Книга L - Лия Киргетова

Но этих желаний недостаточно, чтобы сделать конкретный шаг. Поэтому я спрашиваю у себя: «О чем ты мечтаешь?» О чем я мечтаю по-настоящему? Каким образом я хочу жить, чтобы быть счастливой?

На пути к решению этих вопросов стоят еще несколько данностей. Смерть. Моя и всех, кто мне близок. Одиночество перед лицом как смерти, так и жизни. Экзистенциальное одиночество, пропасть между «Я» и «Другими». Чем более развит человек, тем больше он осознает свое тотальное одиночество. Любовь, влюбленность даже, рассеивают тревогу, страх, возникающий у каждого из нас, когда мы понимаем свою индивидуальность и одиночество на пути к пониманию себя. Поэтому отношения, какими бы они не были, это некая потеря осознания себя, как отдельной единицы. Эта потеря себя спасительна на короткий или долгий срок, но суть проблемы одиночества в том, что она неразрешима.

Есть другие формы слияния с чем-то, например, религиозность, мистицизм, эзотерика, принадлежность к ряду восточных учений. Результатом обретения какой-либо веры во что-то большее, чем я, в принадлежность к этому большему, в Его отношение к моей жизни — является опять же иллюзия безопасности, неодиночества. Веря во что-то большее, чем собственная личность или мышление, или душа, мы приближаемся к состоянию ребенка, защищенного родителями, и неважно, каковы черты этого родителя: он может быть любящим и прощающим, суровым и наказывающим, абстрактным и равнодушным. Суть веры не в том, чтобы представлять себе более или менее конкретный образ того, что Наверху, а в том, чтобы верить в его отношение к нашей — такой маленькой, но предельно значимой жизни. Для верующего мысль о том, что Бог любит его, что Богу есть дело до его поступков и чувств, является прямой дорогой в люльку, где он, практически лишенный ответственности и страха, качается несколько десятков лет.

Но самой странной для понимания данностью является отсутствие четкого смысла всего происходящего. Если смерть неизбежна, если мы одиноки как в своем выборе, так и в иллюзии отсутствия такового, то тогда зачем? Зачем нам эта свобода? Какой путь будет правильным, а какой нет? Что важнее: любовь или социальная реализация? Какой смысл в моральных правилах и нормах поведения? Какой вообще смысл в нашем существовании? Невозможность получить ответ на этот вопрос — и есть данность, с которой каждый справляется или не справляется по-своему.

Все размытые рассуждения на тему смысла и счастья, сводящиеся либо к абстрактному: «каждому свое», либо к еще более абстрактному: в «чем-либо, подставить любое из вечных понятий, ненужное зачеркнуть», ничего не объясняют, а только уводят, показывая самой этой попыткой определить и счастье и смысл, насколько мы далеки и от того и от другого.

Поэтому, я не буду пытаться ни размышлять об этих данностях, навсегда обреченных остаться вопросами, ни навязывать хоть какое-либо представление о формах принятия этих нескольких неизбежностей нашего сознания. Наша жизнь обречена на скорый конец, о котором мы стремимся не думать, на этом пути мы свободны делать все, что захотим, но мы боимся этой свободы и не знаем, чего хотеть, полученный нами жизненный опыт разделяет нас и мешает слиться с чем-то, будь то другой человек или Высшая Сила, мы теряем любовь и привязанности так же непрогнозируемо, как находим их. И во всем этом мы не видим смысла, который бы нас удовлетворял безусловно.

В этих четырех данностях — корни иллюзий, составляющих основу всех взаимодействий как с собой, так и с другими. Иллюзия бесконечной жизни, позволяющая откладывать множество решений «на потом». Иллюзия слияния с кем-либо в какой-то из форм отношений, будь то любовь, ненависть, потребность, нежность, забота или маниакальное стремление обладать. Иллюзия смысла в каком-то из состояний души, будь то любовь, творческий полет фантазии, удовлетворенность от хорошо сделанной работы или от понимания необходимости кому-то. Иллюзия миссии или предназначения, непохожести на других, особенности, что для многих само по себе имеет особый смысл. Иллюзия единомышленников или последователей. Иллюзия Настоящей Большой Любви, без которой жизнь теряет смысл или глубину. Иллюзия принадлежности к какой-либо философской школе или религиозному учению. Иллюзия…. Да чего угодно!

Жизнь в таких иллюзиях — некая зеркальная стена, отгораживающая личность от пугающих ее данностей бытия, от одного неизбежного состояния — состояния неопределенности, действующего на психику современного западного человека как медленный яд. Зеркальная — потому что субъективна от и до. Индивидуальна, выпестована детскими страхами, подростковой борьбой за признание, юношескими разочарованиями в любви и близости, кризисами молодого, среднего, пожилого возраста…

Все это — тот самый рисунок индивидуальности, который кем-то воспринимается, как бессмысленная абстракция, кем-то — как карта-схема развития, или деградации личности, кем-то как простота цветка, кем-то как сложность космических масштабов. Мы просто боимся. Осознанно или бессознательно. Того факта, что рациональность нашего сознания заставляет нас искать ответы на те вопросы, которые совершенно неразрешимы рационально. И относиться к этому с грустью, радостью, недоверием, презрением или вообще никак не относиться — это тоже свобода и тоже иллюзия, временная и преходящая, как все-все-все в нашей жизни.

Понимать что-либо интеллектуально — недостаточно. Ни одна мудрая мысль не сможет воздействовать на жизнь, не сможет изменить ровным счетом ничего, если она не прочувствована. Миллионы умных книг рекомендуют нам жить «здесь-и-сейчас», «нести ответственность за свою жизнь», «духовно расти», «принимать и любить себя». Пшик! Читаю — и ничего, кроме раздражения не чувствую.

Ни одна философская система, являющаяся плодом — всегда и на сто процентов — личной биографии философа, ни одно поглаживание по голове или по сердцу теплой рукой любого из возможных Абсолютов без личного сильного, острого, настоящего прочувствования ничего не изменит. И один момент пронзительного переживания простого личного опыта может перевернуть сознание.

— Ты будешь со мной всегда?

— Да, я всегда буду рядом, и до самой смерти буду любить тебя…

— А вдруг ты меня разлюбишь?

— Это невозможно. Я сумасшедше люблю тебя. Я сделаю все, чтоб ты была счастлива.

Так странно… Ведь мы — взрослые люди, мы знаем, что ни от чего не застрахованы, и, тем не менее, так хочется верить в то, что в этот раз все будет именно так. Что мы действительно нашли друг друга, что мы будем любить всегда, что ничто не сможет нас разлучить. Что наши чувства не будут съедены бытом, недопониманием, другими людьми.

— Я никогда и никого не любила, и не буду любить так, как тебя. Ты — моя половина. Ты — мое целое. Ты — мой смысл жизни.

Внутри что-то сжимается, подкатывает комом к горлу, и отпускает, как если бы отмахнуться от чего-то… чего-то очевидного. Легче отмахнуться. Не думать.

Смысл очевиден?

* * *

— Знаешь… Ты где сейчас, так шумно!

— Я в аэропорту.

— Я очень тебя люблю. Я буду любить тебя всегда. Возвращайся.