Книга Нарушенная клятва - Кэтрин Куксон

Что больше всего поразило Тилли и заставило ее про себя задать множество вопросов, так это появление со стороны поля бегущего мужчины и маленького, самое большее лет семи, мальчика. Вернее, поразило ее то, что у обоих за плечами было по ружью. Мужчина крепко обнялся с Дугом Скоттом, дружески кивнул Мэтью, однако, увидев ее, на долю секунды смешался и с запинкой проговорил:

— Как… поживаете, мэм?

Мальчуган с ружьем за плечами сразу уставился на нее широко распахнутыми дружелюбными глазенками, так же как и остальные, приоткрыв рот.

Тилли захотелось спросить мальчика, зачем он ходит с ружьем, но она промолчала. В конце концов, почему бы и нет? Дома, в Англии, мальчишки охотятся на кроликов. И тут же она мысленно возразила себе: «Да, но не такие маленькие. И потом, судя по состоянию его башмаков и рук, он только что работал в поле».

Она повернулась было к Мэтью, но он сам позвал ее, чтобы ехать дальше, а хозяевам и детям сказал:

— До свидания!

Все закивали ему. Тилли, глядя на женщину, тоже сказала:

— До свидания!

Женщина так и не проронила ни слова — лишь наклонила голову в ответ.

Бедность, почти нищета этой семьи больно поразила Тилли. Кэти словно прочла ее мысли:

— Мне никогда не приходилось видеть таких бедняков — даже в шахте. Там я думала, что уж дальше просто некуда. А этот малыш… Ты видела? У него ведь было ружье. Как ты думаешь, зачем?

Тилли бодро произнесла:

— Наверное, чтобы охотиться. Ты же видела, сколько здесь разной дичи.

— Да, но тут ведь нет деревьев, где эта дичь могла бы жить. Может, это чтобы стрелять в индейцев? — боязливо поинтересовалась Кэти.

— Ну что ты, — поспешила успокоить подругу Тилли, — конечно, нет. Ими занимаются рейнджеры. Вдобавок далеко отсюда — в двух, трех, а то и в четырех сотнях миль. Так говорит Мэтью.

— Ну, хоть и на том спасибо.

Они улыбнулись друг другу. Потом девушка задала вопрос, на который Тилли не сумела найти ответа:

— Ты видела, как они обращаются с Диего? Мистер Скотт разговаривает с ним, и, конечно, хозяин тоже, но вот эти, у которых мы только что были, и вчерашние тоже — они его вроде бы вовсе не замечали. Это потому, что он похож на индейца?

Тилли задумалась, подыскивая подходящие слова.

— Видишь ли, Кэти, нам придется привыкать к этому. Похоже, в том, что касается взаимоотношений с прислугой, у них тут большие проблемы, — она проговорила это со смехом.

Кэти тоже засмеялась:

— Да, пожалуй, ты права. Хотя я никак не думала, что нам придется столкнуться с такими вещами тут. Я думала, что они до этого еще не дошли. Страна-то еще совсем дикая…

Да, страна была совсем дикой. Такой же, как ее природа, — прекрасная, но дикая и опасная. Вчера вечером мужчины снова говорили о медведях. А сами люди… Даже в тех, кто казался более или менее воспитанным, проглядывало нечто примитивно-дикое, грубое. О, скорее бы добраться до своего нового дома! А еще Тилли испытывала странное ощущение — что-то вроде предчувствия. И ей не терпелось узнать, какие новости ждут ее здесь. Но она скоро все узнает. Еще пара часов, даже меньше, и она узнает все.

* * *

Она увидела усадьбу еще издали. Вернее, не саму усадьбу, а ограду, похожую на ту, какими в Англии обозначают границу землевладения. Немного высунув голову из окна, сквозь клубы пыли из-под копыт несущихся галопом лошадей, она различила далеко впереди двух всадников — Мэтью и Дуга Скотта. Они что-то выкрикивали на скаку, но из-за расстояния и шума она не могла расслышать, что именно. Диего тоже вопил во весь голос, издавая какие-то непонятные звуки:

— И-о-хо-о-о-о! Хай-хай!..

Карета проскочила высокие ворота, и лошади остановились так внезапно, что Тилли, Кэти и ребенка швырнуло друг на друга.

Они с трудом выбирались из этой кучи, когда дверца распахнулась, и Мэтью, покрытый пылью, но сияющий, провозгласил:

— Приехали!

Тилли сначала поправила шляпу, торопливо провела платком по лицу и одернула полы своего длинного синего дорожного пальто, и только потом подала ему руку.

И вот она уже стоит на земле, и вот уже Мэтью подходит с ней к высокому седому человеку, стоящему у подножия лестницы, ведущей на длинную веранду импозантного деревянного дома.

— Ну вот, дядя, вот и мы.

Не отпуская руки Тилли, Мэтью протянул другую руку Альваро Портезу, и тот, крепко сжав ее, произнес:

— Добро пожаловать домой, Мэтью. Добро пожаловать.

Затем, переведя взгляд на Тилли, мужчина осмотрел ее с головы до ног. Она не отвела глаз, сразу же почувствовав, что этот человек абсолютно не в восторге от ее присутствия. Правда, он улыбнулся ей и прибавил:

— Рад видеть твою жену. Добро пожаловать, сударыня.

Однако чутье, приобретенное не на собственном опыте, а врожденное, унаследованное от какого-то далекого предка, подсказало ей, что нельзя доверять этой улыбке, которая не могла скрыть правды, спрятанной в глубине глаз Альваро Портеза.

— Проходите, проходите! Вы, наверное, порядком устали. О… — Взгляд Альваро Портеза остановился на Кэти с ребенком на руках. — А, это твой приемный сын. Я знаю. Я получил твое письмо вчера.

Больше не обращая внимания на ребенка, он повернулся и начал подниматься по ступеням. Мэтью, взяв Тилли за руку, и, увлекая ее за собой, последовал за ним. И Тилли вошла в дом.

Дом поразил ее. Дверь с веранды вела в просторную комнату не менее чем — прикинула она — футов тридцати, если не больше, в длину и добрых футов двадцати в ширину. В дальнем конце комнаты стоял накрытый стол с поблескивающей в неярком освещении посудой. С другой стороны находился большой камин, почти заслоненный огромным кувшином с высушенными цветами и травами. Справа, под углом к камину, стоял диван, покрытый небрежно брошенными на него шкурами животных. В комнате было также несколько стульев и кресел — одно из них, большое, под чехлом. В отличие от той мебели, которую Тилли довелось до сих пор видеть в Америке, эта мебель была сделана из полированного дерева.

В комнате было три двери: через одну из них Тилли входила с веранды, другая, почти напротив, вела в коридор, а третья находилась в том же конце комнаты, что и обеденный стол. Вся атмосфера этого жилища дышала комфортом, на обстановке лежал отпечаток изящества и даже элегантности. Это впечатление создавалось, в первую очередь, высоким шкафчиком-горкой с узорчатыми хрустальными стеклами и фарфоровой посудой, стоящим справа от двери, ведущей в коридор. Все четыре окна комнаты выходили на веранду, что смягчало яркий дневной свет.

— Прелестная комната, правда? — Мэтью обеими руками обвел ее широким жестом.

— Правда, — улыбаясь, кивнула Тилли.

— Потом полюбуетесь комнатой. Веди свою жену на вашу половину — уверен, ей нужно освежиться после вашей маленькой увеселительной поездки. — Последние слова Альваро Портеза сопровождались смехом — высоким и резким. Было странно, что такие звуки исходят из этого крупного, с полными губами рта.