Книга История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой. Книга 1 - Жозефина Мутценбахер

Я и глазом не успела моргнуть, как Ценци испарилась куда-то, и мне пришлось самой отыскивать дорогу к дому на Шёнлатерн-гассе. Женщина отворила нам дверь, и мы остались наедине в кабинете.

– Раздевайся… – сказал пожилой мужчина.

Складывая платье, я смогла разглядеть его гладко выбритое лицо, беззубый рот и редкие светлые волосы. При этом он был очень тощим, руки у него тряслись, и, вообще, он показался мне совершенно дряхлым.

Он уселся на кожаный диван и смотрел на меня. Когда я обнажилась, он поманил меня к себе. Мне пришлось встать перед ним, и он меня разглядывал, не прикасаясь ко мне. Поэтому я решила, что начать следует мне самой, и собралась, было, расстегнуть ему брюки. Однако он быстро ударил меня по пальцам, так что я испугалась.

– Погоди… – тонким голосом сказал он, – подожди, пока я сам не скажу тебе… и стой спокойно.

Таким образом, я тихо стояла перед ним, а он глядел на меня.

Наконец он взял свою трость и стал водить ею по моей груди. Она была бамбуковой с набалдашником из слоновой кости, и очень прохладно и гладко скользила по коже. В заключение он вставил мне её снизу и, протиснув сквозь мои крепко сомкнутые ноги, раздвинул их.

– Теперь иди сюда, – приказал он мне и растянулся на диване. Я хотела прилечь к нему, однако он снова оттолкнул меня с такой поспешностью, что я опять испугалась.

– Оставайся в ногах, – проворчал он.

Мне не оставалось ничего другого, как стоя расстегнуть ему брюки, и вынуть его старый, безвольно поникший член, на котором было столько морщин, сколько часов в году, и который стал таким маленьким, что походил на сточенный карандашик. Этот лоскуток кожи я начала растирать между пальцами и подумала, что никогда уже не слеплю из него устойчивую фигуру. При этом на память мне пришёл старик, который недавно побывал у Ценци и доставил ей столько хлопот, однако макаронина под моими руками мало-помалу становилась всё твёрже, мясистее, а морщины на ней разгладились, как разглаживается под горячим утюгом мятая суконка.

– Делай минет! – скомандовал он почему-то гневно.

– Я не поняла этого выражения и пустилась полировать клиента ещё усерднее.

– Делай минет! – с раздражённой резкостью повторил он.

А когда я и теперь не выполнила его приказание, он пронзительно закричал на меня:

– Чёрт побери, возьми же его, наконец! Ты что не понимаешь? Делай минет!

– Прошу прощения, милостивый господин, – нерешительно проговорила я, – но я не знаю, что такое минет…

Он не нашёл в подобном признании ничего смешного, а брюзгливо проворчал:

– Ты должна взять его в рот… тупая башка.

Я сделала то, что мне было велено, и прилежно как никогда принялась за работу, потому что испытывала страх перед пожилым господином, хотя в положительный исход этих трудов мне как-то верилось мало. Но каково же было моё удивление, когда его смычок мощно натянулся, стоило лишь мне слегка провести по нему языком. Он поднимался и поднимался всё выше. Мой рот вскоре уже не вмещал его. И когда – в ответ на его грубое «прекрати!» – я отодвинула голову, предоставив ему свободу, убойный таран со всего маху отпружинил к его по животу.

– Теперь сношаться! – картаво крикнул он, – скорее… сношаться… что ты медлишь… ты уже должна быть наверху.

Он остался лежать на спине, и мне, благодаря предварительным тренировкам, было не так трудно догадаться, чего ему хочется.

Я забралась на него и постаралась только наполовину разместить у себя квартиранта, которого он мне предложил.

Я хотела склониться над ним, чтобы держаться покрепче и чтобы приблизить к нему грудь. Однако он оттолкнул меня и прорычал:

– Сидеть прямо!

Таким образом, мне пришлось сидеть прямо и опираться на спинку дивана, если я не собиралась запускать в себя его клин глубже, чем то мне было приятно.

Он начал приподнимать меня своими ударами, нанося их быстро и мощно. И при этом он беспрестанно говорил.

– Так… уж теперь я покажу ей… слава богу… я ещё в состоянии девок выдалбливать… так… – Он взлетал всё выше и выше. – Не нужно было ей допускать, чтобы её другие трахали так… потому что у неё, видите ли, старый муж… а коли она позволяет себе это… я это тоже делаю… так… так…

Он говорил ещё много чего подобного, пока, вдруг тяжело задышав, не обмяк подо мной, совершенно затихнув и больше не двигаясь. Я решила принести ему бокал вина и побежала, как мне подсказала старая женщина, в питейное заведение, находившееся на месте нынешнего «Кёллнерхофа». Когда я воротилась обратно, он лежал точно мёртвый и не шевелился. Я ужасно перепугалась. Позвала старуху, которая попрыскала на него водой и успокоила меня. Она, оказывается, его знала.

– С ним всегда такое случается… но он скоро снова очухается… – заметила она. И верно, мужчина резко сел, с диким видом огляделся по сторонам и, получив от меня бокал вина, одним глотком осушил его до дна.

Это, видимо, привело его в чувство, он тотчас же вскочил на ноги, злобно посмотрел на меня и, уходя, дал мне пять гульденов. Я почувствовала себя богачкой и от радости заскакала по комнате. Теперь только я осознала, что могу добывать деньги своей раковиной, и решила никогда её впредь не раздаривать.

В тот момент, когда я собиралась снова выйти на улицу, появилась Ценци в сопровождении высокого молодого человека; и когда мы столкнулись с ней в кухне, она торопливо шепнула мне:

– Задержись ещё ненадолго… не уходи…

Дверь кабинета за обоими затворилась, и через некоторое время я услышала, как Ценци спросила:

– Может, мне свою подругу позвать?

Молодой человек ответил тонким, дрожащим голосом:

– Да, я очень прошу вас, сделайте это, пожалуйста…

Ценци выбежала из комнаты и пригласила меня:

– Заходи к нам, – сказала она, – он берёт нас обоих, и много платит… С ним будет одна потеха, вот увидишь… но только ты делай всё, что я тебе скажу.

Когда мы вошли в кабинет, молодой человек поднялся с дивана. Он был очень бледным и худощавым, с иссиня-чёрной бородкой, отчего казался ещё бледнее, и с чёрными, печальными глазами.

Он поклонился мне до земли, когда Ценци меня представила:

– Это моя подруга Жозефина…

Я подивилась серьёзности тона, с которым она произнесла эти слова; но ещё больше я изумилась, когда молодой человек взял мою руку и поцеловал её. Я от смущения захихикала и решила, было, что он разыгрывает со мной шутку. Однако Ценци подтолкнула меня локтем и прошипела:

– Не смейся… сохраняй серьёзность…

Поцеловав руку, молодой человек выпрямился и очень тихо, словно боясь меня, произнёс:

– Такая юная, милостивая барышня, и такая строгая…

Ценци прикрикнула на него: