Книга Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

Все партизаны с затаенным дыханием смотрели на эту сцену. Когда сани Шныркевича въехали в конец деревни, то вокруг них столпились партизаны. Командир отряда лежал с закрытыми глазами, опустившись на спинку саней, и тихо стонал. Правая его нога была вся в крови. Спасенный им Альберт Барковский тоже был ранен. Через некоторое время стрельба прекратилась, и немцы ушли из Мелешкевичей в свой гарнизон.

— Будем отходить! — приказал Гудков. — Командиры отрядов, проверьте наличие своих бойцов!

Через полчаса Гудкову доложили:

— Товарищ комбриг, нет Стася Подберезского и Николая Котли.

— Где они находились во время боя?

— Они были на посту около деревни Мелешкевичи. Наверно, они там и погибли во время боя.

— Ну, если они остались живы, то нагонят нас, — решил Гудков, — а больше нам здесь оставаться нельзя. Отходим! — скомандовал он.

Колонна гудковцев повернула на запад. Дорога пошла через замерзшее Лукомльское озеро, покрытое ярко-белым снегом. За озером начался большой сосновый лес. Здесь гудковцев ожидал обоз, который отошел сюда перед боем. Совсем недолго ехали гудковцы по лесной дороге, которая шла прямо на северо-запад, как кончился сосновый лес и впереди показалась большая деревня Столбцы, над строениями которой возвышалась деревянная церковка.

В Столбцах бригада останавливаться не стала, а двинулась дальше по наезженной партизанской зимней дороге. Проехали еще несколько деревень без останова и, наконец, сделали привал в небольшой деревне, окруженной со всех сторон лесом. Утомленные партизаны, которые еще со вчерашнего дня, как поели у себя в лагере на Буку, так ничего еще и не ели, пошли по хатам, чтобы хоть что-нибудь найти поесть у хозяек деревни. Часа через два, когда и люди и лошади отдохнули, Гудков приказал снова двигаться в путь. Не успели они еще тронуться в дорогу, как кто-то крикнул:

— Смотрите! Нас нагоняют сани, в которых кто-то сидит. Может, это Стась едет?

Через некоторое время в подъехавших ближе к партизанам санях все увидели сидящего там Стася Подберезского целым и невредимым и Николая Котлю, который был ранен. В нескольких словах Подберезский рассказал, что с ними произошло. Они стояли на посту в конце деревни Мелешкевичи, когда увидели, что к ней подъезжает колонна немцев. Они открыли по немцам стрельбу, а потом начали отходить. Но немцы, в свою очередь, открыли по ним сильный огонь. Бежать по белому снежному полю в сторону деревни, где находились гудковцы, было совсем невозможно, и они укрылись от пулеметного огня противника под мостиком, который был на дороге между Мелешкевичами и Гавеновичами, и переждали там, пока не уйдут из Мелешкевичей немцы.

Всю эту ночь бригада без останова двигалась на запад. Только рано утром партизаны добрались до деревни Замошье, которая стоит на дороге Лепель — Борисов. В ней стояло несколько отрядов бригады Леонова. Отдохнув в Замошье с час, бригада Гудкова выехала в сторону деревни Сталюги, где партизаны разместились по хатам.

— Здесь мы остановимся жить на некоторое время, — заявил Гудков.

Была вторая половина марта месяца 1943 года. В тот самый мартовский день, когда на болоте около партизанского лагеря гудковцев случилась неожиданная стычка с немцами и полицией из Оболицкого гарнизона, все разведчики отряда Агапоненко в это время отдыхали после проведенной разведки в сторону Толочина и лагеря военнопленных в Михайловщине. Когда начался бой, были слышны автоматные очереди и одиночные выстрелы из винтовок, стоявший на посту Хващевский С. А., не совсем еще хорошо ориентируясь на Буке, хотя и с беспокойством прислушивался к этому бою, но решил, что это где-то далеко, и не захотел будить сладко спящих разведчиков после их ночного похода. Бой быстро затих, и Хващевский почти успокоился, но все же продолжал внимательно следить за северной стороной Бука. Примерно через час со стороны лагеря бригады появился всадник. Это был Котля, которого комбриг послал с донесением к Агапоненко. Хващевский еще не знал в лицо Котлю, задержал его на посту и попросил Шуру Пляц, которая в это время на костре готовила обед, чтобы та разбудила командира.

— Коля, вставай, к тебе приехал Котля от комбрига, — сказала она.

Агапоненко с заспанными глазами выбрался из шалаша и подошел к Котле, который сидел в седле своего коня.

— Что случилось? — спросил он его.

— Комбриг приказал передать вам, что сегодня в обед неожиданно напали на нас немцы и полицаи. Был бой, но убитых и раненых с нашей стороны нет. Комбриг приказал перебазироваться всей бригаде на новое место. Куда, он мне не сказал. От вашего разведотряда вы должны выделить одного разведчика и послать его к Гудкову в качестве связного. А все остальные остаются здесь, на Буку, и будут продолжать свою разведывательную работу.

Выслушав Котлю, Агапоненко недовольно пробурчал:

— Вначале Журавского Ивана забрали из разведки, потом Багадяша, а теперь еще одного разведчика связным в бригаду. Что, у меня здесь родятся разведчики, что ли? Ну ладно, раз приказ, так надо его выполнять.

И Агапоненко приказал собраться в поход вместе со всей бригадой нашему бывшему авиатехнику Севаку Евгению. Разговор Котли с Агапоненко происходил в моем присутствии. Когда он сказал, что от нас забрали Ивана Журавского, то для меня это была новость, и я решил спросить Егора Короткевича:

— Слушай, Егор, а куда девался Журавский Иван?

— А ты что, не знаешь? Несколько дней назад их вместе с Арсением отправили связными в Бегомль, в бригаду «Железняка».

— С какой целью?

— Я этого не знаю.

Бригада уехала с Бука, и маленькая группа разведчиков снова осталась одна на этом болоте. Прошло два дня после отъезда бригады. Я стоял на посту. В эту ночь почему-то никто из разведчиков на задание не выезжал. Было очень холодно. Я все время ходил вокруг лагеря, чтобы хоть немного согреться. На востоке уже стало белеть небо, когда вдруг где-то на западной стороне Бука загремели взрывы мин и послышались длинные очереди из пулеметов. По звуку можно было подумать, что бой идет где-то совсем близко, может быть, даже в Лавреновичах. Не успел я объявить тревогу, как мои товарищи уже сами проснулись и выскочили из шалаша.

— Что случилось? Где это идет бой? — спросил Агапоненко.

— По-видимому, в Лавреновичах.

Встревоженные разведчики нервно ходили вокруг шалаша, находясь в полном неведении, что происходит вокруг. Уже совсем рассвело. Из-за Амшарского леса всходило ярко-красное солнце. Наконец, бой стал стихать, затем совсем стало тихо на нашем болоте. Примерно через полчаса со стороны Лавреновичей по лесу прибежали несколько совсем незнакомых нам партизан, которые были почти раздетые, а один из них сильно ранен в руку. У него от самого плеча до локтя зияла огромная рваная рана, полученная от осколка мины.

— Товарищи! — взмолился он. — Помогите. Я много потерял крови.

Шура Пляц нашла в своей сумке белую чистую тряпку, и мы стали бинтовать руку этого партизана. Кровь у него удалось остановить.