Книга Зимний сад - Адель Эшуорт

Не исключено, что она все-таки не забеременела. Все равно было страшно. Мадлен казалось, что она на время лишилась рассудка: ведь всего лишь одна-единственная ночь, пусть и невероятно страстная, могла изменить всю ее жизнь.

Да, она на редкость глупа.

Мадлен в сердцах пнула носком ботинка пушистый снег, и в воздух взметнулась искристая белая пыль, тотчас же осевшая на собольем мехе, которым по подолу было оторочено ее пальто. Завернув наконец за угол, она увидела вдалеке дом священника, а за ним – небольшую церковь, в которой уже, наверное, собрались почти все обитатели Уинтер-Гарден.

Мадлен тщетно попыталась не думать о прошедшей ночи и о ребенке. Мысль о том, что она, возможно, беременна, не давала ей покоя. Что ж, если у нее родится ребенок, то ей придется нести за него ответственность. Именно эта мысль и заставила ее сегодня отправиться в церковь. Дело в том, что здесь Мадлен рассчитывала встретить Дездемону. Причем в таком месте эта особа не смогла бы ее проигнорировать, так как всем присутствующим подобное поведение показалось бы неприличным.

Мадлен не понимала, почему ей раньше не пришла в голову мысль подкараулить Дездемону после вечерней службы, она уже несколько недель хотела с ней поговорить. Может быть, потому, что дома у Дездемоны они могли бы поговорить в более непринужденной обстановке, не опасаясь, что их подслушают. Кроме того, Мадлен редко посещала эту маленькую английскую церковь. Но, поразмыслив сегодня утром, она поняла: у нее нет времени на то, чтобы идти к этой женщине домой – ей бы в очередной раз сообщили, что Дездемоне нездоровится или что она отдыхает. Разговаривать на улице, конечно, тоже не очень удобно, но у Мадлен не было выбора. Она лишь надеялась, что Дездемона придет в церковь и сможет на несколько минут улизнуть от матери.

Мадлен уселась в самом дальнем ряду и принялась без малейшего интереса слушать проповедь преподобного Беркли. Тот в первый же день знакомства дал ей понять, что считает ее очаровательной женщиной и весьма рад тому, что она останется в Уинтер-Гарден. Однако викарий не одобрял того, что Мадлен поселилась под одной крышей с неженатым мужчиной. Странно, что при этом он разрешил своей дочери навещать их. Наверное, посчитал, что дочери это не повредит.

Мадлен обвела взглядом церковь и увидела женщину, которую искала. Дездемона сидела во втором ряду справа, рядом с маленьким хором, поющим фальшиво, но с чувством. На ней была пурпурная соломенная шляпа, украшенная тремя длинными перышками такого же цвета и завязанная под подбородком широкой атласной лентой. Шляпа была надета таким образом, чтобы из-под нее выбивались белокурые пряди, что очень шло Дездемоне. Пенелопы же рядом не было. А справа от Дездемоны сидела рослая девица с такими же белокурыми волосами, и они то и дело перешептывались. «Должно быть, одна из ее сестер», – решила Мадлен.

Хор допел последний псалом. Мадлен вместе со всеми встала и снова взглянула на Дездемону – та уже направлялась к выходу.

И тут Мадлен впервые получила возможность как следует рассмотреть эту женщину (на чаепитии у миссис Родни было бы неприлично ее рассматривать). Изящная, хрупкая, ухоженная и хорошо одетая, Дездемона почему-то не вызывала восхищения. По-видимому, виной тому были кислое выражение лица и слишком уж светлые голубые глаза, тусклые и безжизненные. Казалось, эта женщина не ждет от жизни ничего хорошего. Беременность уже была заметна, но, вероятно, не все разглядели ее животик – лишь самые наблюдательные. Дездемона смотрела прямо перед собой, и весь облик этой молодой женщины выражал безграничную печаль. Лицо ее казалось неестественно бледным. Очевидно, Дездемона чересчур сильно напудрилась и скрыла под толстым слоем пудры естественный румянец, который, как принято считать, присущ всем беременным женщинам. Мадлен догадывалась о причинах этой грусти, и сердце ее наполнилось состраданием и сочувствием к молодой женщине, поддавшейся искушению.

Не разговаривая ни с кем, Дездемона вышла из церкви и направилась к заснеженному саду. Сестра следовала за ней.

Отделившись от толпы, Мадлен подошла к Дездемоне, делая вид, что тоже решила прогуляться.

Повернув голову и увидев идущую рядом француженку, молодая женщина захлопала глазами – похоже, не ожидала ее увидеть.

– Доброе утро, миссис Уинсетт, – с вежливой улыбкой поздоровалась Мадлен.

Несколько секунд Дездемона молчала, видимо, ей требовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с присутствием Мадлен. Наконец, едва заметно улыбнувшись, она ответила:

– Доброе утро, миссис Дюмэ. Вы знакомы с моей сестрой Гермионой?

Мадлен перевела взгляд на девушку, шедшую позади Дездемоны, и кивнула:

– Рада с вами познакомиться, мисс Беннингтон-Джонс.

– Взаимно, мадам, – ответила девица.

Ростом она была выше сестры и более крупного телосложения. К тому же круглолицая и кареглазая. Причем глаза ее взирали на мир с поразительной наивностью, хотя Гермиона уже явно достигла брачного возраста.

– А где сегодня ваша мать? – поинтересовалась Мадлен; она хотела побыстрее покончить с формальностями и приступить к делу, так как ей казалось, что вот-вот должна появиться разъяренная Пенелопа: миссис Беннингтон-Джонс наверняка пришла бы в ярость, если бы увидела, что Мадлен посмела общаться с ее дочерью на улице.

Дездемона фыркнула и ускорила шаг. Поджав губы, сказала:

– Маме сегодня немного нездоровится после вчерашнего праздника. Кроме того, в последнее время она была очень занята – готовила мою сестру к первому выходу в свет. Так что мама очень устала...

– Понимаю, – кивнула Мадлен. – Желаю вашей маме скорейшего выздоровления.

– Благодарю вас, – пробормотала Дездемона. – Не сомневаюсь, что она скоро поправится.

Несколько секунд они молчали. Мадлен показалось, что Дездемона вовсе не стремится избавиться от ее общества. Девушка же, судя по всему, была даже рада новому знакомству.

– Есть какие-нибудь известия от вашего мужа? – осведомилась Мадлен, изобразив неподдельный интерес.

Дездемона медлила с ответом. Наконец сказала:

– В прошлом месяце я получила от него два письма. Он сейчас в Польше, служит там главным оружейным инспектором в пехотном полку. – Она искоса взглянула на Мадлен. – Вам это может показаться малозначительным, но для Англии его служба имеет очень большое значение. И я горжусь своим мужем.

Обойдя вокруг тутового куста, росшего в самом конце сада, Мадлен вьгшла на поляну, на которой не было ни души – после службы прихожане поспешили разойтись по домам.

Взглянув на собеседницу, Мадлен вновь заговорила:

– Я не сомневаюсь: ему очень приятно сознавать, что вы находитесь здесь в полной безопасности и спокойно дожидаетесь рождения ребенка.

Дездемона вздрогнула. Бросив взгляд на Гермиону, Мадлен спросила:

– Не возражаете, если я поговорю с вашей сестрой наедине?