Книга Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок

Уильям подошел к комоду, решив поближе взглянуть на крышечки. Он знал, откуда они взялись, мог представить себе всю их странную одиссею, начавшуюся в Гриффит-парке много лет назад. Среди этих крышечек была одна, которую он потерял два месяца назад во время закончившегося столь бесславно сражения с соседским садовым шлангом.

Уильям взял эту крышечку в руки и перевернул. Ее пробковая прокладка тоже была найдена в траве и тщательно вставлена внутрь, на место. Крышечка в ладони казалась теплой, почти живой, словно только недавно кто-то держал ее в руке. Он крепко стиснул крышечку в кулаке, представив ее маленьким круглым глазком, сквозь который, словно в перевернутой подзорной трубе, можно было увидеть залитый солнцем сад, крохотные деревья и кусты, все.

За его спиной скрипнула кровать. Уильям обернулся и увидел Джима, который, приподнявшись на локте, сонно тер глаза. Уильям улыбнулся, не зная о чем говорить. Чтобы заполнить паузу, он затянулся, но трубка давно погасла. Тогда он вынул трубку изо рта, поднял бровь и пожал плечами.

— Ты их тоже хранишь?

Джим кивнул, усаживаясь под одеялом.

— Я носил одну крышечку на куртке, но она отвалилась, и я ее потерял. Поэтому я держу их теперь на комоде.

— Мудрое решение, — ответил отец. — Я потерял их столько, что и подумать страшно. Иногда я думаю, что, возможно, было бы лучше, если бы я потерял их все до одной.

Джим покачал головой. Он был уверен, что стоит хранить крышечки — по крайней мере пока он не собирался их выбрасывать, но этого не сказал. Внезапно он почувствовал, что вообще не может больше говорить.

— Ты прав, — ответил отец. Он играл с крышечками на комоде, выстраивая из них разные фигуры, смешивал и выстраивал снова. — Думаю, что я тоже положу свои на свой комод. Там-то уж они не потеряются, верно?

— Можешь забрать обратно ту, которую ты потерял, — сказал Джим, обнаружив, что речь вернулась к нему. — Я сохранил ее для тебя.

— Правда? У меня есть другое предложение. Предлагаю обмен. Вместо «Нехи Орандж» я возьму виноградный «Краш». Буду носить ее в кармане. Вроде талисмана на счастье. Идет?

— По рукам, — ответил Джим.

Уильям взял зеленую крышечку с комода и сжал в кулаке так крепко, что края врезались ему в ладонь. Внезапно он ощутил на своем лице дуновение ночного ветра, запах прохлады и влаги омыл комнату.

— Пора спать, — сказал он, запахивая одеяло плотнее и направляясь к двери. — Увидимся утром?

— Ага.

Джим проследил, как за отцом закрылась дверь, гадая, чувствует ли тот приближение древней воображаемой стены. Потом встал и, откинув занавеску, выглянул в ночь. Откуда-то издалека еле слышно доносились звуки уличного движения. Одинокий сверчок наполнял двор своей негромкой стрекотней, а человечек с Луны все смотрел бдительным оком сквозь подсвеченные облака вниз, на спящую Землю.

КНИГА ТРЕТЬЯПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИ

Нас носит по великому и грозному морю в худой скорлупке; как поется в старых моряцких балладах — мы уже слышали пение сирен и знаем, что нам никогда не суждено снова ступить на сушу. И стар и млад, все мы знаем — это наш последний поход и погибель близка. Эй, если остался у кого табачок, Христа ради, пустите по кругу — давай, брат, закурим напоследок.

Роберт Льюис Стивенсон. Юноши и ворчливые старики

Пролог

Уильям Ашблесс сидел в лодке, укрывшись в зарослях ивняка, побегами которого обильно поросло илистое дно озера Виндермеер, полноводного после весенних дождей. Отдаленные склоны холмов казались неестественно зелеными — в зелень бледного изумруда вторгались лишь гребни скал, вырванных из земных недр в стародавние времена, которые теперь медленно и недоуменно погружались обратно, утопая в высокой траве.

Ни ветерка кругом. Озеро застыло, ровное и гладкое, словно зеркало, в его водах вокруг ивовых кущей отражаются силуэты могучих облаков, синевато-серых на фоне низкого неба. В воздухе пахнет близким дождем. Овцы на склонах холмов, кудлатые и пугливые, задумчиво жуют, озираясь по сторонам, словно ожидая чего-то. Каждые несколько минут то одна, то другая овца срывается с места и стрелой проносится вперед на несколько ярдов, как будто напуганная призраком, что-то шепнувшим ей на ухо, а потом при виде спокойно жующих товарок резко останавливается. «Тоже чуют дождь», — подумал Ашблесс. Запахнув плотнее куртку, он накинул на голову капюшон, прикрыв свои роскошные седины. Откуда-то из тенистых глубин озера лениво всплыла огромная рыба и на секунду замерла в дюйме от поверхности, будто рассматривая затягивающееся тучами небо, потом так же неторопливо скрылась в пучине. На носу лодки у Ашблесса тоже лежала рыба — странная и мертвая.

Впечатление было такое, словно эту рыбу, древнюю, похожую на снабженную несколькими рядами зубов торпеду, с хвостом, подобным оперению стрелы, и плавниками-лапами, быстро подняли к свету из невообразимых глубин и ее разорвало изнутри. По мнению Ашблесса, это был ганоид. Его познания в палеонтологии были не столь обширны, как хотелось бы, но все-таки достаточны, чтобы строить предположения о путях появления подобного существа в водах озера Виндермеер. Возможно, эта рыба просто решила попутешествовать, как и он сам.

Ашблесс поднял бинокль и осмотрел берег недалеко от того места, где прятался. По вымощенной булыжником дорожке к лодочному сараю шел, засунув руки в карманы, Бэзил Пич. Отперев дверь, Пич скрылся внутри, потом появился снова с сетью на длинных рукоятках и, очевидно преследуя какую-то цель, спустился к берегу. Позади домика высились каменные холодные стены Пич-Холла. Там и сям в щелях между огромными тесаными камнями рос коричневый и зеленый мох, а большую часть западной стены замка скрывали заросли плюща, пока еще лишенного листвы, но очень густо разросшегося и переплетенного. Стены замка опоясывал широкий ров с чащобами хвоща и папоротника-орляка по берегам. Точно в центре стены, чуть выше стоячей воды во рву, находились арочные ворота из древнего потемневшего дуба — единственное, что оставалось свободным от вьющегося растения. Некоторое время назад Ашблесс с любопытством наблюдал за тем, как эти ворота ненадолго открылись. На заре, вскоре после того как он занял свой пост под ветвями ив, половинка ворот со скрипом подалась внутрь, и из образовавшейся щели выглянуло нечто, плохо различимая тень на плохо освещенном фоне — опирающийся на трость сгорбленный силуэт с жабьей головой под капюшоном широкого плаща.

Бэзил Пич закинул сеть в заросли прибрежной травы, с усилием провел и поднял улов — улов давно умерший. Что это было, Ашблесс рассмотреть не мог. С тех пор как он последний раз видел Пича на реке Риу-Жари, перед его исчезновением, прошло много лет, а с тех пор как он последний раз ходил на лодке по озеру Виндермеер — и того больше. Здесь мало что изменилось. Возможно, Пич стал немного больше сутулиться. Его лицо растянулось, глаза стали крупнее, их взгляд сделался более неподвижным. Кожа Бэзила — так, по крайней мере, казалось на расстоянии — стала странно пятнистой, но вполне возможно, что виной тому были тени скользящих по небу облаков. Пич рассмотрел содержимое своей сети, вскарабкался обратно к лодочному сараю, открыл дверь, просунул внутрь сеть и вытряхнул улов.