Книга Чудо хождения по водам - Анатолий Курчаткин

В эту обрушившуюся на него словесную лавину В. едва сумел просунуть свое ответное “Доброе утро” и еще на вопрос о завтраке “да”.

– Пожалуйста, располагайтесь, завтрак у нас – шведский стол, – пролавировав по нескольким коридорам, привел его ярко-зеленый смокинг в полуподвальный зальчик на несколько столов и с барной стойкой. – Можете не спешить, никаких ограничений во времени. – И, уже покидая В., сообщил: – Еда в ресторане платная, но вам платить не надо. У вас все заплачено.

В. не удивился сообщению ярко-зеленого. Набитый снедью холодильник подготовил его к этому.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил он. – Постараюсь не объедаться.

Ярко-зеленый хмыкнул, дернулся в намерении ответить на шутку В. достойным образом, но ничего не придумал и, придав лицу выражение глубокомысленности, удалился.

В ресторане народ наличествовал. В. узнал финансового директора, он был, видимо, с семьей – жена и двое детей, мальчик и девочка, того же примерно возраста, что у самого В.; сидели вместе глава одного из департаментов и начальник крупнейшего цеха; кормился в одиночестве, с жадностью орудуя ножом и вилкой, заняв собой два места, главный бухгалтер, и здесь не изменивший своей привычке ходить в костюме стоимостью с “Бугатти”; а пара за самым дальним столом – это были Сулла с Угодницей. Все, только В. появился на пороге, тотчас оторвались от еды и воззрились на него общим остро-пронизывающим взглядом, – он так и почувствовал себя наколотым на него, словно на невидимую пику. Миг, однако же, это длилось. Сулла будто взметнулся со своего места и с тяжелой властительностью прошагал к В.

– Заждались! – воскликнул он. Бравурная энергия рвалась из него. Хотя его сунутая для пожатия рука обдала В. унылой вялостью. – Заждались-заждались! Давай к нам за стол. – Наклонился к В. и прошептал ему на ухо быстрым ликующим шепотом: – Десять раз! Не как с той, но десять! – Отстранился от В. и вернул голосу прежнюю силу: – А? Недурно тоже, скажи?! Пойдем, пойдем, пусть все видят: к нам!

Вчерашние утренние тени под глазами сделались у него еще свирепее. Лицо Угодницы было немногим лучше. Ее достало лишь на самый условный макияж, и вся ее ночная утомленность предательски глядела наружу. Однако в улыбке, с которой она поднялась навстречу В., сквозило такое счастье – он задохнулся. Это было удушье стыда: казалось, он подсмотрел за нею в замочную скважину, увидев той, какой не имел права видеть.

– Как я рада вам, как рада, как рада! – сказала она.

Спасибо вам за все, спасибо, спасибо, считывал он то, что стояло за словами, которые она произносила. А то, что вы вчера отказались мне пожелать того, чего я хочу, ну что же, ну что же… я все равно счастлива!

– Дай-то Бог, – ответил он – на эти слова, что она говорила ему, не произнося.

– А Бог тут при чем? – непонимающе вопросил Сулла.

– Бог всегда при чем, – взяла В. под защиту Угодница.

– Тогда Бог велит тебе поухаживать за человеком, – тоном, каким на совещаниях подытоживал чье-нибудь неудачное выступление, уронил Сулла. – Давай нагреби ему живо, – распорядился он.

– Сам, сам. Я сам, – рванулся было В. к дышащему изобилием шведскому столу, – Сулла схватил его за руку, и теперь рука была не вялой, это теперь сжала его в своих тисках рука легионера.

– Поухаживает-поухаживает, – протянул он, подталкивая В. к свободному стулу. – Поухаживать за мужчиной – святое женское дело.

– Нет, я с удовольствием, в самом деле! – сияюще провещала Угодница.

Она улетела нагружать для В. тарелки едой, а они с Суллой сели, и Сулла, придвинувшись к В., понизив голос, проговорил с интимностью:

– А ты что же, один? Без бабы?

– Один, – вынужден был подтвердить В.

– Что же ты один! – Сулла не огорчился, казалось, он взвился от огорчения. – Целых два дня без бабы пастись тут будешь? Надо было сказать, прихватила бы с собой для тебя подружку, – кивнул он в сторону суетящейся у шведского стола Угодницы.

– Без нужды, – коротко отозвался В.

Сулле понадобилось некоторое время, чтобы переварить его ответ.

– Но делать-то что собираешься? – исторглось из него потом. – С тоски же один взвоешь. Давай присоединяйся к нам. На катере сейчас пойдем после завтрака. Собственный катер у нас тут на базе. Я заказал, ждет нас, покатаемся. Что?

– Согласен, – принял предложение В.

Голиаф выглядел более чем миролюбиво, с ним вовсе не требовалось бороться, с ним можно было вполне по-дружески сосуществовать.

Угодница появилась около стола, неся в каждой руке по тарелке таких размеров, что их вернее должно было бы назвать блюдами. И на каждой было навалено горой.

– Ой, ну ничего, ничего, – увещевающе улыбнулась Угодница в ответ на его потрясенное восклицание, – сколько съедите, столько и съедите. На что шведский стол, чтобы не поесть от души.

– За шведским столом, моя милая, – в один момент преисполняясь своим обычным презрительно-холодным высокомерием, проговорил Сулла, – от души ест только плебс, запомни это.

В. старательно не глядел на Угодницу. Но и не глядя, он видел, что лицо ей мертво окостенило судорогой унижения. Бедная, бедная, бедная, с жалостью прозвучало в нем.

– Я, наверно, плебей, – сказал он, обращаясь к Сулле. – Люблю за шведским столом от души…

Расфокусированный абрис Угодницы на периферии зрения пришел в движение. Угодница что-то взяла вилкой со своей тарелки, отправила в рот, подняла стакан, отпила. Сулла дернулся, постучал о край столешницы ребром ладони и звучно хлопнул затем всей ладонью.

– Ладно, пока у нас демократия… вроде бы! – произнес он – будто подытожил.

Как, однако, В. ни силился очистить принесенные Угодницей тарелки (блюда!), он сдался много раньше, чем был намерен.

– Вперед за наслаждениями! – изрек Сулла, поднимаясь из-за стола. И приобнял поднявшуюся следом Угодницу, похлопал ее по бедру. – Не куксись, моя милая, расслабься! Лови миг, наслаждайся жизнью! Все прах и тлен, одно наслаждение переживет годы.

Твердостью Моисеевых скрижалей отдавало исповедание Суллы.

Финансовый директор с женой и детьми, глава одного из департаментов в компании начальника крупнейшего цеха, главный бухгалтер в костюме стоимостью с “Бугатти” – никто из них за время, что В. провел за завтраком, не поднялся и не ушел. И сейчас, когда он с Суллой и Угодницей двинулся к выходу из ресторана, все как один воззрились на него точно как тогда, когда он объявился на пороге.

– На водные процедуры? – решившись развязать возникшее в ресторане общее тягостное молчание, поинтересовался, обращаясь к Сулле, финансовый директор. Он, видимо, был осведомлен о его планах.

– Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья, – пионерской речевкой с удовольствием превосходства отозвался, проходя мимо, Сулла.