Книга Список на ликвидацию - Лорел Гамильтон

Это маршал Рейборн настучал на нас училке. Вообще-то не его ордер, так что и не его дело. Но то, что ордер не Рейборна, еще не означало, что он не устроит нам геморроя. Вот он и поднял такой шум, что мы вернулись в местный офис маршалов для дискуссий, вместо того чтобы выслеживать убийц. Мои «незаконные» бойцы сидели в коридоре, как нашкодившие ученики, ожидающие своей очереди на разнос у директора. Напрасная трата времени и сил. Наступит ночь, поднимутся вампиры, а мы тут залипли в ведомственном политиканстве. Лучше не придумаешь.

— Нельзя же притаскивать шайку наемных бойцов и говорить, что они представляют службу маршалов! — говорил Рейборн.

Он обращался к своей непосредственной начальнице, маршалу Рите Кларк. Для женщины она была высокой, но до рейборновских шести футов не дотягивала. Зато она лучше держала форму: ни унции лишнего веса. Каштановые волосы до плеч, болтаются кое-как, похожи не на прическу, а на утренний беспорядок. Кожа загорела до бронзы, морщины от солнца возле губ и глаз, но они шли ей, будто все улыбки оставили след на коже и создавали впечатление, что она более склонна смеяться, чем хмуриться. Приятно, что начальницей Рейборна была она. Мне в службе маршалов нравилось то, что здесь в нормальном направлении служило больше женщин, чем в любом другом правоохранительном органе. И эта служба первой открыла должности для женщин. Мне это очень нравилось.

— Маршал Форрестер представил нам список имен еще до того, как прилетели помощники маршала Блейк. Мы проверили их биографии. Ни у кого нет преступного прошлого, тем более что с точки зрения закона это все равно не имело бы значения.

— А должно было бы иметь, — возразил Рейборн, снова встав и расхаживая у дальней стены. Кабинет был достаточно просторен, чтобы Рейборн мог нервно расхаживать — если осторожно.

— Возможно, — сказала она, наблюдая за его передвижениями, — но в том виде, в котором написан закон, это не предусмотрено.

Она перевела взгляд с него на нас с Эдуардом. Мы сидели напротив ее стола, и Эдуард улыбался ей доброй улыбкой старины Теда. Я сидела с терпеливым и спокойным лицом. Если бы я была начальником, кто мне внушал бы больше симпатии: разъяренный мужчина, расхаживающий в углу, как назревающая проблема, или два спокойных улыбчивых человека разумного вида? Вопрос был для меня ясен. Глядя в серые глаза маршала Кларк, я видела, что она со мной согласна.

Рейборн шагнул к ее столу, оперся на него руками, уже несколько нависая над ней. Глаза у нее сузились, смеховые морщинки стали глубже. Если бы я увидела такое выражение лица того, кто может мне сильно насолить, я бы сдала назад.

— Да вы посмотрите на них! Это же громилы, если не хуже. Если их ни разу не привлекли, это еще не значит, что они невинны.

Я подавила желание выглянуть в коридор, где сидели мои ребята. Я знала, как они выглядят, и действительно, слово «невинные» вряд ли бы кто-нибудь выбрал для их описания.

— Во-первых, Рейборн: по закону. Кто не привлекался, тот ни в чем не виновен. Вам бы следовало это помнить.

Голос у нее с каждым словом становился спокойнее, но накал эмоций возрастал. И снова я бы увидела признаки предупреждения и сделала бы выводы, но Рейборна уже занесло. Злость увела его туда, откуда уже не так просто выбраться. А может, я слабо понимала, как функционирует нормальное подразделение той службы, значок которой я ношу.

Она положила локти на подлокотники, руки сжаты в кулаки.

— Во-вторых. Уберите к чертовой матери руки с моего стола.

А, понятно. Нормальное подразделение функционирует совершенно нормальным образом.

Он заметно опешил, выпрямился, отступив, только сейчас заметив, что опирался на ее стол Он не настолько хорошо знал меня лично, чтобы так ненавидеть, но я ему достаточно неприятна, чтобы ради этого рисковать своей карьерой. Что за черт?

Она неспешно встала — и при своих пяти футах восьми дюймах и в сапогах оказалась достаточно высокой, чтобы он еще попятился. У нее получалось нависать и выглядеть куда выше, чем она была. Мне говорили, что я тоже так умею, но забавно смотреть на это с другой стороны.

— Маршал Блейк как федеральный маршал противоестественного направления имеет право привлекать в помощники лиц, которым она доверяет, для выполнения ордера наиболее эффективным и безопасным для мирных граждан способом.

— Закон написан для чрезвычайных ситуаций в полевой работе, — возразил Рейборн, — когда у маршала нет возможности позвать на помощь других маршалов. Он не для того был написан, чтобы разрешить нам выбирать себе помощников для конкретной работы, когда есть достаточно других маршалов.

— Если мне не изменяет память, Рейборн, существуют три типа власти. Мы относимся к тому, которая исполняет закон в том виде, в котором он написан и нам дан. Если законодательная и судебная власть решат позднее, что закон следует изменить, они его изменят, и вот тогда приходите ко мне обсуждать выбор помощников маршалом Блейк. А пока что будем выполнять закон в том виде, в котором он написан, и действовать в его пределах. Вам ясно, маршал Рейборн?

Шея Рейборна стала заливаться краской — не смущения, скорее гнева. Крепко сжав губы, он процедил:

— Так точно, мэм.

Она посмотрела на нас.

— Вы — идите и работайте, — Перевела взгляд на Рейборна: — А вы не болтайтесь зря у меня в кабинете и не путайтесь у них под ногами.

Мы с Эдуардом встали и пошли работать, как было сказано. Рейборн слегка помедлил, я даже услышала, как он набирает воздуху, и подумала, не будет ли он настаивать дальше, но это уже не мои проблемы. Меня прикрывает Кларк, и этого достаточно.

Мой резерв ждал меня в коридоре. Носители значков поглядывали на них искоса и были, наверное, так же недовольны, как Рейборн, но у них хватало ума не цепляться. Можете сами сообразить, кто из моего резерва служил когда-то в армии: эти ребята держались прямее и видно было, что при нашем появлении им пришлось подавить импульс встать по стойке «смирно». Бобби Ли несколько похудел, волосы выгорели на солнце, кожа стала смуглее, чем обычно бывает у блондинов. Карие глаза смотрели на меня из-под золотых очков. Он был старше нас всех, но это выдавали только морщинки в уголках глаз и несколько дополнительных складок на лице. Он всегда был высоким и поджарым, но последнее время мотался где-то за границей по делам общины крысолюдов и похудел еще сильнее. В его глазах читалось что-то — не испуг, но что-то такое он видел или делал, что вымотало его душевно не менее, чем телесно.

— Так как, лапа, мы остаемся или уезжаем?

Южный его акцент казался еще сильнее, чем был раньше. Вряд ли потому, что он побывал в местах обитания этого акцента — скорее это было напоминание о родине, которое он возил с собой.

Я ему даже не сказала, чтобы не называл меня «лапа» — ничего личного в этом не было, ему просто нужно было все его домашнее обаяние для защиты от того, от чего у него глаза потускнели.

— Остаетесь, — сказала я.