Книга Чародей с гитарой - Алан Дин Фостер

– Мудрость знает собственные пределы, – заметил удовлетворенный чародей. – Рассказывайте сон, Ваше величество.

– Я отдыхала в опочивальне, – медленно проговорила императрица, – в полудреме, после оргии совокупления и беседы с моим последним супругом перед его ритуальным умерщвлением. И вдруг я ощутила беспокойство. Словно бы множество незримых глаз наблюдало за мной. Это были чужие глаза, они горели. Жаркие, влажные… Они прозревали меня насквозь. Я вздрогнула, как объяснил мне впоследствии прислуживающий супруг, и с силой ударила, но – в пустой воздух. Я отчаянно билась – с ничем. И подушки в моем будуаре оказались вспороты, как подбрюшья дюжины рабов. На миг мне показалось, что я вижу своих мучителей. Они имели форму – и не имели ее. Форму, но не плоть. Я громко вскрикнула, и они исчезли. Очнувшись, я впала в ярость, которая оставила меня только недавно. – И она встревоженно поглядела на Эйякрата. – Чародей, что все это предвещает?

Эйякрат отыскал чистое место посреди царственных испражнений и поднялся на задние ноги. Острие брюшка его едва не касалось пола. Крохотные прислужники в фут длиной чистили его хитин.

– Ваше величество уделяет слишком много внимания пустякам. – Он взмахнул тонкой рукой. – Возможно, это всего лишь кошмар. В эти дни у вас столько поводов для беспокойства! Можно лишь удивляться тому, что подобное с вами случилось лишь однажды. Подобные галлюцинации характерны для посткоитального оцепенения.

Скрритч кивнула и принялась чистить другой глаз, разгоняя встревоженную прислугу.

– Но мягкие всегда умудрялись одолевать нас в бою.

Генерал Мордеша неловко пошевелился.

– Они не только быстры и сильны, но хуже того – очень умны. Мы проигрываем не потому, что нам недостает силы и удали – в бою нас подводит воображение. Быть может, мое видение – это добрый знак. Не надо расстраиваться, мой генерал. Скоро ты получишь долгожданный приказ.

– Я верю: пришла пора выступать. – Мордеша явно приободрился.

– Да, генерал, прикажи штабу начинать самые последние приготовления.

– Ваше величество, – вставил Эйякрат. – Мне бы очень хотелось получить еще несколько месяцев на изучение последствий Проявления. Я недостаточно глубоко понимаю их.

– Какое-то время у тебя еще есть, мой добрый советник, – ответила ему императрица. – Чтобы запустить в ход военную машину, потребуется большой срок. Но следует считаться и со словами генерала Мордеши, он лучше знает, как поддерживать боевой дух и готовность войска Ну а без него вся твоя магия нам не поможет.

– Я выделю тебе столько времени, сколько будет в моих силах, – проговорил Мордеша. – Я нуждаюсь в твоей поддержке. – Он поднялся, чтобы уйти, глаза его блеснули в свете свечей. Он вновь поклонился.

– Позвольте удалиться, Ваше величество, я ухожу, чтобы приступить к дальнейшим приготовлениям. Дел так много.

– Задержись еще ненадолго, генерал. – Императрица обратилась к чародею: – Эйякрат, я не люблю торопить мудрецов, что служат нам в этом великом предприятии. В прошлом мы бывали наказаны за недостаток терпения и секретности. Но мне кажется, время настало, и Мордеша подтверждает это. Я хочу, чтобы ты понял: я не отдаю предпочтение его совету. – Она поглядела на Кесиликта.

– Ваше величество, – проговорил министр, – я не генерал и не волшебник, но инстинкт мой говорит – сейчас. И рабочие тоже так думают.

Эйякрат вздохнул.

– Пусть будет так. Что касается видения… Ваше величество, среди мягких есть много знатоков магии. Их можно презирать за мягкое тело, но не за ум. Быть может, я чересчур мнителен сейчас, когда наши планы близятся к завершению, но нельзя исключить и того, что обличья, которые наблюдала Ее величество, принадлежали магам мягких. Впрочем, – признал он, – я не знаю среди них способных достичь мыслью Куглуха, проникнуть за завесы смятения и раздора, которыми я окружил Проявление. Тем не менее я постараюсь выяснить, что случилось. И если это не сон – чем скорее мы выступим, тем большее смятение сумеем вселить в них, тем ближе окажемся к победе. – Он повернулся к генералу. – Видишь, Мордеша, как мысли мои поддерживают твои желания даже против моей воли. Быть может, это и к лучшему. Не исключено, что я просто осторожничаю. Если ты готов, если готовы армии, значит, и я спешу приготовиться. Итак, к полной победе и славе?

– К полной победе и славе, – дружно проговорили все трое.

Скрритч повернулась, потянула за шнур. Появились прислужники. Каждый нес по свежей, истекающей соком ножке. Их пустили по кругу. Четверо заседавших выпили все содержимое в знак достигнутого согласия.

А потом они отправились по местам. Генерал – к своему штабу, Эйякрат – в собственные апартаменты, размышлять над возможностью духовного вторжения в Куглух, Кесиликт же – к мирским вопросам, уточнять время приема пищи и официальные распоряжения на завтра.

У министра было достаточно оснований призадуматься над словами императрицы, признававшей за мягкими изрядный ум. Подобная находчивость позволяла ему сохранить голову на плечах, даже когда он согласился с прочими в том, что настало время выступать. Сам-то он полагал, что Эйякрату следует предоставить любое время, которое тот запросит. Кесиликт был знаком с запретными анналами, бесконечным скорбным перечнем поражений в прежних битвах с мягкими. И не более прочих членов Государственного Совета знал о сложностях, испытываемых Эйякратом при манипуляциях с Проявлением, полагал, что в нем-то и кроются все надежды Броненосного народа на окончательную победу над извечными врагами… а вовсе не в хваленой генералом Мордешей военной силе.

Оставшись одна, Скрритч потянула за другой шнурок. Явился служитель с высоким узкогорлым сосудом для питья. Императрица запила им вкус ножки, а затем вновь обратилась к окну.

Сгущающийся туман укрывал уже подступы к твердыне. Город Куглух с его тысячами беспокойных жителей исчез, словно бы и не существовал. День повернул к ночи, туманы темнели, свидетельствуя, что солнце клонится к закату.

Мордеша и его друзья-генералы осуждали задержку. Она и так тянула, сколько возможно, давая Эйякрату время, необходимое для изучения Проявления. Но, зная характер волшебника, нетрудно понять – он будет тянуть до бесконечности.

Терпение лопнуло. Скоро на Зеленых Всхолмиях узнают, что война началась.

На миг ей вновь вспомнился тревожный сон. Быть может, это просто кошмар? Даже у нее, императрицы, сдают нервы. Однако Эйякрат не проявил особого беспокойства, значит, и ей незачем волноваться.

Нужно было еще возвысить кое-кого и унизить, казнить, наказать… наградить. Впереди завтрашний день, умно спланированный прозаичным Кесиликтом.

Постоянная насыщенность будней казалась чрезмерной – в особенности теперь, когда сделаны первые шаги к окончательной победе. Она наслаждалась: из всех императоров и императриц великой Империи она первая хозяйкой вступит в уютные земли мягких, первой доставит с другого края света добычу, приведет тысячи рабов.