Книга Диверсант - Юрий Корчевский

— Тогда ноги от голода протянем. Нет добровольцев? Я сам пойду.

Старшина отдал пехотинцу свой ППД, карту и повернулся к Саше.

— Вроде у тебя пистолетик был? С ним сподручней за харчами идти.

Саша вытащил из кармана пистолет и отдал его старшине. Тот крякнул, провёл ладонью по усам, повернулся и пошёл прямиком к деревне.

Группа лежала на опушке, наблюдая за старшиной.

До околицы было едва ли сто метров. Старшина прошёл их быстро и скрылся за избой.

— Сейчас бы хлебушка с молочком! — мечтательно произнёс артиллерист.

— Ага, а ещё — яишню со шкварками, — поддержал его пехотинец.

Внезапно раздался выстрел, и из-за избы, размахивая пистолетом, выбежал старшина.

— Немцы! — громко закричал он.

Окруженцы схватились за оружие, защёлкали затворами.

Следом за старшиной выбежало несколько немецких солдат. У одного из них за спиной была странная штуковина — вроде баллона с воздухом для акваланга.

Саша даже удивиться не успел, как немец поднял трубку, и из неё ударила тугая струя пламени. «Конечно же это огнемёт! Как я сразу не догадался?» — подосадовал на себя Саша.

Одежда на старшине сразу вспыхнула, он закричал от боли. Окруженцы были в шоке от расправы над старшиной.

Медлить было нельзя. Увлечённые страшным зрелищем, немецкие солдаты на несколько мгновений потеряли бдительность. Этого оказалось достаточно. Саша прижал приклад к плечу, прицелился в огнемётчика и выстрелил. На таком коротком расстоянии пуля трёхлинейки пробила тело немца навылет — вместе с баллоном на спине. Из него вырвалось пламя, брызги его попали на стоявших рядом немцев. Тем стало не до потехи над старшиной — в панике они начали руками сбивать пламя с горящей формы.

— Чего разлеглись? Огонь! — зло крикнул Саша окруженцам.

Бойцы открыли огонь по солдатам. В несколько секунд немцы были перебиты. А старшина без признаков жизни упал на стерню и уже не шевелился. От тела его, от одежды шёл едкий чёрный дым. Страшное оружие — огнемёт. После напалма хоронить практически нечего.

— Уходим быстро! — скомандовал Саша.

Все бросились в лес. Неизвестно, сколько немцев в деревне, запросто могут преследование организовать.

— Эх, Кочкин! Предупреждал же я его — неладное с деревней, не надо ходить туда, — сокрушался Саша. Он бежал первым, выдерживая направление на северо-восток.

Минут через пятнадцать окруженцы без сил повалились на землю, хватая воздух открытыми ртами.

— Поку… шали… называется, — сипло, с паузами выдавил из себя танкист.

— Что делать будем? — отдышавшись, спросил Иван. Он явно признавал в Саше старшего, потому как не раз видел его в деле.

— Давайте решать, нас немного осталось, — стараясь сохранять спокойствие, обратился Саша к окруженцам. — Идём к своим, на Смоленск, или остаёмся в тылу и партизаним. Но потом, как решим, будем выполнять.

Похоже, окруженцы признали негласно его старшинство. Трое бойцов из группы старшины высказались за переход линии фронта — к своим.

— Я — танкист, мне боевая машина нужна, чтобы гадов этих сильнее бить. А в партизанах, кроме винтовки, ничего не будет, — пояснил танкист свою позицию.

Остальные согласно кивнули. Конечно, постоянно скрываться от немцев, нести потери, голодать — кому понравится?

— Эх, ребятки, думаете — сразу в действующие части вас возьмут? — попытался образумить их Саша, а сам подумал: «Нет, ещё помаетесь в фильтрационном лагере». Правда, об этом Саша не сказал ничего — случай, когда молчание — золото.

— Открой карту, — потребовал Саша.

Была проблема такая в войсках — карту умели читать немногие. Выходцы из крестьян и рабочих, даже окончившие военные училища, в оперативных картах разбирались плохо. Это уже потом, с года сорок второго — сорок третьего выпускники училищ стали приходить более подготовленными, могли легко обращаться с рациями, свободно читали карту, водили технику.

Читать карту — это не только возможность определиться на местности, это умение читать рельеф определения высоты. Это ещё и возможность определить реперы для стрельбы из танков, миномётов и пушек, умение определить скорость течения воды в реке и глубину. Знающий человек многое может почерпнуть из топографической карты.

Когда бежали, было не до ориентиров, но по карте было понятно: справа от них — Днепр, несущий в этих местах свои воды с севера на юг, и переправляться через него надо было по-любому. Вот Саша с группой и повернул на восток.

К полудню лес поредел, впереди открылся луг, за ним блестела вода.

— Отдыхаем, днём по открытой местности не пойдём, — распорядился Саша.

Бойцы улеглись на траву. Саша чувствовал острый голод и усталость. Вроде и прошагали сегодня немного, а ноги как чугунные. «Если не подкрепиться, завтра от усталости падать будем, — думал он. — Надо искать деревню, выпрашивать провизию — больше взять негде». И просить неудобно — не привык Саша попрошайничать. Тем не менее — голод не тётка.

— Вставай, пехота! — толкнул он в бок лежащего рядом пехотинца. — Ищи деревню и без еды не возвращайся! Выпроси, укради — но добудь! И — без мародёрства! Чтобы не позорил честь и достоинство воина Красной Армии!

— Есть.

Пехотинец встал, поправил на плече автомат, оставшийся от старшины.

— В какую сторону идти?

— Иди по лесу вдоль опушки и на открытое место не выходи. Днепр — вот он, стало быть, село, деревенька или, на худой конец, хутор должны быть обязательно.

Пехотинец ушёл с явной неохотой.

И тут подал голос танкист.

— Надо было меня послать.

— Чего же ты не вызвался добровольно?

— Ты же немца к немцам послал, — не ответил на заданный вопрос танкист.

— Это как? — удивился Саша.

— А ты разве не знал? Он из поволжских немцев. В армию ещё до войны призван был, потом — окружение. А нам политрук ещё в конце июня говорил, что немцев только в трудовые армии, на работу в тылу призывать будут. И евреев на передовую посылать нельзя — только в тыловых частях использовать.

— Не знал, — обескураженно ответил Саша.

— Может, он сейчас уже сдался немцам и сюда их ведёт. А у нас патронов — кот наплакал.

На Сашу как ушат ледяной воды вылили, аж холодный пот пробил. В таком случае надо срочно дислокацию менять, перестраховываться. А с другой стороны поглядеть — пехотинец этот воевал вместе с ними, в немцев стрелял, через железнодорожное полотно прорывался. Если бы хотел к немцам перейти, то сделать это можно было проще простого. Притворился бы раненым или убитым, а когда группа дальше пошла, поднял руки и прямиком — к гитлеровцам.