Книга Формула уничтожения - Александр Зеленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В двенадцати верстах от города Николаева, неподалеку от Богоявленского морского госпиталя, шестидесятилетний Данила Самойлович, ожидая, пока кузнец с кучером поменяют отлетевшее колесо у экипажа, записывал в путевой дневник воспоминания о своем прошлом.
В 1776 году Самойловичу наконец представилась возможность поехать во Францию, в Страсбургский университет, для того чтобы усовершенствовать свои медицинские познания. К тому времени он получил отставку от должности штаб-лекаря, но денег за верную службу так и не дождался. Правда, ему удалось кое-как выхлопотать для себя стипендию из фонда, учрежденного княгиней Е.Д. Голицыной-Кантемир специально для тех российских лекарей, кто изъявлял согласие изучать акушерскую науку. Пришлось доктору Даниле переквалифицироваться.
А через четыре долгих года он послал письмо уже из Голландии доктору Ягельскому, в котором извещал его: «Сего 1780 г. октября 26 дня в здешнем университете (Лейденском. — Примеч. автора) последний экзамен с защищением моей диссертации о повивальном искусстве двух операций кончил и диплом на сей мой докторский титул получил…»
Еще три года после защиты диссертации прожил Самойлович в Париже, подготовив и издав на нескольких европейских языках большой труд под названием «Исследование о чуме, которая в 1771 году опустошала Российскую империю, особенно столичный город Москву, и о том, какие были найдены лекарства, чтобы ее побороть, и средства от нее себя предохранить». Высказанные в этом труде предложения о прививках против чумы были встречены всеми медиками с большим интересом и вызвали оживленное обсуждение. Тогда же Самойлович был избран членом многих зарубежных академий. Признанный крупным ученым за рубежом, Самойлович не сумел получить достойного признания своих заслуг в родном отечестве. В Российскую академию наук его так и не приняли…
Вернувшись в Россию, Самойлович тщетно ожидал назначения на государственную службу. Все его познания оказались никому не нужными. И только благодаря ходатайству друзей ему удалось получить место губернского доктора Екатеринославского наместничества и Таврической области, куда он и отбыл, чтобы возглавить там борьбу с чумой, охватившей к весне 1783 года почти весь юг Украины. Так новоиспеченный губернский доктор попал в полную и безраздельную зависимость от другого могущественного фаворита Екатерины Великой — князя Потемкина.
Осенью 1784 года, когда чума пошла на убыль, доктор Данила приступил в Кременчугской больнице к микроскопическим исследованиям, надеясь отыскать «чумной яд». Получив в свое распоряжение довольно примитивный микроскоп Деллебара, дававший увеличение в 250 раз, он многократно и упорно исследовал выделения из чумных бубонов, но никаких «насекомых или других крохотных животных» так и не обнаружил, о чем и написал в своей новой книге, названной «Краткое описание микроскопических исследований о существе яду язвенного, которое производил в Кременчуге Данило Самойлович». К сожалению, несовершенство микроскопической техники не позволило доктору Даниле найти возбудителя чумы. Чумная палочка была открыта только через 110 лет…
А чума не давала передышки, возникая то в одном уголке России, то в другом. И все же больше всего случаев регистрировалось в районах Причерноморья. Именно тогда Самойлович получил назначение на должность главного карантинного врача Причерноморья, а основной его резиденцией стал город Очаков, совсем недавно отбитый у турок.
И началась тяжелейшая работа. Самойловичем в это время были организованы сотни карантинных постов во многих городах и поселках Причерноморья. В своих «круглогодичных командировках» доктор Данила проехал в общей сложности более тридцати тысяч километров, при этом несколько раз он чуть было не замерз в заснеженной степи, десятки раз отбивался от лихих людей с оружием в руках. Он практически с нуля создавал госпитали, аптеки, лечил людей, а еще писал книги, издавая их как в России, так и за рубежом. В своих книгах Самойлович рассказывал все то, что узнавал нового о чуме. И она отступала, постепенно, неохотно, но отступала перед энергией и знаниями этого бесстрашного человека. Против него она была бессильна.
Именно об этом и писал в своем путевом дневнике доктор Данила на склоне лет, думая о том, что сделано еще слишком мало и нельзя почивать на лаврах успеха. И все же он чувствовал себя счастливым человеком, сумевшим сделать в своей жизни многое из того, что было им намечено и задумано. Вот и основная книга, самый большой труд всей его жизни увидел свет. В 1802 году в Николаеве к шестидесятилетию Самойловича вышел первый том его четырехтомной работы, посвященной борьбе с чумой. Книга так и называлась: «Способ самый удобный повсеместного врачевания смертоносной язвы, заразоносящей чумы». Готовы к изданию и другие тома. Это был итог большой многолетней работы, на которую ушла вся жизнь доктора Данилы. «Наверное, в этом и было мое предназначение, с которым я пришел в этот мир…» — так писал доктор Данила. И еще. Он везде и всюду боролся с неверными представлениями о чуме, высказываемые так называемыми «миазматиками», утверждая, что не существует воздушно-капельного пути распространения этой болезни. Увы, но в этом и только в этом он ошибался. При легочной форме чумы имеет место и этот путь заражения. Так оно и есть, с этим уж ничего не поделаешь…
Вадим Краснов заехал ко мне домой в субботу вечером. К тому времени я успел немного отойти от тех ужасных потрясений, которые обрушились на меня на протяжении последней недели. Чтобы не ударить лицом в грязь в отсутствие жены и достойно принять друга, который практически спас мне жизнь, я на скорую руку соорудил салат, нарезал дольками лимон, не забыв посыпать их сахаром, и распечатал бутылочку пятизвездного коньяка.
— У меня неутешительные известия о твоей Лене, — сказал Вадим, когда мы выпили по первой и закусили дольками лимона.
— Она… погибла? — прямо спросил я, хотя мне и нелегко дался этот вопрос.
— Нет. Нам удалось установить достаточно точно: ее и еще нескольких женщин — представительниц довольно известных фамилий — действительно вывезли из страны. Но вот куда и что с ними стало в дальнейшем, на эти вопросы мы еще не в состоянии дать ответ. Мы установили только, что они улетели в Англию под видом туристической группы. А дальше их след теряется… Я пока могу сказать одно: надежда умирает последней, — так что не переживай. Все образуется. Думаю, твоя жена жива-здорова…
— И на том спасибо, — тяжело вздохнув, проговорил я.
Краснов помолчал, ковыряясь вилкой в тарелке с салатом. Я видел, что он что-то мучительно обдумывает. Наконец он прервал затянувшееся молчание.
— Понимаешь, ума не приложу, для чего этим сектантам понадобились все эти женщины? Если бы я тебе сейчас назвал хотя бы несколько фамилий из тех, кого увезли, ты бы за голову схватился. Очень известные фамилии…
— Скорее всего сектанты вознамерились оказать через них воздействие на наши правительственные круги, — высказал я предположение. — По крайней мере, Нгомо пытался именно так воздействовать на меня, чтобы заставить работать на него. Кстати, а что он сам говорит о своих конечных целях?
