Книга Юсуповы, или Роковая дама империи - Елена Арсеньева

А и правда, кто шантажистка? Больше всего на нее походили, как мне казалось, компаньонка – старая дева и еще одна – очень высокая, гибкая, как змея, с широкими плечами и узкими бедрами, в зеленых шелках, в зеленой шляпке-шлеме, надвинутой на сильно накрашенное лицо. Я мельком подумала, что с такой-то фигурой из нее бы вышел хороший манекен, да сейчас же и забыла.

Время шло. Миновало десять, одиннадцать, но ко мне еще никто не подходил. Компаньонка что-то шептала своей госпоже, похоже, уговаривая ее уйти. «Зеленая» приканчивала бутылку «Шабли» и с аппетитом ела пожарскую котлету. Ни той, ни другой не было до меня никакого дела! Но где же шантажистка?

Хор то заводил цыганские напевы, то молчал, и тогда звучали гитара и фортепьяно, некоторые посетители танцевали. Партнерша Максима куда-то ушла, и он приглашал разных дам: было занятно смотреть, как они начинают сразу строить ему глазки, даже немолодые. А у него было усталое лицо с приклеенной улыбкой и насильственно-радостными глазами, на щеках выступили алые пятна, и я подумала, что у него, Боже упаси, чахотка…

Вдруг в уголке, где сидели блондинка с компаньонкой, сделался какой-то шум. Я повернула голову и увидела, что дама выбирается из-за стола, уронив стул, а компаньонка пытается ее удержать за руку, но напрасно: та сбросила с плеч свою капустную шаль (я с изумлением обнаружила, что дама облачена в шифоновое платье бирюзового цвета, с батиком по вороту и подолу, необыкновенно подходящее к ее глазам и сшитое не где-нибудь, а у нас – я сразу его узнала, но не могла вспомнить, для кого это платье шили) и взобралась на сцену, которую немедленно освободил утомленный хор. И… Я не поверила ушам! Дама запела, но что!

Я гимназистка седьмого класса,

Пью политуру заместо кваса,

Ах, шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка.

Порвались струны моей гитары,

Когда бежала из-под Самары.

Ах, шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка…

Она не только пела, но и танцевала… танцевала канкан! В ход шло всё, все самые дешевые кафешантанные замашки и приемчики, благо дама отличалась фигурой великолепной, поворотливостью замечательной, а ноги, то и дело вскидываемые так высоко, что видны были черные сетчатые чулочки и маленькие кружевные, с шелковыми ленточками, панталончики, как я вмиг приметила, из дома белья «Адлерберг», – ноги эти были не ноги, а мечта любого мужчины!..

Ах, что тут началось в зале… Что тут началось!

Ошалевшие американцы швыряли на сцену доллары, которые уже прославились как самая надежная купюра. Ошалевшие французы (нация более прижимистая) отбивали ладони в щедрых аплодисментах. Преследуемые фантастической инфляцией немцы (нация еще более прижимистая!) ладони жалели и топотали в знак неописуемого восторга ногами. Русские расплачивались самой чистой и неподдельной валютой – слезами. Пошлейшая шансонетка отчего-то вызвала приступ ужасной nostalgie…

Смешнее всего, у меня самой на глаза навернулись слезы.

Да что в нем такое было, в этом «Шарабане»?!

Не знаю, но теперь я поняла, почему шофер такси советовал задержаться до одиннадцати. Видимо, эта дама «гастролировала» тут ежевечерне.

Да, она явно не собиралась покидать сцену, и компаньонка уже не пыталась ее увести, а лишь безнадежно махнула рукой, но теперь мне стало не до них, потому что к моему столику подсела невзрачно одетая женщина в маленькой шапочке, потертой жакетке, с грубым лицом и пухлыми, словно вывернутыми, губами. У нее была очень жирная, пористая кожа, при виде которой меня так и передернуло.

– Я пришла за деньгами, – сказала она тем самым «толстым» голосом, который я недавно слышала по телефону. Значит, голос она не подделывала… – Это я вам звонила.

Мне ужасно захотелось ударить ее, но я, конечно, сдержалась и пролепетала что-то вроде:

– Не понимаю, о чем вообще речь, что за письмо, это письмо кто угодно мог написать.

– А если не понимаете, почему перепугались и прибежали? – ухмыльнулась она. – Все вы отлично понимаете! А прибежали потому, что у вас рыльце в пушку! Кроме того, у меня есть доказательство, что писали это именно вы!

И она достала из кармана жакетки фотографическую карточку размером в открытку. Повернула ко мне – и я узнала свое письмо, свой угловатый почерк, который было очень трудно перепутать с каким-то другим… В памяти мелькнуло воспоминание о том, как Котя, графиня Камаровская, делает мне выговор за дурной почерк, говорит: «Ну это ни на что не похоже, Ирина!»

Итак, Феликс был прав: с письма сняли фотокопию!

Наверное, лицо мое все выдало – незнакомка, которая жадно в меня всматривалась, торжествующе засмеялась. И вдруг рука в переливчатом зеленом рукаве протянулась между нами и проворно вырвала карточку.

Мы только ахнули – а та самая женщина в зеленом платье и шляпке-шлеме, та, в которой я раньше предполагала опасность, вихрем пролетела через зал и исчезла на улице.

Мы с шантажисткой растерянно уставились друг на друга, а потом она вся скривилась от злости и закричала на весь зал:

– Проклятые Юсуповы! Воры! Разбойники! Убийцы!

Все уставились на нас, я сидела совершенно отупевшая от происходящего, зная только, что фотография украдена, что Феликс, видимо, кого-то нанял, какую-то сыскную агентку, которая спасла нас…

А шантажистка все надсаживалась:

– Проклятые Юсуповы! Убийцы! Воры!

– А ну, пошла вон! – вдруг завопила стоявшая на сцене блондинка-певица. – Вон пошла! Тархан! Гони ее!

Прибежал, как сумасшедший, перепуганный управляющий, схватил шантажистку и принялся ее выталкивать. А дама со сцены все кричала истошно:

– Ты уволена, Соловьева! Ты уволена! Гони ее прочь, Тархан!

Я была так ошарашена, что сидела и сидела за столиком, глядя на все это. Вдруг подошел какой-то мужчина, положил на стол деньги, взял меня за руку и повел к выходу. Я на него испуганно поглядела: совершенно незнакомый человек! – но он сказал:

– Ваш муж ждет вас в моем такси.

Я побрела за ним как во сне.

Мы вышли. Рядом стоял таксомотор. Дверца распахнулась, я заглянула.

Лицо Феликса смутно белело над его черным пальто в темноте салона.

Я села, начала было говорить, от потрясения ужасно заикалась, как бывало еще в детстве.

Он стиснул мою руку:

– Я все знаю, молчи, успокойся.

Машина тронулась.

– А почему ты шофера за мной послал? – пролепетала я. – Почему сам не пришел?

– Не успел переодеться, – усмехнулся Феликс и распахнул пальто.

Пахнуло духами, зашуршал шелк. Я разглядела зеленое мерцающее платье… Но все поняла, только когда он показал мне смятую фотографическую карточку, которую я недавно видела в руках шантажистки…