Книга Наследники Демиурга - Андрей Ерпылев

– Сотников, ты? – разом слетел налет томности с женского голоса на том конце провода. – С ума сошел? Одиннадцать часов!

– Свет, я на секунду…

– Мало того, что ты угробил мою молодость, ты еще смеешь звонить мне ночь-полночь, беспокоить понапрасну? Ну и гад ты, Сотников!..

Бывшая госпожа Сотникова, особа весьма и весьма склочная, судя по всему, с удовольствием настраивалась на длительный скандал. Увы, выслушивать потоки обвинений и водопады оскорблений в свой адрес, за последние годы ставшие чем-то привычным и обыденным, бывший супруг в данный момент не был расположен.

– Света! – перебил он скандалистку на полуслове, повысив голос. – Саша дома?

– Саша? – Светлана даже на миг потеряла дар речи. – Ты позвонил только ради того, чтобы поднять ребенка с постели в одиннадцать часов ночи? Ты изверг, Сотников! Я всегда знала, что ты изверг и садист в душе. Даже если бы он был дома…

– Так его нет?

– Разумеется, – сухо ответствовала экс-супруга. – Саша с Рамзаном сейчас на Кипре. Отдыхают на море. Ты за все время нашей совместной жизни…

«Слава богу!..»

– А ты?

– А у меня дела. И вообще, с каких это пор я должна перед тобой…

– Спасибо, Свет! Спокойной ночи! – Не слушая визгливого голоса женщины, давно ставшей ему чужой, Сотников торопливо повесил трубку и удовлетворенно потер ладони: все устраивалось как нельзя лучше и притом – без каких-либо усилий с его стороны.

«Эгоист! – укоризненно буркнул внутренний голос. – Все бы тебе без усилий… Так и катишься по течению всю жизнь…»

Внутренний голос был как всегда прав. Прав на сто пятьдесят процентов, но сейчас Владислав не собирался спорить даже с ним.

Он торопливо прошел в свою комнату, переоделся в домашнее и вынул из ящика стола неоконченную рукопись. Следовало хотя бы для порядка перечитать последние абзацы – слишком давно он не прикасался к исписанным листам, но в данный момент ему было наплевать на сюжетную линию. Мужчина повертел в пальцах ручку (Бог с вами – никакой не отцовский «Паркер» – обычную «одноразовую» шариковую ручку китайского производства), на мгновение задумался и вывел с красной строки:

«Мансур распахнул глаза и слепо уставился в непроницаемую темноту…»

Звонок, громом раздавшийся в тишине, заставил его вздрогнуть всем телом…

6

– Какова причина смерти?

Александр далеко не в первый раз в своей жизни бывал во всякого рода мертвецких, но так и не смог привыкнуть к этому царству мертвых, транзитному пристанищу еще недавно теплых, дышащих, радующихся или страдающих, любящих и ненавидящих, на пути из мира живых в Вечность. И не было разницы: импровизированный ли это морг при полевом госпитале, где скорбные останки, лежа на неструганых досках, готовятся превратиться в безличный «груз 200», или солидное, оборудованное по последнему слову техники учреждение с кондиционированным и практически лишенным запаха смерти воздухом, сверкающими чистотой «разделочными» столами и аккуратным персоналом.

С одним из таких чистюль – достаточно молодым, но уже изрядно лысоватым человеком в очках с толстыми линзами – Маркелов сейчас беседовал над покрытым с головой белоснежной простыней телом.

– Извините, не знаю вашего звания…

– Майор, – мягко подсказал Александр.

– Извините, господин майор. – Патологоанатом нетерпеливо оглянулся на своего безмолвного «пациента», словно горя нетерпением приступить к своему неаппетитному занятию. Судя по чистоте простыни и безупречному блеску инструментов, разложенных на никелированном столике, напоминающем сервировочный, – покойника он еще не касался. – Но это можно прочесть в заключении о смерти, которое вы, естественно, проштудировали от доски до доски.

– И все-таки, – майор тоже покосился на чуть-чуть выглядывающую из-под белой ткани желтоватую безжизненную кисть с голубоватыми ногтями, – мне хотелось бы это услышать от вас. Ведь это вы делали вскрытие?

– Разумеется, – желчно откликнулся «врачеватель мертвых». – Все более-менее интересные случаи забирает себе Шнеерсон, а мне достается текучка. Думаете, на таком материале я когда-нибудь смогу защитить докторскую диссертацию? Черта с два!

Александру, собственно говоря, было наплевать на интриги, существующие, оказывается, даже в таком более чем специфическом учреждении. Но расположить к себе медика было просто необходимо.

– Понимаю, понимаю… Маститый профессор стремится все на свете подгрести под себя…

– Именно! – просиял разом улыбкой и очками патологоанатом. – Представляете себе: ученая степень, завкафедрой в престижном ВУЗе, триста пятьдесят восемь публикаций…

– Триста пятьдесят восемь? – ужаснулся Маркелов, даже примерно не представляя – много это или мало.

– Совершенно верно! Триста пятьдесят восемь. Это – не считая трех монографий. Но ему все мало, понимаете? Нет, пока надо мной висит Шнеерсон – мне в этих стенах ничего не светит…

– И все-таки, – перебил горестные излияния майор, – что вы мне можете сообщить о Сотникове?

– Сотников? Что Сотников? – ВРИО Харона снял свои монументальные очки, протер их платочком, близоруко моргая бесцветными глазками, и снова водрузил на нос. – Тривиальнейший случай, уверяю вас.

Маркелов молчал, и врач вынужден был продолжить:

– Обширнейший гемопарез… Пардон, кровоизлияние в мозг. Даже молодому человеку такое выдержать проблематично, а ему было… Извините… – Очкарик порылся в своих записях, возлежащих на отдельном пюпитре, и с удивлением констатировал: – Девяносто девять лет… Хм-м… Я как-то не обратил внимания, но ему было девяносто девять лет. Старичок и старичок, а вот поди ж ты…

– И ничего нельзя было сделать?

– Ха! Удивительно, что смерть не наступила мгновенно и он жил еще несколько часов! В девяносто девять лет человек вообще может умереть от чего угодно. Например, от пустяковой инфекции, на которую более молодые люди не обращают никакого внимания. Да что там инфекция – банальный насморк, допустим от аллергии, легко приводит к летальному исходу. Организм просто перестает сопротивляться. Понятно это вам?

– Понятно. А что вы можете сказать о параличе, которым Георгий Владимирович страдал при жизни?

– О-о-о! – заметно оживился врач. – Тут гораздо интереснее… Вы в курсе, что Сотников давно, много лет назад пережил огнестрельное ранение в позвоночник?

– В его биографии написано о тяжелой контузии… – осторожно заметил Александр.

– Черта с два! – торжественно объявил очкарик, возбужденно блестя стеклами, и убежал куда-то вглубь полутемного помещения, чтобы тут же вернуться с какой-то склянкой в руках. – Что вы скажете об этом?

На донышке какой-то мелкой медицинской посудины перекатывался, позвякивая о стекло, черный комочек, больше всего похожий на кусочек угля, но по звуку – металлический.