Книга Зови меня ястребом - Константин Щипачев

Над лампадками висели иконы. Встав против одной, Суходольский помолился. Затем опустился на колено: поцеловал левую надгробную плиту, надолго приник щекой к правой…

Не желая мешать, Сергеев с Яровым топтались в трех шагах от массивной двери. Топтались, глазея на скромное убранство склепа и на траурные пассы шефа. И чего ему вздумалось приглашать их внутрь этого погреба с влажновато-затхлым «ароматом» плесени? Будто не мог в одиночестве отдать дань памяти своей родне…

— Это фамильный склеп Суходольских. И здесь, господа гвардейцы, вы по собственному желанию, — вдруг металлическим эхом разнесся по усыпальнице голос Марка Антоновича, словно угадавшего мысли телохранителей.

Ага! Сам привез, сам открыл дверцу. Сам предложил войти. А теперь «по собственному желанию». Да лучше бы курили на свежем воздухе!..

— Вы же оба страстно хотели с ней познакомиться, — поднялся босс с колена.

— С кем? — хором обалдели Вадим с Константином.

— С моей дочерью. С моей единственной дочерью Ириной.

Он снял со стены одну лампадку и осветил белую плиту, что покрывала правую могилу.

— Суходольская Ирина Марковна, — изумленно прочитал Яровой.

— Но позвольте, Марк Антонович! Вы же… Помните, вы говорили, что согласно завещанию, все дела и финансы после вашей смерти автоматически передаются дочери — Суходольской Ирине Марковне, — указал на эпитафию Сергеев. — И якобы нам предстоит ее охранять. А теперь получается…

— Получается, что вы напрасно ее искали. Она покинула этот мир три года назад.

В следующий миг Яровой получил сильнейший удар пистолетом в скулу, тут же внутри склепа прогремел выстрел; музыкант отлетел к закрытой двери, упал лицом вниз. В следующую секунду ствол пистолета уперся в седой висок того, чьи родственники покоились в здешних могилах.

— Мне очень жаль, Марк Антонович, — процедил Сергеев. — Мне очень жаль, но в таком случае, вы должны сами назвать адрес, по которому скрывается Ахметов. Иначе я вас пристрелю.

— Ты убьешь меня в любом случае, — с удивительным спокойствием отвечал тот и пожелал повернуться к предавшему телохранителю.

— Не поворачивайтесь! Я хорошо знаком с вашими психологическими штучками, — упредил Вадим. — Стойте так. И отвечайте, куда подевался Ахметов?

— Я все равно ничего не скажу. Ничего, потому что с потерей дочери у меня не осталось болевых точек.

— Что ж, посмотрим. Вернее, послушаем, как вы взвоете, когда я прострелю вам коленный сустав!.. Спрашиваю в последний раз: где скрывается Ахметов?

Он с силой тряхнул босса за плечо и подтолкнул его голову стволом пистолета:

— Ну!

Суходольский молчал, подняв отрешенный взгляд к разноцветным пятнам оконной мозаики.

— Ну!! — заорал Сергеев и нанес резкий удар в правую почку.

Никакой реакции. Пожилой мужчина лишь качнулся от удара и продолжал взирать на свет…

Очередной тычок стволом в белый висок вышел слабым и робким — будто Вадим интересовался: эй, вы там не уснули?

Нет, Марк Антонович не спал. Во всяком случае, глаза были открыты.

Бывший полковник ФСБ обошел его, подхватив с мрамора горящую лампаду, приблизил пляшущий огонек к лицу. И невольно отпрянул, обнаружив неживой взгляд застывших зрачков.

Знать о способностях — одно, а стать свидетелем их применения — другое. Сергеев был изумлен не меньше, чем пару дней назад в аэропорту Нижнего Новгорода. Тогда босс впервые доказал умение творить чудеса, а сейчас подтвердил квалификацию, за считанные секунды вогнав себя в глубочайший транс.

Не веруя в свой просчет, начальник службы безопасности выстрелил Суходольскому в мягкие ткани плеча. Выстрелил от отчаяния. Но тот даже не моргнул.

Зато сзади послышался шорох. Вадим резко обернулся.

Нет, Яровой лежал в той же позе возле двери, из-под груди по серым плиткам выползал узкий темный ручеек. Вокруг вывернутой вверх безжизненной ладони прокатилась стреляная гильза.

Сергеев тихо выругался, повернулся к шефу…

Как теперь поступить? Паковать его в машину, где-то прятать, ждать выхода из транса, а потом снова допрашивать? Это один из вариантов. Но не факт, что самый удачный. Лицо Марка Антоновича стало еще бледнее, с висящей руки капала кровь. И что-то в его отрешенном виде говорило: ни черта ты от меня не добьешься…

Вторым вариантом значилось воздействие специальными препаратами, коими в недрах спецслужб издавна развязывали языки разного рода упрямцам. Но и тут имелось сомнение: препараты создавались для обычных людей, а не для тех, что мастерски владеют управлением психикой и собственным организмом.

— Да… Похоже, проку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант, — поднял Вадим пистолет и приставил ствол ко лбу пожилого коммерсанта. — Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем… В общем, это тоже не быстро, зато надежно. Думаю, начальство поймет и не осудит…

И в третий раз торжественная тишина родовой усыпальницы Суходольских была потревожена громким выстрелом и глухим звуком упавшего тела.

Глава третья Россия. Москва-Саратов Наше время

На вызовы домофона никто не реагировал. Наконец, щелкнул замок, и наружу выплыла старая женщина. Опираясь на палочку, она медленно проковыляла к лавке и уселась рядом с обнимавшим рюкзак Матеушем. А его старший приятель уже стоял в лифте и поднимался на шестой этаж…

— Ну что вы трезвоните? Там же никого нет, — раздраженно проскрипел голос откуда-то сбоку.

Оскар обернулся. Из темной щели бесшумно приоткрывшейся двери торчала голова очередной старухи.

— Чего трезвоните? Сейчас милицию вызову! Мешаете тут…

— Да я и сам бы не прочь милицию вызвать, мамаша, — изобразил растерянность мужчина, — вдруг с Магомедом Салиховичем что-то случилось? Вот звоню-звоню, а он не открывает…

— А вы кто ему будете?

— Я из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов. У меня для Магомеда Салиховича письмо из Польши — от участников сопротивления.

Мигрень недовольства с агрессией мигом исчезли. Женщина сделала шаг за дверь; с интересом и завистью прищурилась на необычный конверт.

— Здоров он. Уехал. Припозднились вы.

— Как уехал? Когда?

— Полчаса назад попрощался.

— А куда?

— Не сказался. Оставил ключи, попросил приглядывать за квартирой, цветы поливать. И уехал.

Оскар потоптался на площадке. Дернул на всякий случай кривую потертую ручку.

— А хотите, я передам Магомеду письмо, когда он вернется. Или оставьте в квартире — я могу открыть.