Книга Ночной вор. Похождения в Амстердаме - Крис Юэн

Бюрграве замотал головой, глаза за стеклами очков превратились в щелочки, лоб блестел от пота.

— Вы били его головой о ванну и кафельную стену, пока он не потерял сознание, а потом быстро обыскали квартиру. Вам повезло, обезьяну Майкла вы нашли — ту, что закрывает глаза, и я думаю, что вы также видели ксерокопию паспортной страницы, которую я нашел чуть позже, когда появился в квартире. — Я бросил на Ким предупреждающий взгляд, чтобы она не вздумала оспаривать мою версию. — Страницу, показывающую, что Марике ван Клеф на самом деле Ким Волкерс.

Бюрграве скорчил пренебрежительную гримасу.

— Я не знаю, что произошло потом. То ли, услышав, что мы с Ким вошли в подъезд, вы поднялись на этаж выше. То ли успели выйти из дома до нашего прибытия. В любом случае, к этому моменту вы уже знали, что Ким — дочь убитого вами охранника, и, возможно, знали, кто я такой, потому что могли увидеть меня, когда я встречался с Майклом, а потом проследить, где я живу. И вы знали, что мы вот-вот обнаружим тело Майкла. Поэтому подождали, пока мы войдем в квартиру, и тут же сделали анонимный звонок в полицию, скорее всего, из телефона-автомата, который стоит на улице у дома Майкла. А потом, как и двенадцатью годами раньше, первым прибыли на место преступления.

Он глубоко вдохнул, готовясь обрушиться на мою версию, но я ему такой возможности не предоставил.

— Но все пошло не совсем так, как вы рассчитывали, потому что около тела вы застали одну Ким. К моему стыду, — я посмотрел на госпожу Рейкер, единственную участницу нашего разговора, не понимающую по-английски, — я выпрыгнул из окна в ванной, едва услышал сирены.

Госпожа Рейкер широко мне улыбнулась, словно я пересказал ее любимый анекдот. Я кивнул, показывая, что все хорошо, и вновь повернулся к Бюрграве.

— Такая моя реакция навела вас на определенные мысли, вы обратились в британское посольство и выяснили, что меня арестовывали за кражу. Вот тут вы, наверное, начали соображать, что к чему, и задались вопросом, не попытался ли Майкл моими руками обокрасть этих двух господ. Таким образом, выходило, что две оставшиеся статуэтки обезьян могут быть у меня. Вот вы и арестовали меня по подозрению в убийстве Майкла и продержали ночь в полицейском участке, несмотря на показания Ким, — тут я уже посмотрел на Ример, — в которых говорилось, что во время убийства я был с ней. Вы знали, что показания она давала под вымышленным именем, и знали, что она солгала. К огромному вашему сожалению, во время допроса вы не могли переломать мне пальцы или ударить головой о стену. Зато, посадив меня в камеру, ночью получили возможность вломиться в мою квартиру, что и сделали, сорвав дверь с петель.

— Так теперь я еще и вор.

— Не надо так ужасаться. В своих книгах я пишу, что это куда более цивилизованное преступление, чем убийство. До этого вы уже побывали в моей квартире, предлогом для визита послужила необходимость задать несколько вопросов о нападении на Майкла, но тогда вы не могли заняться поиском статуэток. Ночью возможностей у вас было больше, но поиски успехом не увенчались. Я спрятал их там, куда вы не сообразили заглянуть.

Я посмотрел на Ким, извиняясь взглядом за обман.

— Бесплодность поисков вывела вас из себя, и вы разнесли мою квартиру. И есть шанс, что при этом где-нибудь оставили отпечатки пальцев, потому что я наводил порядок, надев перчатки.

— Если отпечатки и найдут, они появились после моего первого визита в твою квартиру. Остались на вещах, к которым я прикасался.

— Да, вы можете выдвинуть такой аргумент в свою защиту, — кивнул я. — Но как вы объясните то, что третью обезьяну нашли в вашей квартире. Как я понимаю, детектив-инспектор Ример, ваши коллеги сейчас там работают?

Ример смотрела мне в глаза, игнорируя недоуменный взгляд Бюрграве. Потом медленно кивнула.

— Что? — взревел Бюрграве, повернувшись к Ример. — Вы обыскиваете мою квартиру? Это же все ложь. Вы не можете так поступить. По чьему указанию?

— По указанию начальника полиции, — сухо ответила Ример.

Какие-то мгновения они смотрели друг другу в глаза, не скрывая взаимной ненависти. Самообладанию Бюрграве я мог только позавидовать. Если бы не стопроцентная уверенность в собственной правоте, я мог бы даже подумать, что выдвинул против Бюрграве ложные обвинения.

— Мы с этим разберемся, — процедил он, развернулся и покинул нашу компанию. Полы полицейской шинели оплетали ему ноги.

Я ожидал реакции Ример, но она стояла, глядя Бюрграве в спину. И только когда я вскинул руки и в недоумении покачал головой, она сунула руку во внутренний карман и достала маленькую рацию.

Глава 32

— А сейчас я со своего балкона любуюсь Эйфелевой башней, — сказал я, едва Виктория сняла трубку.

— Ты шутишь.

— Правда, для этого нужно наклониться вперед, повернуть голову влево и до предела вытянуть шею, но она здесь. Маленькая, конечно, если не воспользоваться подзорной трубой.

— Ох, Чарли.

— До меня доносится запах круассанов из кондитерской на первом этаже моего дома. А из спальни я могу насладиться видом транспортного потока.

— Писать ты там сможешь?

— Разумеется, смогу. Когда привыкаешь к шуму, перестаешь его замечать.

— Ты не жалеешь, что не поехал в Италию?

— Отнюдь. Я, знаешь ли, очень долго пренебрегал Парижем. И напрасно. Это звучит банально, но он прекрасен.

— А женщины?

— Судя по голосам, они здесь есть. Собственно, в наши дни они везде. Наверное, пора собраться с духом и поискать их гнездо.

— Блондинка тебя зацепила, так?

— Я выживу, — заверил я Викторию. — Отделался раной в груди.

— Как драматично.

— Профессиональный риск.

— Чарли, у меня остались вопросы насчет случившегося.

— И много их?

— Достаточно. Ты же знаешь, как я отношусь к незавершенным сюжетам. Не могу успокоиться, пока не свяжу все концы.

— Но в последнем нашем разговоре ты сказала, что тебе все ясно.

— Но потом я пошла домой, прочитала очередную рукопись, легла в кровать, и тут меня как током пробило. Почему американец это сделал? Почему вдруг решил кинуть Бритоголового и Дохлого и забрать все алмазы? Нелогично это выглядит. Не похоже на него.

— Он был вор, Вики.

— Я знаю.

— Его работа — забирать чужие вещи.

— Понятное дело. Но по отношению к людям он стал мягче. С одной стороны, он не стал брать статуэтки сам и нанял тебя. С другой — решил умыкнуть все алмазы.

— Вики, ты молодец.

— Неужели?

— На фабрике мне составляли компанию восемь человек, двое из них — опытные следователи, и никому не пришло в голову задать такой вопрос.