Книга Убить бессмертного - Джефф Сомерс

- Я знаю, о чем ты думаешь, - продолжал Доусон, направляясь ко мне. - Ты недоумеваешь, почему твой блестящий план не сработал. Почему монахи меня не убили? Ответ прост: я прототип. Я первый шаг. Тебе не повезло. Не повезло, - он наклонился и без особых усилий поднял меня, - всем крысам.

Он небрежно швырнул меня на пол. Моя голова ударилась о бетон, глаза вырубились багровой вспышкой, а потом снова включились. В голове звенело. Секунду или две я корчился и только потом понял, что делаю. Я тихонько пополз подальше от Барнаби Доусона, своего личного ангела смерти.

- Очухиваешься!.. - Черт меня подери, если в его цифровом голосе не прозвучали нотки радости. - Прекрасно! Я хочу, чтобы все твои заторможенные синапсы включились, чтобы ты почувствовал, как я схвачу тебя за твое крысиное горло и вытащу позвоночник через рот.

Я ухитрился сделать глубокий прерывистый вдох. От неожиданного расширения легких ребра затрещали.

- Пошел ты, - просипел я. Мой голос кровоточил, словно я только что кашлял бритвенными лезвиями.

Доусон рассмеялся. Похоже, смех не был запрограммирован в его интерфейс, поэтому получался жесткий, глухой звук, скорее взрыв статики в фильтрах. Я, не обращая внимания, полз дальше. Тело понемногу оживало.

В Доусоне одно не изменилось: внутри он остался таким же вонючим системщиком. Это было моим единственным преимуществом, это заставляло его читать мне речь. Я оторвал взгляд от пола и сосредоточился на операционном столе. Я должен был встать, но для этого требовалось время.

- Коп ты поганый, - выдохнул я. - Вы же меня убить хотели!

Доусон ответил не сразу. Тяжелый ботинок опустился мне на вытянутую руку. Не настолько сильно, чтобы сломать; только чтобы сделать больно. Боль прожгла руку до самого плеча и врезалась в туловище. Я беспомощно содрогнулся и открыл рот.

- Убить? Конечно! Такова наша работа - прореживать стадо. Если мы позволим вам, говнюкам, размножаться, вы начнете нам мешать. Ты хочешь, чтобы я отказался от своей работы?!

Боль, хоть и ужасная, не могла сравниться с мучительной пыткой, которую я переживал, когда притворялся мертвым. Я выбрал другую тактику и сделал вид, что потерял сознание. Конечно, так я мог получить пулю в затылок, но вряд ли. Доусон получал слишком большой кайф.

- Э, нет! - весело сказал он.

Боль в руке резко уменьшилась. Он поднял меня и бросил на операционный стол, словно я ничего не весил. Стол задребезжал, но выдержал. Когда мое тело ударилось о твердый металл, я невольно вскрикнул и поднял руки к лицу.

- Вот так лучше! - произнес Доусон. - Какое удовольствие, если ты отрубишься? Смотри, в следующий раз начну рвать тебе зубы.

Я извивался и стонал, не особо притворяясь, а сам в это время быстро осматривал помещение. Квадратная камера, две двери. Потом прикрыл глаза и представил карту комплекса. Предположил, где я нахожусь и где нужная дверь. Я откинул голову назад и увидел, что Доусон любуется своим отражением в отполированном металле одной из дверей. Конечно, про меня он не забыл, но внутри оставался человеком. Без мод-чипа, который загоняет все безумные мысли в стандартное поведение монаха, он был таким же медлительным и рассеянным, как все мы.

Я медленно и глубоко, до рези в легких, вдохнул. Потом сжал кулаки так сильно, что фаланги затрещали. На выдохе я закрыл глаза и представил себе пляж. Белый песок, серая вода с пятнышками белой пены, прозрачно-голубое небо. Я не помнил, когда и где я его видел - в детстве? По телевиду? - но этот пейзаж хранился у меня в голове. Я тщательно воссоздал тихий плеск волн, одинокий крик птицы.

Я сосредоточился на море, собрал мысли в булавочное острие, удерживая вниманием только то, где мой пистолет. И где Доусон. На стороне Доусона были гидравлические суставы и компьютеризованный прицел. На моей - отчаяние, ужас и боль.

Я бросил последний взгляд на пляж и начал действовать. Одной рукой вырвал пистолет из потайной кобуры, второй ухватился за край стола и перевернул его на себя. Я упал неудачно и ударился головой о бетон. В голове взорвалось что-то красное, я поморщился и потерял пару секунд. Я вскочил, одновременно стреляя, но Доусон уже был в воздухе, а за ним пузырилась рваная ряса. Он грузно прыгнул на стол, который под его весом развалился на куски, схватил мой пистолет за ствол и отвел в сторону. На миг мы оба застыли. Зеркальные стекла Доусона смотрели в мои глаза.

- Кейтс, ты не можешь спокойно подождать, пока тебя прикончат?!.

Я спустил курок. Рука Доусона исчезла в облаке резины и металла. Взрыв обжег мне лицо и веки. Доусон никак не реагировал, просто смотрел на меня. Я вдохнул раз. Два. Три. И мы ожили одновременно: я попытался направить дуло ему в голову, а Доусон замахал культей и вцепился в меня целой рукой. Я еще раз спустил курок, и Доусона отшвырнуло выстрелом через стол. В его шее образовалась рваная дыра. Он задергался и завопил искаженным механическим голосом:

- Ах ты паскуда! Ах ты паскуда!

Я непонимающе посмотрел на Доусона: видимо, у него был перебит какой-то важный провод. Я с усилием встал; Доусон все так же дергался и кричал. Оперевшись на стол и тяжело дыша, я не сводил с него пистолета: у монахов много скрытого оружия, и расслабляться нельзя.

Дальняя дверь открылась. Я устало поднял глаза. Я отдавал себе отчет, что победить еще одного монаха не смогу.

Кенни Оурел увидел дергающегося монаха и перевел взгляд на меня.

- Кейтс, ты что так шумишь?

Я наклонился за одним из хирургических инструментов. За Оурелом стояли Гатц, Кит, Мильтон и Таннер.

- Кейтс, твой план провалился, - скороговоркой выпалил Кит. - Все уже поняли, как ты сюда попал! К счастью, таких пунктов приема тут десятки. Тай включил тревогу в каждом, чтобы ненадолго тебя прикрыть. Выиграем минут десять.

- Помогайте, - выдохнул я. - Держите этого подонка.

Глава 30. А ПЕРЕД СМЕРТЬЮ Я ТЕБЯ КОМУ-НИБУДЬ ЗАВЕЩАЮ

10100

Таю не хочется тебе говорить, - сказал запыхавшийся Кит, когда все зашли в камеру, - но весь комплекс слышал выстрелы. - Он посмотрел на небольшой прибор со светящимся голубым экраном. - Тай следит за частотой ЭЦ, тут такое началось… Я вяло кивнул.

- Понятно. Идите все сюда, помогите отпилить этому гаду руки-ноги.

Оурел лениво огляделся и остался в дверях.

Все выглядели удивительно богато; в хороших костюмах, с зализанными волосами, по черному портфелю в руках, как у сотрудников телевида. Я видел таких на пресс-конференциях и в репортажах с бунтов. Оурел был очень похож на репортера: может, и староват для этой роли, но такой же холеный и сытый. Гатц подошел к дергающемуся и бормочущему Доусону. Мильтон и Таннер взяли меня под руки.

- Шеф, присядь, - обратилась Мильтон ко мне странно ласковым голосом. - У тебя такой вид, будто ты сейчас упадешь.