Книга Очаг на башне - Вячеслав Рыбаков

– Вертолетик... это тяжелый транспортный вертолет... нет, спасательный. Для планет с разреженными атмосферами... – Он поднял на Асю глаза. – Это папа прислал?

– Ну, что ты? – заходясь от смеха, сказала Ася и присела на корточки рядом с сыном, обняла его. – Папе не до нас, – Антошка крутил вертолет, изучая со всех сторон. – Вот ты гулял долго, а сейчас дядя Валерий заходил, это он тебе принес, потому что он знает, как ты любишь тяжелые транспортные вертолеты!

Антошка опустил руку с вертолетом, недоверчиво глядя на Асю. Глаза его погасли.

– Ну да... – баском пробормотал он. Ася шутливо погрозила ему пальцем:

– Разве можно маме не верить?

– Мам, – позвал Антошка нерешительно. – А мам?

– Что, милый?

– Помнишь, вечером, перед тем, как ты заболела один раз тогда? Ты мне обещала. Я тебя просил, а ты мне обещала.

– Что обещала, Тошенька? – с беззаботной улыбкой спросила Ася и крутнула пальцем пропеллер. Пропеллер завертелся. – Ж-ж-ж-ж-ж, – сказала Ася.

– Нет, ничего. Прости, мама, – сказал Антон и перехватил под мышку вертолет. – Ничего.

4

Хотя Симагин дал телеграмму о приезде, он был уверен, что Ася не встретит. Только в глубине души теплилась надежда увидеть ее на перроне – но она и раньше не обязательно встречала его, не всегда удавалось убежать с работы. Это все были пустяки, главное – он вернулся. Самое страшное позади.

Комнаты имели нежилой вид. Чувствовалось, уезжая, Ася тщательно прибиралась. Как-то встревоженно Симагин несколько раз прочесал квартиру – непонятно было, отчего все выглядит так чуждо, не из-за порядка же... Понял – не было Асиных вещей. И Тошкиных. Ну, ладно, расхожее на них... Но зимнее пальто? Но статуэтка, тоненькая русалочка, которую Ася привезла от мамы, когда перебралась сюда? Игрушки? Он еще раз все перерыл и облегченно вздохнул – помстилось. Ну, нервы стали... На месте платье, которое он подарил ей в мае. На месте его любимый купальник – голый-голый. На месте планетоход, который он купил Антону на день рождения...

С улицы он опять, как с вокзала, позвонил ей на работу – там опять было занято. Девки треплются, окаянные. Сгорая от нетерпения, он помчался к Асиной маме, может, Ася там его ждет и волнуется, поезд-то два часа как приехал! А уж Антон-то наверняка там! Вот обрадуется! В портфеле у Симагина погромыхивал купленный в Москве сложный радиоконструктор.

Никто не открыл. Ошеломленный, он давил и терзал кнопку звонка, из-за двери слышался приглушенный, гневный перезвон. Никого.

Уже тревожась не на шутку, он зашел в первую же кабину и снова позвонил Асе на работу. И снова было занято. Он набирал две минуты, три, четыре, крутил мерно журчавший, иногда западавший диск тупо и озверело. У него дрожали пальцы. Происходило что-то непостижимое и ужасное, он чувствовал, надвигалась какая-то мрачная опасность, он не узнавал Асю. Что с ней случилось? Она нездорова? Она... она – умерла?

Господи, что за чушь? Валерка заходил, все в порядке, ждут...

Звонко щелкнуло в трубке, и сердце Симагина замерло.

– Здравствуйте. Асю можно к телефону?

– А кто спрашивает?

– Да Симагин же!

– А... Аська... – Шум в трубке заглох, словно микрофон зажали ладонью. Потом снова возник тот же женский голос: – Она вышла сейчас. Что передать?

– А... она там? – беспомощно спросил Симагин. – Она просто вышла? С ней все в порядке?

– Раньше надо было думать, – враждебно ответили оттуда и повесили трубку.

Симагин вывалился из кабины. В разрывы плотных облаков прорывались скупые белесые лучи, холодный ветер нес пыль, охлестывая лицо порывистым колючим хлыстом. Что-то случилось.

– И уехал в такой момент? – потрясенно раскрыв глаза, спросила Татка. Ася пожала плечами.

– Работа, – сказала она язвительно и закурила. – В общем-то, я сама его избаловала. Ну, он и привык.

– Это просто свинство какое-то, – немного недоверчиво проговорила Татка. – А теперь звонит, будто так и надо. А знаешь, я сразу поняла, что вы... ну... – Она выжидательно глянула на Асю, потом отвернулась, поняв, что продолжения рассказа не будет, и потянулась к телефону.

– Тат, Тат, – сказала Ася поспешно и чуть смущенно, – ты погоди телефон занимать, а?

Татка опять повернулась – с нездоровым любопытством в глазах.

– А что? – жадно спросила она. – Ждешь, что он еще позвонит? Теперь тебя звать?

– Да он не позвонит, – пренебрежительно сказала Ася и помахала сигаретой. – Он теперь сверкает пятками в свой институт. Я живая, волноваться не о чем.

– Так ты другого звонка ждешь? – восхитилась Татка.

Ася неопределенно улыбнулась.

В полдвенадцатого обещал позвонить Валерий. Они должны были сговориться, как встретятся вечером. Он хотел повести ее куда-то в гости. Валерий оттаивал. Он сам этого еще не понимал, бессознательно сопротивлялся, пытаясь не пустить Асю в себя. Но она побеждала. Он начинал ее любить – той любовью, о какой она мечтала всю жизнь. Ровно, мужественно, чуть снисходительно. Ася снова надеялась и ждала. То, что Валерий позвал ее к своим друзьям, она расценивала как важный этап. Он уже связывал себя с нею. Она гордилась тем, что он ее позвал.

Телефон зазвонил в одиннадцать двадцать восемь, и Ася быстрее молнии метнулась к нему.

– Это ты? – выдохнула она, с восторгом отмечая, что Валерий наконец-то становится точным и не заставляет ждать себя по полчаса, по часу...

– Ну кто же еще? – сказал полузабытый, болезненно знакомый голос. – Слушай, где тебя носит? Я чуть с ума...

– Меня нигде не носит, – произнесла Ася, мгновенно окаменев. – Ты подбирай слова, будь добр.

– Ась, ты что? Ты еще... – он помедлил, – дуешься?

– Нет, – ответила она удивленно. – С чего ты взял?

– Не отпустили с работы, да? Как ты себя чувствуешь-то?

Татка слушала, делая вид, что заполняет какой-то документ.

– Нормально.

– Ася, – сказал Симагин после едва заметной паузы. – Ася, я в Ленинграде!

– Да, я догадалась. А из Москвы ты не мог позвонить?

– Ой, Аська, да я сто раз звонил! – заторопился он, словно обрадовавшись тому, что она наконец в чем-то его упрекнула. – То тебя нет, то занято – хоть плачь. Тебе не передавали разве?

– Ладно, – сказала Ася. Сердце билось судорожно. Оказалось труднее, чем она полагала. Не поворачивался язык. Зачем упрекнула? Сама же не подходила. Валерий может позвонить. А ведь не дозвонится с первого раза и больше не станет. Обидится. И будет прав. Слов она ему наговорила с три короба. А мизерное дело – свободный телефон вовремя – не сделала.

– Вот что, Симагин. Трепаться мне некогда, я ведь на работе, между прочим.