Книга Черная заря - Владимир Коротких

Андрей, хорошенько отмывшись и поменяв одежду, молча лежал на койке, заложив руки за голову. Вавилкин сидел у тумбочки и писал письмо. Закончив, он запечатал конверт и оставил письмо на тумбочке. Посмотрев на Андрея, он спросил:

— А ты, Андрюха, чего не пишешь?

— Недавно написал, как приехал.

— Понятно. — Он тоже улегся на койку и замолчал, глядя в потолок. Пролежав так некоторое время, он снова спросил: — Какую тему обдумываешь?

— Да так, Диман, просто мозги в кучу собираю.

— А ты не собирай, в куче им тесно будет, перегреться могут. Что, результаты наших гастролей не устраивают? Цветочков на броне от благодарного населения не было, да?

— Да ладно тебе, Диман. Ты, я смотрю, тоже не сильно похож на победителя под развернутыми знаменами. У самого с рожи лимонный сок капает.

— И никто не похож. Привыкли мы к скромности. Ты тоже привыкай. Кишлак освободили? Освободили, значит, задачу выполнили. Духов угробили? Угробили, значит, они нас меньше угробят — ты мою позицию уже знаешь. Я эти думки больше года назад передумал. Терся мозгами, как по наждаку. Брось. Мне к ноябрю, максимум к Новому году замена придет, а тебе еще тут два года воевать. Думай о приятном и вычеркни из расчетов время как категорию — скорее пройдет. Всего-то — шестьдесят три миллиона семьдесят две тысячи секунд. Глянь-ка на часы, уже меньше стало.

Андрей машинально взглянул на стрелки часов.

— Точно. — Он поднялся с кровати. — Пойду посмотрю, как там мои обосновались. — И вышел на улицу.

В палатке взвода на койках дремали несколько бойцов, остальные отсутствовали. Андрей не стал тревожить спящих и решил просто прогуляться по территории полка. Он неторопливо шел, покуривая на ходу, мысленно пытаясь разобраться в сути происходящего.

— А может быть, существует какая-то глобальная высокая идея, ради которой они пришли в эту страну? Почему тогда про нее им не говорят? Почему не растолкуют? Ведь одной мотивировочки о защите рубежей Родины на дальних подступах явно маловато. Почему чужая страна в какой-то момент сделалась не страной, а лишь подступом? Надо, чтобы объяснили, иначе до какой угодно крамолы додуматься можно. Да не дай бог! А кто объяснит? А если не объяснят? А если вовсе такой идеи не существует, а эти дальние рубежи просто чушь собачья, басни для оправдания? Кто тогда виноват? Все? Каждый, до последнего солдата? Нет! Не может быть такого, чтоб просто так. Кто-то ведь это решил, значит, идея есть, должна быть, люди-то гибнут…

— Ласточкин! — раздался окрик из-за стоявшего бэтээра, мимо которого проходил Андрей. Он взглянул в ту сторону и увидел капитана Рыбина.

Рыбин пристально посмотрел на Андрея сквозь линзы очков и спросил:

— А что, старших по званию и должности замечать не обязательно?

— Извините, товарищ капитан, не заметил за бэтээром, задумался.

— Да, да, конечно, — скороговоркой произнес Рыбин, — вам надо подумать.

— Всем не мешает подумать. — Андрею был неприятен тон Рыбина.

— А вам особенно.

— О чем, например?

— Например, о нарушении приказа командования, которое чуть не закончилось трагедией, — Рыбин явно нарывался на обострение ситуации.

— Ну, не закончилось же. А за это я от комбата уже получил. Он мне не сказал, что я еще и от вас должен огрести.

— Ну-ну, — хмыкнул Рыбин. — Я бы не советовал вам с такого начинать здесь свою службу.

— Служба как служба. Ничего особенного. — Андрей отвечал спокойно, стараясь не реагировать на едкий тон собеседника. Он смотрел на этого злобного человечка с капитанскими погонами и не мог понять причины его беспочвенной неприязни.

— Напрасно вы так думаете. Всякое случается. Если что, характеристику на вас я писать буду. Так что со мной, уважаемый, придется дружить.

— С кем придется я не дружу, — ответил Андрей и пошел дальше, считая неофициальную беседу исчерпанной.

Обойдя расположение полка вдоль боевого охранения, Андрей вернулся в общежитие. В комнате он увидел Бочка.

— Здорово, Андрюха! — приветствовал его Бочок металлическим блеском доброй улыбки, с мокрым полотенцем на плече.

— Здорово, Васек! — Андрей, довольный встречей, хлопнул его по мокрому плечу. — А где остальные?

— Блин с Дирижером на кухню пошли. — Бочок вытащил из-под кровати бутылку прозрачной жидкости. — Во, спиртоган, Барсегян налил! Правда, братухин самогон не отдал, сказал, пока спирт не выпьем, не даст. Садись, скоро мужики придут. — Он повесил полотенце на спинку кровати и блаженно плюхнулся поверх одеяла. — Красота! — Он покачался на панцирной сетке. — Тут теперь поквартируемся, красота!

Андрей смеялся, глядя на ребячество Бочка, который задрал ступни босых ног на спинку кровати и, подпрыгивая на сетке всем телом, выставив в улыбке передний ряд металлических зубов, распевал припев известной песни:

— А волны и стонут, и плачут,

И бьются о борт корабля…

Когда качка на койке достигла примерно трех баллов, дверь открылась. На пороге появились Блинов и Дирижер. Блинов держал в руках уже знакомую большую чугунную сковороду, а Дирижер — четыре банки тушенки и завернутую в газету селедку.

— Привет, Андрей! — Блинов слегка качнул сковородкой в его сторону. — Давай табуретки. — И, обратив взгляд в сторону Бочка, добавил: — Хорош прыгать, Щелкунчик, помогай!

Андрей с Бочком быстро поставили четыре табуретки в центр комнаты. Блинов опустил сковороду, пожал ему руку, потом обернулся и сказал Дирижеру:

— Че ты ему докладываешь? Жрать идем, и все. Какое его дело?

— Вы о чем? — спросил Андрей.

— Да ну его! Идем мы сейчас с Диманом, а нам замполит навстречу. И косится — пьянствовать идете? Диман ему, дескать, поесть решили. Какое его дело? Историю КПСС повторять идем!

Бочок, сев на койку, приложил руки к груди и жалобным тоном сказал:

— Братцы, а может, он тоже выпить с нами захотел?! Может, в нем совесть проснулась? Пожалел небось, что подсерал нам на каждом шагу? — он потряс кулаком.

— Совесть? У Рыбина? — Блинов нагнулся вплотную к Бочку. — Ты рехнулся, Вася?! Ты, Васек, учти формулу — котях от говна не отмывается!

Комната наполнилась хохотом.

Блинов обратился к Андрею:

— Я слыхал, Андрюха, что ты в кишлаке свой маневр затеял.

— Затеял, — кивнул Андрей. — Тебе спасибо. Если бы ты мне про тот пролом тогда не рассказал, неизвестно, как обернулось бы.

— Барсегяна да тебя с Диманом комбат при мне похвалил. Барсик довольный. Как в полк приехали, сразу спиртяги дал. Сказал, вечером зайдет.

— Да вряд ли до завтра зайдет. Он с командирами рот уже начал. — Дирижер щелкнул пальцем по кадыку. — Судя по всему, один замполит не начал. Будет теперь ошиваться, караулить, зараза.