Книга Сказки Круговерти. Право уйти - Татьяна Устименко

Кто бы мог подумать, что расклад окажется такой паршивый? Он-то считал, будто Смерть помогает этому никчемному мальчишке невсерьез, без веской на то причины, просто потакая своей очередной блажи. Из-за этого и явился в развалины. Нет, забрать Эдана он все равно не смог бы, даже если бы отдали: по заключенному некогда договору Гадес мог получить мальчишку лишь из рук его отца. Часовщик стремился узнать, какая выгода от всего этого Слепой Гостье и чего она так возится с мальцом… Вражда враждой, но договориться можно всегда, пусть и на определенных условиях, наверняка невыгодных для обеих сторон. Мир-то один на всех, и в случае чего по маковке огребет не только он.

А оно вон как оказалось… Глупый юнец, не снеся обид от родного папеньки, кинулся во все тяжкие и заключил со Смертью договор! Проклятье! Гадес готов был собственноручно удавить досточтимого господина барона. Часовщик не сомневался, что виноват в произошедшем именно он и никто другой. Но и рыжая тоже хороша! Она ведь не имела никаких прав на мальчишку! Четко продуманный, годами лелеемый план летел в тартарары! Гадес и в мыслях не держал, будто Арьята не смотрела парню в глаза, не видела его деформированный зрачок и не знала о печати договора. Нет, знала, конечно, но этой хулиганке только бы палки ему в шестерни вставлять… Он спрыгнул на истертые каменные плиты. Еще ничего не закончилось – на кону стоит слишком много. Мир снова должен научиться созидать, и, возможно, тогда он продержится еще тысчонку-другую лет…

* * *

Дорога, мощенная изрядно выщербившимся булыжником, который перемежался островками растрескавшегося асфальта, уводила все дальше от злополучного болота и гостеприимных развалин, приютивших их этой ночью. Постепенно исчезали косматые кочки, а воздух больше не пах гнилой затхлостью. Поросшая верболозом низина осталась за их спинами, и теперь дорога петляла среди невысоких пологих холмов. Вчерашний ветер так усердно разогнал за ночь державшие осаду тучи, что теперь в небе не виднелось ни облачка. Солнце, словно наверстывая упущенное, стремилось излить на землю потоки злых раскаленных лучей, превращая и без того влажный воздух в трудно вдыхаемый вязкий кисель. Но чем дальше дорога уводила путников от болота, тем суше и раскаленней становилось вокруг, а воздух напитывался испарениями перегретого асфальта и подвяленной на солнце полыни.

Отсыревшие за прошлые сутки ботинки теперь стремительно высыхали, став жесткими, будто какой-то шутник решил оклеить их изнутри наждачной бумагой. Иленка почувствовала, что поджившие за несколько дней ступни вновь начинают саднить. Помучившись с пару минут, заклинательница плюнула на приличия, разулась, закинула ботинки на плечо и пошлепала босиком, наслаждаясь исходящим от камней теплом. Фроська, щурясь на солнце, облюбовала второе плечо девушки, цепко держась коготками за ткань.

– Мы что, собираемся идти не останавливаясь до самого Белгродно? – спустя несколько минут вяло поинтересовалась Иленка, утерев пот, градом катившийся по лицу.

– Хотелось бы, – буркнул Шири, – но, боюсь, ни ты, ни наш помеченный друг не обладаете необходимой выносливостью для поддержания заданного темпа… Да и кошку жалко.

– За следующим поворотом, если мне не изменяет память, должно показаться какое-то поселение, – откликнулась Арьята. – Передохнем там немного и двинемся дальше.

– Дальше нам двинуться уже некуда, – хмыкнул Поводырь, – скептически окидывая взглядом растрепанную грязную компанию. – Мы и так напоминаем кучку юродивых в период полнолуния…

Поселение, внезапно вынырнувшее из-за очередного поворота, называлось Чертов разъезд, о чем свидетельствовал столб с шильдой, указующим перстом торчавший из куста шиповника у дороги. А приколоченная под шильдой безвкусно размалеванная доска оповещала усталых путников о том, что имеется при Чертовом разъезде и «заведение корчемное и питейное», и кузня, и даже своя собственная ведьма для мелких нужд, каких, не уточнялось. Решив, что и ведьма, и кузня им без надобности, Арьята повела спутников к приветливо распахнутым дверям корчмы.

В отличие от Ништявы с тамошним заведением, местная корчма и лепившиеся вокруг нее домишки выглядели куда опрятнее. Из полутемного нутра здешнего шинка тянуло прохладой. Земляной пол оказался посыпан зернистым охристо-рыжим песком. Хозяин, плотненький, лысоватый человечек с круглой, аки блин, физиономией, брезгливо воззрился на ввалившихся в его заведение замурзанных оборванцев. Вошедшие более всего напоминали остатки нарвавшейся на стражу разбойной банды. От «банды» изрядно попахивало болотом. Правда, заметив у самой младшей за спиной гитару, взгляд корчмаря обрел толику гостеприимности. Но даже лучившейся дружелюбием Арьятиной физиономии было недостаточно, чтобы кардинально изменить первое впечатление в лучшую сторону.

Усевшись за дальний стол, четверка долго шушукалась, звеня немногочисленными гривенками. В конце концов оборванные посетители определились, сделали нехитрый заказ и вернулись к тихому разговору.

– Чего это за тип сегодня привязался к нам в развалинах? – задал Эдан давно мучивший его вопрос. – И кто такие Столпы Стихии?..

– Думаю, более правильно было бы назвать их богами, – откликнулась Арьята. – По крайней мере, до прихода новой веры люди воспринимали их именно так.

– По-моему, это ересь! – буркнул Эдан, которому с младых ногтей вдалбливали в голову постулаты христианства.

– Я не о теософии, а о реальном положении вещей. Религии возникают и исчезают, а реальность остается. От того, что ты убедишь себя, будто у Иленки на плече нет никакой кошки, Фроська существовать не перестанет, – пожала плечами Смерть. – Этот мир зиждется на четырех первостихиях, а Столпы присматривают за ними.

– А этот тип?

– Часовщик? Он присматривает за временем. Следит, чтобы все шло своим чередом: день сменялся ночью, лето – осенью… Но он почему-то возомнил себя властным над жизнью и смертью. И тщетно пытается отъесть кусок, который ему не по силам прожевать. Ибо даже мне эта власть не дана.

Иленка с Эданом изумленно воззрились на Арьяту. Как это не дана? А что же в таком случае делает Смерть? Девчонка усмехнулась, заметив невысказанный вопрос.

– Я не могу отнять чью-то жизнь, равно как и вернуть. Просто слежу, чтобы никто не вмешивался в естественный процесс существования, исправляю ошибки и щелкаю по носу всяких зарвавшихся личностей. Потуги же Часовщика просто жалки, но иногда он выводит меня из себя. Самым удачным его ходом стало создание некромантии – магии противоестественной и расшатывающей равновесие мира. Но с некромантами можно полюбовно договориться. Все-таки они ребята неглупые, понимают, что рано или поздно им придется иметь дело лично со мной… К тому же иногда их знания очень полезно использовать для исправления некоторых моих недосмотров. А с Часовщиком договориться нельзя, – вздохнула менестрель. – Он тщетно пытается подчинить меня себе, и это смешно…

– Почему? – не удержалась от вопроса Иленка.

– Потому что однажды я приду и за ним, – пожала плечами Арьята. – Все в этом мире имеет начало и конец. Что-то создается, а что-то разрушается. Правда, в последнее время почему-то разрушается больше… И Столпы в этом правиле не исключение. Но когда придет время Часовщика, я не знаю, поэтому приходится мириться с тем, что есть.