Книга Карфаген атакует - Алексей Живой

— Благодарю, Ганнибал, — Федор слегка поклонился, придерживая ножны фалькаты и сел.

— Ты умеешь читать карты? — поинтересовался Ганнибал, кивнув в сторону развернутого на столе свитка.

— Умею, — ответил Федор, разглядывая расчерченный папирус. — Я же моряк.

— Вот здесь, — Ганнибал сразу перешел к делу, бросив короткий взгляд на своего брата, — находится лигурийский порт Генуя, не так давно захваченный Римом.

Услышав знакомое название, Федор едва не ляпнул, что бывал там, когда служил у римлян. Но сдержался и просто проследил за указательным пальцем вождя. Продвигаясь по карте, тот вскоре уткнулся в небольшую точку на побережье. Перед Федором лежала секретная карта римских земель, выполненная достаточно подробно. Федор без труда узнал западное побережье, Геную, а, опустив взгляд по ниже, разглядел Рим и Остию.

— Этот город интересует меня, поскольку скоро мне может понадобиться порт для того, чтобы наладить снабжение с Карфагеном, а он находится не так далеко от нашей долины, — пояснил Ганнибал. — Но римляне хорошо охраняют Геную, там стоит много кораблей, поэтому мы отложим ее захват. Пройдет время, и городские чиновники сами сдадут мне город.

Федор молча слушал, пока не понимая, к чему клонит этот хитроумный финикиец.

— Гораздо больше меня сейчас интересуют вот эти перевалы, севернее Генуи, — указательный палец отодвинулся в сторону от города, — по ним можно быстро пройти к морю.

Ганнибал оторвался от карты и посмотрел в глаза Федору.

— Я знаю, где находятся перевалы, но не знаю, что там происходит сейчас. Мне доносят, что этим путем иногда пользуются римляне. Ты — один из моих лучших разведчиков. Ты должен пробраться туда незаметно, разузнать самый быстрый путь через перевалы, проверить, какой из них проходим в это время года, и вернуться обратно. Армия будет стоять на месте еще месяц. Римляне не соберутся с силами до этого времени.

Глядя на карту, Федор сообразил, что он уже бывал на этих перевалах. Тогда, почти год назад, он шел с римскими морпехами из Генуи в верховья этой самой долины, где нынче зимовали солдаты Карфагена. Если Ганнибал не знал его прошлого, то он лишь чудом угадал человека, лучше которого справиться с таким заданием не мог никто.

— Шум поднимать нельзя, — предупредил Ганнибал, — поэтому ты уйдешь туда тихо, без своей спейры. Оставишь ее под командование помощника, которого выберешь сам. Можешь взять с собой несколько человек.

— Я хотел бы взять всех своих разведчиков, — осторожно сказал Федор. — Дело может всяко повернуться. После битвы при Треббии у меня осталось всего семнадцать бойцов, а новых я не набирал. Решил пока повременить.

Ганнибал думал недолго.

— Ну что ж, бери всех, — разрешил он, — но помни: о твоем задании не будет знать никто, кроме меня и моего брата.

— А как мне объяснить свой уход Акрагару и Атарбалу? — спросил Федор, будучи уверенным, что у вождя уже имеется ответ.

— Завтра они получат приказ, что ты отправлен в разведку на восток, в дельту реки По, на границу с Умбрией, — спокойно заявил великий карфагенянин и добавил, слегка понизив голос. — До определенного момента об этом не должен знать даже Атарбал. В лагере и вокруг него есть римские шпионы. Они должны думать, что ты ушел именно туда, на восток. Поэтому, когда будешь покидать лагерь, туда ты сначала и направишься, а потом, сделав дневной переход, уйдешь в лес и повернешь на запад.

— Я понял, — слегка кивнул Федор.

— Ты уже готов командовать хилиархией, — вдруг прямо сказал Ганнибал. — Но у меня нет свободных частей. Все командиры в строю, и они достойны своих мест.

— Я доволен своим положением, — ответил Федор с поклоном. — Твое доверие мне дороже, Ганнибал.

— Что ж, — ухмыльнулся финикиец, посмотрев на брата, — ступай. Принеси мне свежие вести о перевалах севернее Генуи. А потом мы поговорим о твоей карьере.

Когда Федор собрался уходить, Ганнибал протянул ему свиток с изображенной на нем копией карты северной Италии и распорядился:

— Когда разведаешь все проходимые перевалы, нанесешь их на карту. Но она не должна попасть в руки римлян.

— Я все выполню, — ответил морпех, пряча свиток под плащом.

— Поторопись, Чайкаа, — сказал напоследок Ганнибал. — Если ты не вернешься к исходу месяца, мы уйдем без тебя.

— Я вернусь вовремя, — уверил его Федор и покинул шатер главнокомандующего.

Когда он миновал охрану и отдалился от шатра Ганнибала на двадцать шагов, то заметил чуть в стороне слугу, расседлывавшего лошадь. Этот слуга проводил его долгим взглядом, а когда Федор внезапно обернулся, опустил глаза к земле. Командир седьмой спейры вспомнил разговоры о шпионах, сплюнул и направился к горевшим невдалеке кострам.

На следующее утро Акрагар вызвал его к себе и зачитал приказ о том, что Федору с его разведчиками необходимо немедленно покинуть зимний лагерь и отправиться на границу Умбриии для выяснения позиций римской армии. Сообщив это, Акрагар не смог сдержать скользнувший по его хитрому лицу улыбки. Она была мимолетной, но не укрылась от Федора. Командир седьмой спейры уже давно ощущал, что после смерти Магны командир полка перенес всю свою неприязнь на него. А периодическое общение недавнего простого пехотинца с самим главнокомандующим испанской армией вызывало у Акрагара профессиональную ревность.

Он был хорошим военным из знатного и богатого рода, но уж очень прямолинейным. И, кроме того, солдаты поговаривали, что Акрагар находился в дружеских отношениях с семейством Ганнона. Того самого сенатора, что много лет назад прославился своими победами над нумидийцами и мавританцами в Африке. Ганнон являлся сторонником новых завоеваний Карфагена на материке, а не за морем, и потому издавна косо смотрел на семейство Барка. Он строил козни еще против отца Ганнибала Гамилькара, а после его смерти с трудом выносил триумф молодого вождя, боготворимого армией не меньше его отца.

Его собственные военные успехи в молодости быстро сменились ошибками и поражениями. Чего стоил бунт наемников, вспыхнувший из-за неумелых действий и жадности Ганнона, решившего задержать жалование солдатам. Это был тот самый бунт, который как-то поминал в разговоре Летис. Мятежники даже осадили Карфаген и едва не взяли его. К счастью, вовремя вмешался Гамилькар, «злой гений» сенатора, возглавивший вместо него верную часть армии, разбивший наемников и с тех пор ставший признанным военным вождем Карфагена.

Ганнон отошел от управления армией, но не сошел со сцены. Он был богат, имел обширные сельскохозяйственные угодья и вес в сенате. Он затаил в завистливом сердце злобу к семье Барка и не упускал малейшей возможности отомстить.

Заседая в сенате, Ганнон, как мог, мешал молодому Ганнибалу реализовывать его планы относительно Рима, часто из-за собственной ненависти забывая, что разгром Рима вернет Карфагену власть надо всем западным бассейном Обитаемого моря и принесет несметные богатства. В сенате Ганнон возглавлял партию аграриев, уверенных, что идеи Ганнибала о войне за морем — опасная блажь, кроме всего прочего, дорого стоившая. И, когда он выступал в сенате, часто замалчивал то, что, отправляясь на завоевание Испании сразу после потери Сицилии, отец молодого вождя Гамилькар Барка снарядил армию на собственные деньги, не взяв ни одной золотой монеты из казны республики.