Книга Нерассказанная история - Моника Али

Раздевшись догола, она нырнула в бассейн и стала разрезать воду, пока не ударилась головой о ступеньки на мелком конце. Вынырнув, она глотнула воздуха, легла на спину. И поплыла между черным небом и черной водой, ощущая, как вытекают из нее мысли и представляя, как во все стороны удаляются от нее медузы и фосфоресцирующий планктон. Тогда она перевернулась и повисла в воде лицом вниз с открытыми глазами. Теперь она ничего не видела. Ноги стали тонуть, и она начала работать ими, держа лицо под водой, пока не замерзла. Легкие горели. Но она старалась не дышать. А когда уже больше не могла вынести, сильно выдохнула через рот и опустилась на дно. Коснулась ладонями кафеля. И всплыла, но слишком быстро вдохнула. Руфус лаял, а она кашляла и давилась и никак не могла подплыть к бортику. Еле-еле выбралась, согнулась и снова зашлась кашлем, пока ее не вырвало длинной тонкой струйкой молочно-белой воды. Ноги тряслись от холода. Большой жук летел прямо на нее, жужжа, как резиновая пуля из полицейского пистолета. Ударился о ее плечо, и она вскрикнула. Руфус залаял еще громче. Пробираясь домой, она напоролась большим пальцем ноги на что-то острое. Но не остановилась, пока не добежала до задней двери, которая оказалась запертой. Придется вернуться, чтобы найти джинсы и ключ. Но вместо этого она отбила кулаки о дверь. И только тогда соскользнула на землю и заплакала.

Почувствовав боль, она подняла ногу. Из пореза между пальцами шла кровь. Сейчас она встанет и прижжет ранку. Как ужасно она вела себя с Эмбер. Ничем не вызванная грубость! Она обязательно извинится. Совсем забыла, какой стервой иногда может быть!

Нужно перестать злиться. Если даже она и узнала его, это еще не означает, что он точно ее узнал. Сегодня он в приюте не показывался. Не торчал около ее дома. Все, что от нее требуется, – сохранять спокойствие.

Она тупо смотрела, как кровь капает на подушки.

– Если он не узнал ее…

Не узнал.

Но если узнал…

Она согнула и разогнула ступню. Подняла ногу, и кровь потекла по голени.

Хочет ли она, чтобы ее узнали? Тот ужас, ту тоску, которые она ощутила при виде Грабовски, ни с чем не сравнить… или они были смешаны с чем-то еще?

Зазвонил мобильник.

– Просто хотел спросить, как поживаешь, – пояснил Карсон.

– Я ранена.

– Тело или душа?

– Большой палец на ноге.

– Паршиво. Хочешь, я приеду?

Какой легкомысленной она стала в последнее время. Готовой опустить забрало и снять доспехи. Словно больше ей ничего не грозит!

– Спасибо, но думаю сама управиться.

– Но я все равно мог бы приехать.

– Я уже готова свернуться клубочком и заснуть. В другой раз.

– Ладно, ты справишься с пальцем, я – с отказом. Увидимся завтра вечером, хорошо?

Возможно, Джон Грабовски и сделал ей одолжение, появившись здесь. Хорошее напоминание. Чтобы не слишком расслаблялась. Может, он ангел под прикрытием?

– Пока не знаю. Я тебе позвоню. У меня много дел.

Глава 22

В субботу утром Грабовски встал рано, захватил ноутбук и сумку с камерой и сел в машину. Сегодня его не должно быть в Кенсингтоне. В четверг он не показывался Лидии на глаза. Миссис Джексон принимала разные позы по всему дому и во дворе, и ему приходилось то и дело щелкать камерой. У него по-прежнему не было снимка Лидии с ее бойфрендом. Но рисковать он не мог. Сейчас она наверняка напряжена, нервничает, постоянно оглядывается, смотрит в зеркало заднего вида. Нужно действовать очень осторожно.

Вчера он сделал несколько снимков, которые можно использовать как фон: деревянный знак с надписью «Добро пожаловать в Кенсингтон», вид на реку, городская мэрия, древние магазинчики на Альберт– и Виктория-стрит, таблички с названиями улиц… Он объездил весь город в поисках кадров, которые могли бы сопровождаться заголовком: «Возможно, этот сонный городок хранит королевскую тайну?»

Все сразу поймут, что эта тайна не имеет отношения, скажем, к НЛО.

Он писал и переписывал подпись под каждым снимком. А стоило положить голову на подушку, как перед глазами вставали огромные черные буквы заголовков: «МИР ПОТРЯСЕН… ПРИНЦЕССА НАШЛАСЬ В АМЕРИКАНСКОЙ ГЛУШИ… ВОССТАВШАЯ ИЗ МЕРТВЫХ…»

Вчера, пока Грабовски пытался держаться от нее подальше, мог бы поклясться, что это она следит за ним. Трижды он видел ее машину на некотором расстоянии от его собственной. Ей следовало бы сидеть на работе, а не мотаться по всему городу.

Грабовски заехал во двор закусочной, в которой впервые увидел на карте Кенсингтон. Ему нужен снимок места, где началась эта история. Читатели захотят знать, как все разворачивалось.

Желудок нервно сжимался. Кроме того, он был голоден. И одновременно не находил себе места. Сенсация была настолько ошеломляющей, что казалась почти невообразимой. Скоро сюда слетятся папарацци, подобно стаям библейской саранчи. И все захотят получить у него интервью. Его жизнь изменится. Пока это было лишь затишьем перед цунами. Ему требовалась серьезная поддержка.

– Терпение, – сказал он себе. – Сначала нужно скомпоновать историю. Кое-каких фрагментов пока не хватает, чтобы построить общую картину. Он не собирался так скоро открывать рот. Не желал превращаться в параноика и торопиться, не успев как следует подготовиться.

И тут неожиданно его скрутило, как от удара в солнечное сплетение. Неужели он действительно поступит с ней так? Весь мир был у ее ног, а она сделала невозможное, чтобы уйти от всего этого.

С самой среды он находился в таком чудовищном напряжении, что почти ничего не ел. После завтрака он почувствует себя лучше.

Официантка, которая обслуживала его в прошлый раз, вышла из закусочной, закурила и уселась на корточки, прислонившись к стене.

Ему следовало выйти из машины и поесть. Он так и сделает. Через минуту.

Грабовски вынул из кармана четки и уставился на распятие, свисавшее с оправленных в серебро голубых бусин. Мать подарила ему четки в тот день, когда он, восемнадцатилетний юноша, покинул дом. Он обнял ее тогда. Для нее он навсегда останется тем самым маленьким причетником.

Перебирая бусины, он думал о Лидии. Если бы он мог отпустить ее с миром, так бы и сделал. Но это не в его силах. Она здесь. Она жива. Она лгала всему миру. Собственным детям, которые шли за ее гробом. И если, зная это, он скромно отвернется, с его стороны это будет неправильным, скверным поступком.

– Как вафли? – спросил он официантку с английской булавкой в блузке вместо верхней пуговицы. Но похоже, булавка была не такой уж надежной, потому что края ткани расходились, открывая лифчик.

– Умереть не встать, – доложила она.

– В самом деле?

– За пять баксов плюс кофе? Как сами думаете?

Он все равно заказал вафли и бекон. Поев, открыл ноутбук и стал снова просматривать снимки Лидии. Был один особенно эффектный: она выходит из магазина одежды, волосы связаны на затылке. Лидия улыбается и машет кому-то на другой стороне улицы. На ней топ, открывающий плечи пловчихи. Была также серия снимков, сделанных, когда она садилась в машину. Ясно было видно ее лицо. Взгляд в упор.