Книга Соло на троих - Ника Сафронова

– А я и не собираюсь тебя утешать, – спокойно возразила я. – Ты сама виновата. Мужика нужно держать в тонусе, а не вешаться ему на шею. Это отталкивает, понимаешь? Если спустишь ему все с рук, лучше не будет. Будет только хуже. Он тебя таким макаром и побивать начнет. Вон – как Ирку, мордой о косяк…

– Боже мой! – ужаснулась Поля. – Ирина позволяет себя так унижать?

– Да Ирина-то как раз не позволяет! Послала этого козла куда подальше и нового себе такого же завела. Это чтобы чувствовать себя женщиной. А для прочих вещей у нее Витек имеется!..

Поля надолго замолчала, только еще изредка всхлипывала. Очевидно, размышляла про себя, хотела бы она так, как Ирка, или нет? В конце концов, победила голливудская сказка.

– Нет, я так не могу. Я не могу без него, Оксаночка!

– А ты смоги! Помнишь, как Муравьева пела: «Все равно счастливой стану, даже если без тебя»? Мы препирались с Полиной больше часа. Когда я взглянула на часы, ужас мой был неописуем.

Все! Кранты! Ранимый капризуля Педро ни за что не примет меня за пятнадцать минут опоздания!.. Но я ошибалась. Педро, напротив, очень обрадовался. Оказывается, он меня ждал. И даже почти сразу вспомнил мое лицо.

– Ах, так вы и есть та невозможная дама, которой невозможно наносить макияж?

– Да, – прямодушно сказала я, – но сегодня я обещаю вести себя смирно.

– Я надеюсь! – с нотками истерики отозвался стилист.

На этот раз он не стал спрашивать, что со мной делать. Только уточнил, оглядев туалет:

– Вы в этом пойдете?

– Да.

– Странный прикид для коктейль-вечеринки…

– Ну, это скорее деловой ужин.

Педро закатил глаза:

– Так коктейль-вечеринка или деловой ужин?

– Ужин.

– Так бы сразу и говорили!

Он, крутанув меня в кресле, принялся за работу. Чик-чик – и через полчаса все готово. Остриг и зализал каждую волосину назад. Да еще и макияж сделал не вечерний, а деловой. Так что я получилась акула в квадрате – острые скулы подчеркнуты, взгляд затененных глаз свиреп.

«Иван Грозный убивает своего сына», – первое, что пришло мне в голову, когда я увидела свое отражение.

– Как вы считаете, от меня люди в метро не будут шарахаться? – обернулась я к Педро.

– А вы что, на метро ездите? – с презрением отозвался тот.

Я сконфузилась:

– Ну да вообще-то. Предпочитаю безопасный транспорт.

Стилист выставил вперед маленькую ладошку:

– Платите!

– Все вам? Или кесарю – кесарево, а кассе – кассово?

– Все мне! – все более раздражаясь, взвизгнул Педро.

Дабы не доводить человека до бешенства, я щедро с ним расплатилась и была такова.

По дороге обратила внимание, что многие мужчины на меня оборачиваются. Бьюсь об заклад: глядя мне вслед, они думали – ее зовут Никита!

Гарик при виде меня закрылся рукой.

– Уйди, Пампушища! Ты слепишь мне глаза!

– Да ну тебя! Скажи честно: как я выгляжу? А то человек из парикмахерской был немногословен.

– Офигенно выглядишь! Мамой клянусь! – с абсолютно искренним восхищением воскликнул Гарик.

– Ну все, успокоил. Тогда пошли.

Входя в знакомое здание, я вдруг сильно занервничала. Даже схватила Игоря за руку, чтобы хоть немного снять напряжение. Мой спутник двигался легко, беззаботно. Держал под мышкой презентабельную папку, куда, по-видимому, были перемещены распечатки.

Мы поднялись на третий этаж. Пошли по коридору, в конце которого находился кабинет Лихоборского. Времени было без трех минут пять.

Я постучала. Первой прошла в тесную секретарскую.

– Эмма Аркадьевна, Всеволод Григорьевич у себя?

– Да-да, прошу вас, – приятная дама средних лет всегда держалась очень учтиво. – Не хотите кофе или чаю?

– Нет, не нужно. Большое спасибо! – ответила я и, уже ничего не слыша, открыла дверь.

Лихоборский стоял лицом к окну, засунув руки в карманы брюк. Казалось, он пребывал в глубокой задумчивости.

Я кашлянула вроде для того, чтобы привлечь внимание, а на самом деле просто боялась, что осипла. Голос мог выдать меня с головой.

– Всеволод… Григорьевич, к вам можно?

Голос, как ни странно, звучал ровно. Вот только произнести его имя без запинки у меня не получилось.

Он обернулся. Вид у него был суровый. Но потом вдруг резко переменился. Удивленно приподняв одну бровь, Лихоборский осмотрел меня с ног до головы. Сглотнул.

– Можно…

Вот уж кто осип так осип! Едва выдавил из себя. И тоже решил прокашляться.

Я прошла. Следом за мной вошел и Гарик.

– Знакомьтесь! Всеволод Григорьевич Лихоборский! – отрекомендовала я. – А это Игорь – наш новый дизайнер!

Гарик, накинув плащ на вешалку, подошел к Лихоборскому. Протянул руку:

– Игорь Губанов.

Ответив на рукопожатие, Лихоборский неприязненно улыбнулся.

– Всеволод Григорьевич Лихоборский! Чрезвычайно рад знакомству! – и сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь, господа!

Мы с Гариком подсели к столу, а сам хозяин кабинета остался стоять там, где стоял.

– Ну, с чем пожаловали? – не без сарказма спросил он. Дело принимало скверный оборот. Кажется, Лихоборский просек, что его сейчас будут разводить на бабки.

– Вы не могли бы расположиться несколько ближе? – попросила я. – А то нам будет неудобно так излагать.

Лихоборский развел руками.

– Как скажете, Оксана Александровна. Все ради вас.

Гарик был не дурак и моментально обо всем догадался. Я прочла это в его устремленном на меня взгляде, который как бы спрашивал: я правильно понимаю?

Легонько пихнув его коленом, я отвела глаза. Лихоборский как раз усаживался напротив. Странно, но, столкнувшись теперь с его взглядом, я увидела в нем примерно тот же самый вопрос.

– Зря… – грустно сказала я.

– Что зря? – не понял Лихоборский.

– Зря вы, Всеволод Григорьевич, настроены так скептически. Я бы не стала предлагать вам всякую ерунду. Это действительно может стать хорошим рекламным трюком.

– Так показывайте, я же не возражаю! – Лихоборский, скрестив руки на груди, откинулся в кресле. Я дважды наступила Гарику на ногу, что означало: шпарь без остановки!

Гарик раскрыл папку и проникновенно начал. Так проникновенно, что я невольно им залюбовалась. Складывалось впечатление, что Гарик и впрямь выносит на обсуждение собственное детище. И про пластик особой гибкости очень вдохновенно. И про туманность подсветки.