Книга Племянница маркизы - Дария Харон

Постепенно она воодушевлялась речью и сама уже слышала страстность в своем голосе. Взгляд короля задержался на ней, и Мари встретила его, не опуская головы.

С громким вздохом король встал. Его высокие каблуки застучали по полированному паркету, когда он начал ходить взад-вперед.

— Как вольно вы обходитесь с понятием «любовь»! Не вы ли еще совсем недавно уверяли меня, что ваша любовь целиком и полностью принадлежит мне? А теперь вы всем сердцем любите шевалье. Его повесят и на следующее лето вы наверняка найдете кого-нибудь еще, кого сможете полюбить. Если повезет в выборе, возможно, зимы не окажутся для вас столь холодными, как я опасался.

Мари услышала издевку в словах Людовика и впилась ногтями в ладони, чтобы не расплакаться. Когда она наконец смогла ответить, голос ее дрожал:

— Я ошибалась, когда заверяла вас в своей любви, сир. Я была влюблена в… в мечту. Влюблена в бархат и шелка, в драгоценности. Это было легкомыслие, присущее юности. В своей великой мудрости вы поняли это, сир, и остерегли меня от меня самой. За это я буду вечно вам благодарна. Но сердце мое принадлежит шевалье. Если вы допустите, чтобы его убили, вы убьете и меня. Молю о вашей милости, молю о его жизни.

Король молчал. Снова потянулись мучительные, секунды. Решение уже созрело, и Мари отчаянно надеялась, что оно будет верным. С глубоким вздохом Людовик подошел к секретеру и вынул из ящика чистый лист бумаги. Сердце Мари начало колотиться, когда она увидела, как перо летает над ней, выводя слог за слогом.

— Прежде чем я поставлю здесь свою печать, вы должны прочесть это. Это все, что я готов сделать для шевалье. И то лишь в память о проведенных с вами волшебных часах. Не потому, что я хоть на миг поверил, что супруг ваш невиновен.

Король протянул ей бумагу, и Мари схватила ее. Закончив читать, она побледнела.

— Пожизненное изгнание? — беззвучно спросила молодая женщина.

— Я не готов терпеть в провинции нарушителя спокойствия. В своем великодушии я дарую шевалье жизнь. Ведь это именно то, чего вы желали.

Да, она желала этого, но тогда Тристану придется оставить «Мимозу». А она не уверена в том, не предпочтет ли он в этом случае смерть.

— Неужели вы ожидали, что все так и пойдет своим путем, как прежде? — Голос короля прервал ее размышления, и Мари невидящим взглядом уставилась на него: — Что ж, у вас есть время подумать. Мое предложение действительно до пятнадцатого числа следующего месяца. Если к этому времени шевалье де Рассак все еще будет находиться во Франции, над ним начнется процесс с д'Истрю и де Мареном в качестве главных свидетелей.

25

Тюрьма в Нарбонне представляла собой мрачную четырехугольную башню недалеко от ратуши. Даже снаружи ее вид вызвал у Мари головную боль. Трой и герцог де Марьясс, сопровождавшие молодую женщину, помогли ей выйти из кареты. Она крепко сжимала маленький кожаный футляр, в котором находилось письмо короля.

— Мы сделаем это. Мы объясним ему, что он должен ухватиться за этот шанс, если хочет дожить до следующего своего дня рождения, — подбадривая, заметил герцог. — Все будет хорошо, вот увидите, мадам де Рассак. Трис иногда отличается прискорбным упрямством, но он не глуп.

Мари кивнула, надеясь, что герцог прав. Послание короля вывело стражников из летаргии. Они поспешили отвести прибывших к узнику.

Герцог шел впереди. Пока они пересекали узкие, скудно освещенные факелами переходы, Мари крепко сжимала руку Троя. Краем глаза она видела крошечные зарешеченные камеры, выстеленные соломой, в которых не было ничего, кроме голых скамей вместо кроватей и деревянных лоханей. Грязные руки тянулись к ней сквозь решетки, а беззубые рты на бледных лицах ухмылялись вслед. В воздухе стоял запах мочи и гнили. Мари передернуло. В мыслях она рисовала себе ужасные картины, но увиденное превзошло все ее ожидания.

Охранник закрыл двери в конце коридора и запер задвижку.

— Мои люди остаются на посту. Любая попытка к бегству будет пресечена, — он сплюнул на землю и крикнул в глубину подвала: — Посетители, ваше высокородие.

Мари выглядывала из-за широкой спины герцога. К ее облегчению, помещение было относительно большим и сухим. Сквозь маленькое, забранное решеткой отверстие падали слабые полосы света. Она разглядела кровать с подушкой и шерстяным одеялом. Рядом стояли стол и стул, спинка которого была наполовину сломана. Конечно, все это роскошью не назовешь, но камера Тристана и не такая дыра, в которых прозябали остальные заключенные. Деньги герцога сделали свое дело.

Она ощущала присутствие мужа, но не видела его. Глаза Мари неуверенно и отчаянно вглядывались в темноту.

— Трис?! — позвала молодая женщина. Ее голос эхом отдался в стенах камеры. Вытянув руки, она двинулась вглубь.

Тристан вышел из тени. Его спутанные волосы падали на плечи, лицо заросло густой бородой. Темные пятна и грязь покрывали рубашку, когда-то белую, и брюки. Мари, не обращая внимания на все это, упала в его объятия.

— Наконец, наконец я снова обрела тебя, — внезапное облегчение вызвало у нее на глазах слезы. — Я так рада, что ты жив! Что с тобой все в порядке! — Мари почувствовала, как напряглось его тело: — Ну, конечно, не в порядке, но… все же… — она осеклась, заметив горящий взгляд мужа. Ее рука потянулась к его лицу. Кончики пальцев коснулись щеки. — Я так тосковала по тебе, — легким поцелуем Мари коснулась его губ. Поскольку он не отреагировал на это и ничего не ответил, она быстро продолжала: — Я добилась помилования, Трис. Если захочешь, ты сегодня же сможешь покинуть тюрьму.

Он смотрел на жену так, словно она потеряла рассудок:

— Если захочу? — голос его звучал хрипло, как будто Тристан долго молчал.

Трой подошел ближе:

— Да. Мари была у короля. Она убедила его освободить тебя.

Тристан пристально посмотрел на Мари. Она выдержала его взгляд.

— Суда не будет, топ cher, — подал голос герцог, обнимая Тристана за плечи. — Похоже, что ты еще побаюкаешь на коленях своих внучат.

Тристан снова пристально взглянул на Мари. Она изобразила некое подобие улыбки и облизнула губы:

— Я была в Версале и получила обычную аудиенцию, на которой изложила свою просьбу, — молодая женщина надеялась, он понял, что она хотела этим сказать. — Ты свободен.

— Но почему тогда ни один из вас не радуется, а судорожно пытается сделать вид, что рад? — голос Тристана звучал тверже.

Трой опустил глаза, Мари тоже молчала. Наконец тишину прервал герцог:

— Конечно, топ cher, здесь скрыт подвох. Ты ведь знаешь, что король подарков не делает. Его предложение просто: ты свободен уже сегодня, но в течение десяти дней должен покинуть Францию.

— Изгнание? — слова повисли в воздухе. Мари овладела собой:

— Да, изгнание. Но тогда не будет суда, не будет приговора, не будет виселицы.