Книга Вслед кувырком - Пол Уиткавер

Опыт Чеглока подсказывает ему, что попадающие в инсеминарий чаще всего оттуда не выходят. Впрочем, если Мицар и слышит эту тревогу, то не отвечает.

Тот факт, что вирус был включен здесь, в изоляции Пустыни, наводит на мысль, что нормалы ставят какой-то эксперимент. Испытание нового оружия. Это делает вас для них ценными. И нет сомнения, что Плюрибус Унум тоже выслал за вами группу. Нет необходимости говорить, что, если вас схватят нормалы, для Содружества это будет катастрофой.

Думаю, нам тоже это не понравится.

Этот новый вирус может для нас быть куда опаснее того, другого, продолжает тельп. Для нас императив — получить образцы для изучения.

Так вот кто мы для тебя, Мицар? — горько думает Чеглок. Живые образцы?

Ты бы предпочел быть мертвым образцом?

Я вообще не желаю быть образцом.

Желаешь? Что значат желания мьютов или нормалов по сравнению с капризом Шанса?

От этих слов Чеглок заливается краской стыда.

Что мне необходимо сделать?

Пока что — запомнить, что любой из остальных, в том числе твоя милая Моряна, может оказаться шпионом, нормалом в шкуре мьюта. Будь начеку, но старайся не вызывать подозрений: это может спровоцировать очередную атаку на вас… что, впрочем, все равно может произойти. Я только надеюсь, что в этом случае успею тебя как-нибудь предупредить.

Другими словами, я предоставлен сам себе.

Я все еще с тобой, шепчу тебе мысленно, готов взять управление на себя, если придется. И не забывай: помощь уже в пути.

И долго ей сюда добираться?

Меньше часа. Но нормалы могут появиться раньше. Если так, тебе придется драться снова.

Это хорошо. Я не против кого-нибудь убить.

Сохрани этот гнев, юноша, но как следует его спрячь. Сейчас мы в твоих руках, Чеглок. Никому больше я не могу доверять. Только тебе.

Чеглок чувствует, как повод воли снова оказывается у него в руках. Он взмахивает крыльями, удерживаясь ровно на мечущихся ветрах бури. От развалин взлетают угли: оранжевые камешки, подмигивающие и вертящиеся, мелькают в полосах дождя. Он действительно был виртуализован с самой площади Паломников? И он действительно заражен разумным вирусом, который уже начал атаку, хотя ни малейших признаков болезни он не ощущает? Вирусом, тайный источник которого — один или несколько из тех мьютов, которым он привык за последнюю неделю доверять жизнь, и даже — если это Моряна — любить всем сердцем?

Чеглок все еще любит ее, и откровения Мицара ничто не изменили. Впрочем, он не сомневается в правдивости тельпа, как бы ни было злобно его поведение. Конечно, когда возвращаешься из виртуализации, сперва это несколько дезориентирует — то, что в реальном мире прошло совсем мало времени, но опыт виртуализации-внутри-виртуализации оставил у Чеглока чувство нереальности, большее обычного.

Нормалы лежат внизу, раскинувшись в неестественных позах, кровь их мешается с дождем, хлещущим по остаткам псибертронной брони. Чеглок, к своему облегчению, уже не видит их виртов, не видит жадной возни селкомов и вирусов внутри тел. Повернув голову, он замечает Моряну, склонившуюся над Полярис в неверном свете мелькающих огней. Феникс лежит недвижимо, от него поднимается пар. Халцедона по-прежнему ни следа. Сколько продержал его Мицар псионической хваткой?

Ответ тельпа падает в мозг легче перышка:

Менее секунды.

Посмотрю-ка я, что с Фениксом, думает Чеглок, но не успевает осуществить намерение, как снизу вырывается фонтан грязи и камней, футов на десять слева. Вскрикнув от удивления, Чеглок взмывает выше, сплетая одновременно ветры в щит и готовясь ударить молнией. Нормалы! Добрались первыми…

Не стреляй! — доносится голос Мицара, и Халцедон вырывается из земли. Массивные кулаки воздеты над головой, шахт бросается к Чеглоку, но тут же узнает его и резко останавливается. Руки падают вниз, когда он замечает масштаб разрушений.

— Видит Шанс! — бурчит он. — Кажется, я самое интересное пропустил.

— Зато вылез вовремя, Халц, — отвечает Чеглок, приземляясь рядом. — Ты что, заблудился там, внизу?

Или, шепчет Мицар, зная заранее, убрался подальше?

Тише, Мицар!

Он нас не слышит.

Может быть, но я чертовски путаюсь, ведя два разговора сразу!

— Очень забавно, — рокочет тем временем Халцедон. Темные очки по-прежнему на лице у шахта, хотя одно из стекол треснуло, и, как разбитое зеркало, дает множество отражений окружающих огней. И Чеглоков тоже много. Дождевые русла коричневой земли и красноватой глины сбегают по грубо тесанному телу, будто шахт плавится. — Взрыв вызвал обвал. Не сразу смог откопаться. И то, что вдруг выбросило из Сети, тоже не слишком помогло. Что там с Пол?

— Моряна сейчас смотрит. Фена тоже здорово покорежило.

— Он салмандер крепкий, выкарабкается. Чего не могу сказать об этих нормалах. Жаль, ты мне одного не оставил, Чег.

— Не моя работа. Они сами себя взорвали.

Халц хмыкает, тряся головой:

— Мудаки тронутые. Если так хотят умереть, какого бы Шанса им не истребить себя дома, не задавая нам хлопот?

— Когда я начну понимать нормалов, я тебе скажу.

— А они точно не притворяются?

Чеглок мрачно улыбается, вспоминая сетевое видение их внутренностей.

— Мертвы надежно.

— Эти гады хотели меня закопать. Отплачу им услугой за услугу.

Чеглок не успевает ответить, как Халцедон топает ногой. Земля начинает дрожать, у его ног появляется трещина. Чеглок распахивает крылья, видя, как она идет к нормалам, расширяясь на ходу. В щель летят камешки, льются потоки грязи. Потом под нормалами расступается земля и проглатывает тела. Еще секунда — и щель закрылась. Даже следа не осталось от нормалов — и от трещины, что их сожрала.

И, указывает Мицар, от любых улик.

— Халц, Шанс тебя побери! — кричит Чеглок, раздувая гребень. — Какого черта ты это сделал?

— Если они и не были мертвы, то мертвы сейчас.

— Ага, и Пол теперь не посмотрит их барахло!

Улыбка Халцедона меркнет.

— Кажись, занесло меня. Виноват.

Стандартная оперативная процедура в паломничестве: тельп проводит с помощью Сети исследование псибертронной брони, сетевых аксессуаров и антехов убитых нормалов, пока селкомы и вирусы не успели их разрушить. Добыча может быть использована тельпами или выменяна у других пентад и изгнанников на еду и снаряжение, или даже продана с приличной прибылью Коллегии или богатым частным коллекционерам по возвращении в Содружество. Конечно, вопрос спорный, вспоминает Чеглок, поскольку паломничество закончено. Но Халцедон этого не знает.