Книга Грехи девственницы - Анна Рэндол

— Но почему вы попросили у меня документы десятилетней давности? Оправдательный приговор был вынесен лишь в прошлом сентябре.

С ума можно сойти!

Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник один из констеблей с Боу-стрит. Заметив Гейбриела, он вздохнул с облегчением.

— Еще одно убийство. Коултер сказал, чтобы вы немедленно приехали.

Гейбриел осмотрел лиловые кровоподтеки на шее Борна.

— Тело передвигали?

Коултер покачал головой.

— Я его не трогал. А вот когда его ограбили — до или после убийства, — сказать сложно.

В этом районе города случалось всякое. И обобрать труп могли те же самые люди, что теперь с любопытством наблюдали за происходящим.

С бедняги кучера сняли все, что могло принести хотя бы пенни или два, включая одежду и шляпу, а потом бросили его в темном переулке. Гейбриел снял с себя пальто и набросил его на тело. Дьявол. Нужно было отправиться на его поиски сразу же после того, как он не явился на встречу, но в последние несколько дней голова Гейбриела была забита лишь мыслями о Мадлен.

Это временное помутнение рассудка дорого ему обошлось.

Гейбриел вновь посмотрел на кровоподтеки. Никто не смог бы сказать с уверенностью, что их нанес тот же самый человек, что задушил Молли Симм. Но Гейбриел не верил в совпадения. Единственный свидетель по ее делу был убит.

Коултер надвинул поглубже свою видавшую виды шляпу, чтобы спрятаться от дождя. Он помогал Гейбриелу в расследовании дела Симм. Этот парень был одним из немногих полицейских, которым закон был дороже нескольких монет, полученных за то, чтобы приговорить к смерти невиновного человека.

— Никто ничего не видел? — спросил Гейбриел.

Коултер поморщился.

— Как всегда. Борна нельзя было назвать скрытным. Он всем подряд рассказывал, что последним видел Молли Симм живой. Скоро приедут другие констебли, чтобы забрать тело. — Гейбриел понял, что хотел сказать Коултер. Другие констебли могут рассказать Поттсу о том, что видели его на месте преступления, поэтому необходимо уйти отсюда до их появления.

И все же Гейбриел вынул из кармана блокнот и прикрыл его от дождя, пока записывал все, что ему удалось заметить. Он не должен упустить ни малейшей детали. Те же самые холодные сомнения, что терзали его по ночам, не позволят сделать это. А что, если ему не удается поймать преступника не потому, что тот слишком умен, а потому что сам Гейбриел не слишком расторопен?

Заслышав грохот колес подъезжающего экипажа, Гейбриел спрятал блокнот в карман, пробрался сквозь толпу зевак и направился к дому на соседней улице, где Борн снимал комнату.

Хозяина не было дома, чтобы дать Гейбриелу ключи, но замок и так легко открылся в его умелых руках. Обычные потайные места — матрас, стол и кастрюли на кухне — не содержали ничего интересного. С улицы донеслись крики. Это прибывшие на место преступления полицейские принялись разгонять толпу.

У Гейбриела оставалось не так много времени.

Когда он осматривал сундук, служивший Борну сиденьем, на глаза ему попался небольшой обрывок бумаги. Гейбриел поднес его к тусклому свету, проникающему в окно, боясь дышать от волнения. На клочке виднелось примитивное изображение фамильного герба. Внизу были криво нацарапаны латинские слова.

Биллингсгейт. Вот каналья!

Гейбриел в подробностях запомнил все фамильные гербы после того, как Борн описал виденный им экипаж. Молодой человек аккуратно сложил клочок бумаги и убрал его в карман жилета. Возможно, Борну все же было что рассказать.

Дэнбери упоминал, что встретил Биллингсгейта рядом со школой. Что, если тот узнал о Борне? Гейбриел поспешил вниз по скрипучей лестнице, но прежде чем он достиг двери, путь ему преградил еще один констебль.

— Поттс хочет с вами поговорить.

— Хорошо. У меня тоже есть что ему рассказать.

— Вы ничего не станете предпринимать! — выкрикнул Поттс, ударив кулаком по столу.

Гейбриел постучал пальцем по рисунку, который он представит вниманию своего начальника.

— На этой бумаге ясно…

— Это всего лишь каракули полуслепого пьяницы. Коултер провел расследование. В ночь убийства Биллингсгейт был в клубе.

— Но кто-то может подтвердить, что он никуда не отлучался?

Поттс прищурился.

— В этом нет необходимости. Любой судья поверит ему на слово. — Плечи Поттса безвольно опустились. — Послушайте. Если у вас что-то и есть — хотя я так не считаю, — этого недостаточно, чтобы обвинить человека в убийстве. Клочок бумаги — не доказательство.

Гейбриел упрямо сжал губы.

— И если вдруг Биллингсгейта найдут мертвым, я сразу же арестую вас.

Черт возьми, а ведь Поттс прав. Если Гейбриел хочет убедить суд в том, что английский пэр является убийцей, у него на руках должны быть неопровержимые доказательства. И у него есть возможность получить их, если, конечно, он не совсем разрушил свои отношения с Мадлен.

— Я понимаю.

Поттс потянул за узел галстука.

— Хорошо. Я думаю… — Он выпрямился и перестал теребить галстук. — Милорд.

По спине Гейбриела пробежал холодок, и он медленно развернулся. Позади него стоял пожилой мужчина.

Маркиз Нортгейт.

Мать Гейбриела всегда утверждала, что он очень похож на своего отца. Раньше ему была ненавистна сама мысль об этом, потому что он не хотел ничего знать и слышать о человеке, его зачавшем. Но теперь Гейбриел понял, что имела в виду его мать. Он был точной копией мужчины, стоявшего перед ним. Гейбриел с трудом подавил желание заскрежетать зубами.

— Милорд.

Маркиз слегка наклонил голову.

— Хантфорд. Я пришел, чтобы договориться с вами о встрече. Вам ведь необходимо посмотреть мои финансовые отчеты?

— Вы могли бы прислать записку.

Нортгейт вскинул бровь.

— Я боялся, что это будет столь же безуспешно, как и мои предыдущие попытки связаться с вами.

Гейбриел, не распечатывая, кидал в камин все письма своего отца. Он общался с ним всего лишь раз после смерти Сьюзен, когда Нортгейт осмелился прислать матери Гейбриела письмо, в котором содержалась просьба позволить ему присутствовать на похоронах.

— Теперь у вас есть законное основание для общения со мной.

Маркиз прищурился.

— Я намерен выиграть этот аукцион. И не позволю помешать мне в этом.

— Разумеется, разве можно испортить вам удовольствие?

Нортгейт на мгновение замер, а потом пожал плечами.

— Я всего лишь намерен получить желаемое.

— И будь проклят всякий, кто встанет на вашем пути?