Книга В глубине стекла - Елена Искра

— Конечно, конечно, — она даже не посторонилась, — надо, безусловно, посмотреть.

Олег аккуратно обошёл её, стараясь не коснуться, хотя, она, кажется, даже выпятила грудь, но он удачно проскользнул и, не оглядываясь, ринулся в зрительный зал.

«Вот чёрт! — на ходу думал он, облизывая кончиком языка губы, всё ещё хранящие молочный привкус. — Вот попал!»

Знал ли он, что Таня в него влюблена? Ну, конечно, знал. С чем ещё можно спутать этот настойчивый взгляд, эти, словно нечаянные встречи на перемене, волнующую розовость щёк, нервную суету пальцев…

С первого дня работы в школе Олег ощущал на себе пристальное внимание девушек-старшеклассниц, воспринявших его отнюдь не только как учителя. Они словно тренировались на нём, оттачивая такое необходимое им в дальнейшем женское оружие обольщения. Стрельба глазами, бурно вздымающаяся грудь, юбки, чуть шире кожаного пояса, всё это было брошено в бой, но не дало никакого результата. Олег никогда женским вниманием обделён не был, уловки знал, иллюзий не строил, и задурить ему голову было школьницам не по зубам. Но то была игра. В Тане же он почувствовал нечто совсем иное. Глазки она ему не строила, она была влюблена. Это приятно тешило его самолюбие, но не более. К чувству её он относился снисходительно, чуть свысока. Пройдёт, считал он, стараясь не давать ей никакого повода для глупых надежд и ненужных объяснений. А тут вдруг попал в такое нелепое положение.

«Вот чёрт!» — снова подумал он, проведя по губам языком.

В тот вечер у него дома Ольга была как-то растеряна и особенно нежна. Через неделю прилетали его родители, и Ольга, наплевав на всё, решила прожить у Олега все выходные.

— Перебьётся! — ответила она на его вопрос о матери.

Выходные пролетели быстро, с привкусом лёгкой грусти. Утром в субботу они долго валялись в кровати, вставать не хотелось, потом неспешно ели яичницу с грудинкой, пили кофе, поболтались по магазинам, накупили всякой чепухи, чуть не взяли билеты в театр на вечер, но Ольга вспомнила, что ей нечего надеть. Вечером, уютно устроившись возле телевизора, долго смотрели все передачи подряд. Весь день Олега не покидало чувство, что Ольга чего-то от него ждёт. Впрочем, он прекрасно понимал, чего она от него ждёт, но молчал.

«Куда торопиться? — думал он. — Она меня любит, я её тоже, мы всё равно вместе. А жениться? Зарплата у нас смешная… Жить с родителями? Мама начнёт постоянно вмешиваться в наши дела — она меня до сих пор ребёнком считает. Нет, жить нужно отдельно. Да и познакомить их нужно сначала, чтобы привыкли друг к другу, а там видно будет. А то что же? «С приездом, дорогие мама-папа, познакомьтесь с моей женой?!» Бред! Так не делают. Подождём, никуда она не денется».

Ольга ни о чём так и не заговорила. В воскресенье с утра, несмотря на вялые протесты Олега, затеяла Уборку квартиры, протёрла пыль, вымыла кухню, его заставила всё пропылесосить, а после обеда вдруг засобиралась домой.

— Нет, нет, — отвечала она на его уговоры остаться до вечера, — мама там одна, совсем распсихуется, мне же её потом лечить придётся.

— Оль, ты же понимаешь, в следующий раз не получится, мне их нужно встретить, дать им осмотреться, объяснить всё… А на неделе или в выходные мы зайдём вечером, я вас познакомлю… Они у меня хорошие…

— Да, да, конечно, я всё понимаю, — Ольга была деловита и спокойна, — там видно будет… А теперь мне нужно идти.

— Я тебя провожу.

— Нет! — Ольга выкрикнула это так резко и с таким отчаянием, что Олег даже испугался. — Нет! — повторила она уже спокойнее, но так же твёрдо. — Я тебя прошу, не провожай, мне… я не выдержу.

— Ну что ты, Оленька! Мы же не на век расстаёмся, завтра утром в школе увидимся. А хочешь, завтра вечером ко мне пойдём?

— Ты меня прости, я сама не понимаю, что со мною происходит. Конечно, увидимся. Не сердись. Но ты меня не провожай, пожалуйста, не нужно, я тебя очень прощу.

В дверях, уже одетая, она легко поцеловала Олега, повернулась и сделала шаг к двери, но, вдруг развернувшись, бросилась к нему снова, обхватила руками, уткнулась носом в ворот расстёгнутой рубашки, замерла на секунду и, резко оторвавшись, ушла не оглядываясь. Олег стоял, растерянно опустив руки, не зная, что ему делать.

«Ерунда, — подумал он, — дамские нервы. Сама успокоится».

Понедельник, как всегда, был суматошным. Уроки, дети, какие-то непонятные, вроде бы никому не нужные, но абсолютно необходимые дела. С Ольгой виделись мельком, даже поцеловать он её утром не успел, только взмахнул издалека приветственно рукой. После уроков сунулся к ней в кабинет, но там сидели дети и что-то решали. Ольга, в ответ на его вопросительный взгляд, лишь грустно взмахнула ресницами и повела глазами на учеников. Олегу заняться было нечем, спектакль отошёл в прошлое, но идти домой не хотелось. Он решил дождаться Ольгу и пошёл неспешным шагом по этажам, заглядывая в приоткрытые двери кабинетов.

Инна Егоровна сидела в своём кабинете химии, склонившись над журналами.

— Добрый вечер, Инна Егоровна, что это вы всё работаете да работаете, отдыхать-то когда будете?

— А, Олег Дмитриевич. Отдыхать? Отдыхать, это вас, молодых, больше тянет, нам, старикам, поработать бы дали, не мешали, и то хорошо. Меня прошлым летом дети, ну сын со снохою, на курорт спровадить хотели. «Отдохнёшь, мол, развеешься…» А я как представила, что мне три недели только и нужно будет, что есть, спать да лежать, мне аж плохо стало. Я же на таком отдыхе, точно, с ума сойду, мне занятие нужно, а книжки я и дома почитать могу. Впрочем, я вижу, вы тоже домой не спешите, а уж вам сам бог велел.

— А зачем туда спешить, там меня никто не ждёт, родители ещё не приехали, а одному сидеть…

— Нет, в вашем возрасте одному никак нельзя. У вас сейчас годы самые плодотворные, нужно семью заводить, детей. Чтобы детей растить, молодость и энергия нужна, самые ваши годы. И дело нужно такое, чтобы увлекало, затягивало, удовольствие доставляло, чтобы жить им. Дело и семья, именно они делают мужскую особь мужчиной.

— Значит, я, по-вашему, мужская особь?

— Не женская же. Но мужчиной, привыкшим отвечать за своих близких и имеющим на это право, вы ещё не стали.

— Но дело у меня есть, и делаю я его вроде неплохо.

— Неплохо. Дети вас любят, уважают, стараются даже подражать вам. Только, не дай вам Бог, чтобы для вас школа делом жизни стала. Да и не станет, уйдёте вы.

— Почему? — Олег изумлённо уставился на старую учительницу химии. — Почему «Не дай Бог?» Почему уйду?

— Почему «Не дай Бог?». Да потому, что не будет у вас ни семейной жизни нормальной, ни дела. Нет, один вы не останетесь, коллектив женский, женят за милую душу, только мужчиной, хозяином вы чувствовать себя не сможете. Будете всю жизнь копейки считать, от аванса до зарплаты тянуть, да попрёки жены выслушивать, что детям одежду купить не на что. И сделать ничего не сможете, в школе, хоть удавись, честно не заработаешь, а воровать вы не приучены. Да и делом, по собственному вашему разумению, заняться не дадут. Будут всё время дёргать, поправлять, дурацкие распоряжения давать, что вам делать нужно и как. И командовать вами будут не опытные профессионалы, а неудавшиеся учителя, ушедшие в методисты да администраторы. Станут с важным видом выдавать дурацкие сентенции, вычитанные ими в методической литературе, которую, впрочем, пишут тоже те, из кого учитель не получился. Тамара наша, директор, очень любит повторять, что она тоже учитель, а уроки не ведёт. Знаете почему? Не умеет! Лет пять назад пришлось ей месяц литературу в одиннадцатом вести, учительница ушла, выхода не было. Так дети выли, еле дождались, когда студентку-пятикурсницу нашли, упросили поработать. С тех пор ни одного урока не провела. А методисты, которые нас проверяют! Приехала тут к нам одна, труды проверять, технологию эту, как её теперь называют, девчонок наших, которые домоводство ведут. Глянула я на неё. Господи! Да я же её по другой школе помню, она там работала, такая зачуханная была, слов нет. Дети у неё на уроках только что на голове не ходили, издевались над ней. Убежала она тогда из школы, даже конца учебного года не дождалась, мы вздохнули с облегчением. А теперь! Кандидат педагогических наук! И не подойди к ней! От важности только что не лопается, и не говорит, а прямо изрекает: «Нужно постоянно учиться, осваивать новые педагогические технологии…» Меня, правда, увидала, застеснялась, потухла немного. И вас такие же «знатоки» поучать станут. И будете вы от бессилия перед ними беситься, но помалкивать. А мужчина так вести себя не должен.