Книга Суперигрушек хватает на все лето - Брайан У. Олдисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До секса была жизнь, устремленная, подобно струе родниковой воды, ввысь. С возникновением сексуального воспроизводства потомства возникло и сознание. До появления сознания главенствовали сны. Такие сны образовывали язык архетипов.
При возникновении технологической цивилизации эти древние персонажи были пренебрежительно отринуты. Герой, воин, матрона, дева, волшебник, мать, мудрец — их тропы наконец разошлись, чтобы посеять разногласия в человеческих жизнях. В беспорядке были прожиты миллиарды человеческих жизней: в войнах, разграблениях, мысленных муках, страхе… Но Ли Кас на языке сна поклялся этим силам повернуть время вспять и взамен попросил — кажется, — чтобы мужчины и женщины не переступали законов… чтобы жить в лучших снах…
Каспер выкарабкался из многослойного кокона сна. Он лежал, пребывая в полной неуверенности в самом себе, не зная, где находится. Произошло многое, это он знал: сдвиг в сознании. Темноволосая голова женщины по имени Ли лежала у него на груди. Открыв глаза, Каспер увидел над собой импрессионистских оттенков небо, в котором красно-коричневого оттенка полотнища заката с сумасшедшей скоростью плескались на ветру от ближней до самой дальней линии горизонта.
Движимый инстинктом, Каспер ощупал себя между ног. Его рука коснулась пушистого гнезда, в котором обнаружились губы. То, что они беззвучно сообщили ему, было для него необычным и новым. Он на мгновение задумался о том, что, быть может, пребывая еще во власти сна, мог просто ошибиться. Его рука осторожно и нежно заскользила вверх к груди… своей женской груди…
Когда Ли открыла глаза, цвет который заставлял вспомнить о свежем меде, и посмотрела на Каспера, взгляд их был где-то далеко. Ее губы медленно растянулись в улыбке.
— Также и тебе, — произнесла она, и ее палец скользнул в йони Каспера. — Что ты скажешь о защите от разрушения?
Публика в огромном количестве начала расходиться. Самолеты подобно орлам устремились к своим гнездам. В разные стороны покатили танки. Итальянский художник взялся сворачивать пленку с горы. Мистер Банерджи, вообразив, что слышит, как машины, занимающиеся распиливанием деревьев, умолкли в далеких лесах, сел на край своей кровати, чтобы закрыть рукой близорукие глаза и заплакать от радости — радости, которая остается жить даже в самом сердце печали.
Погруженные в свои мысли близорукие массы людей расходились во все стороны. Сон возымел действие. Никто не толкался. Что-то в их одинаковых позах, опущенных головах напоминало фигуры, изображенные на древних фризах. То здесь то там щека, глаз, лысина отражали имперские краски неба, случайные оттенки желтого, означающие счастье или боль, оттенки красного — означающие огонь или страсть, синего — ничтожность или раздумье. Не осталось ничего, кроме земли и неба, навсегда в несогласии, навсегда в единстве. Ввысь вздымались горы, являя собой бархатистые древние цитадели, возведенные без участия человеческих рук в память о далеком времени.
Хотя расходившиеся по своим делам бесчисленные массы людей хранили молчание, сомкнув губы, из их рядов все равно доносился какой-то невнятный монотонный шум.
Это была тихая, печальная музыка человечества. Умирание дня принесло с собой удивительно темные цвета и оттенки. Это был закат: рассвет новой эры.
Сократовский Аналог о грядущих временах
Она: Мы хотим познакомить вас с историей развития Марса, рассказать о том, как мы развивались духовно. Это великая и удивительная история, история того, как человеческое общество понимает и воспроизводит себя. В тот момент, когда я говорю с вами с Марса, моя земная аватара рассказывает вам все это с нашей старой отеческой планеты. Давайте обратим умы к тем временам, когда еще не настали все эти грандиозные и всеобъемлющие изменения, к веку Отчуждения, когда человечество еще не успело ступить на поверхность соседних с Землей планет.
Он: Итак, вернемся в далекий двадцать первый век на бесплодную планету Марс. Первые люди, высадившиеся на ней, обнаружили пустой, скудный мир, на котором не оказалось никаких воображаемых существ вроде тех, коими люди в своих фантазиях населяли Землю: призраков, длинноногих зверей, вампиров, эльфов и фей — всех этих фантастических созданий, прочно внедрившихся в человеческую жизнь, этих порождений темных лесов, старых заброшенных домов, первобытного разума.
Она: Вы забыли богов и богинь, богов Древней Греции, давших названия многим созвездиям, Ваала, Исиду и богов древних римлян, мстительного всемогущего Бога Ветхого Завета, Аллаха — всех этих воображаемых сверхсуществ, которые гипотетически контролировали поведение человечества, прежде чем человечество научилось само контролировать свою жизнь.
Он: Вы правы, я забыл о них. Все они были скрипучими половицами в подвалах сознания, наследием давнего прошлого человечества. Земля была перенаселена как реальными, так и воображаемыми существами. Марс, к счастью, оказался полностью свободен и от тех, и от других. На Марсе можно было все начать заново, с чистого листа. Действительно, мужчины и женщины, прибывшие на Марс, сохраняли в своем воображении множество противоречивых мифов о Красной планете…
Она: Вы, по всей видимости, имеете в виду представления глубокого прошлого. Гипотезу Персиваля Лоуэлла о марсианских каналах и вымершей цивилизации. Я до сих пор испытываю ностальгию по этой великой теории о закате древней марсианской цивилизации — неверной реально, но правильной в воображаемом смысле. А еще «Барсум» Эдгара Раиса Берроуза…
Он: И все ужасы, которые человечество давным-давно придумало об обитателях Марса — вторгшиеся на Землю кровожадные марсиане Герберта Уэллса и совсем не похожие на них марсиане из «Малакандры» Клайва Льюиса.
Она: Жизнь, как вы понимаете, неизменно полна самых невероятных, я бы сказала, фантастических предрассудков. Все они — признаки несостоятельности нашем собственной жизни.
Он: Но первые люди, прибывшие на Марс, были людьми технологической эры и придерживались уже совсем других воззрений. Они, разумеется, надеялись обнаружить на Марсе хотя бы какую-нибудь разновидность жизни, скорее всего нечто вроде архебактерий. Они вынашивали в своем сознании идею преобразования Красной планеты и превращения ее в некое подобие второй Земли.
Она: После того как людям наконец удалось достичь другой планеты, они решили сделать ее похожей на свою родную Землю! Согласитесь, сегодня это намерение представляется несколько странным.
Он: Они еще не привыкли жить вдали от родной планеты. Преобразование звездных миров по образу и подобию Земли было мечтой любого инженера, делом совершенно новым и увлекательным. Восприятию людей было суждено измениться. Люди стояли на поверхности Марса, впервые осознав величие поставленной перед ними задачи и агрессивность ее сути. Каждая планета имеет свою собственную священную неприкосновенность.
Она: Даже в самые впечатляющие минуты нашей жизни внутри нас начинает вещать голос — это с нами общается наш разум. Перси Биши Шелли первым признал эту двойственность. В стихотворении о Монблане он любуется водопадом и говорит:
