Книга Происшествие на кладбище Пер-Лашез - Клод Изнер

— Не стоит так радоваться, господа, — холодно заметила Нинон. — Перчатка действительно моя, но это не доказывает моего присутствия на месте… убийства, как вы изволили выразиться. Вы могли подобрать ее где угодно.

— Послушайте, патрон…

— Она права. Сходите за ножом, посмотрим, что это за «Дама в голубом».

Жозеф рылся в ящиках и громко ворчал, выражая свое возмущение:

— Свяжите ей руки, Жозеф! Жозеф туда, Жозеф сюда, Жозеф, подайте нож! И ни разу — спасибо, что спасли мне жизнь, Жозеф! Вот она, людская неблагодарность!

Он принес огромный тесак, нарочно держа его за лезвие. Виктор распотрошил олеографию и нашел внутри какой-то официальный документ на испанском языке со множеством печатей и штампов. Ему удалось прочесть только имя: Арман де Валуа.

— Что это такое? — спросил он Нинон.

— Купчая на участок земли в Колумбии, — ответила она.

— Но я не вижу тут упоминания о Пальмире Кайседо.

— Он принадлежит мне, скажем так, по праву.

— И вы совершили три убийства, чтобы вернуть купчую. Даже не три — четыре, если считать самого Армана де Валуа.

— Милый Арман был мошенником, но он мне, пожалуй, даже нравился. Мы с ним были во многом похожи. Однако меня смогут обвинить только в попытке кражи без взлома, поскольку мсье Мори сам впустил меня.

— Как вы достали дубликат ключей от мансарды?

— Таша дала их мне. Позавчера она забыла там краски и кисти и попросила сходить за ними.

— А где сейчас господин Тюрнер?

Нинон расхохоталась.

— Дайте мне брюки, редингот, котелок и увидите господина Тюрнера. Я обожала играть эти роли, была то мужем, то женой, — Тюрнеры никогда не выходили вместе. Консьерж ни о чем не догадывался. У меня был очень хороший учитель. Я последовала за вами, когда вы вошли в театр «Робер-Уден». Этот дурак Медерик наверняка плакался вам в жилетку. Бедняга чересчур сентиментален!

Виктор взглянул на Жозефа, делавшего пометки в блокноте.

— Вы убили Одетту, Денизу и папашу Моску, — без тени сомнения в голосе произнес он.

— Чистой воды предположения.

— Вы угрожали мадам де Бри. Письмо, якобы посланное ее сыном из загробного мира, едва не убило несчастную женщину: неизвестно, оправится ли она когда-нибудь от удара.

— Ее хватил удар? Мне очень жаль. К сожалению, мы не были знакомы, и я не знала, что у мадам де Бри такое слабое здоровье.

— Вы выдали себя за ясновидящую, играли на доверчивости и горе мадам де Валуа.

— Горе?! И это говорите вы? Она так страстно любила мужа, что изменяла ему с вами. Ее слезы — чистой воды притворство, так что никакого преступления я не совершала.

Жозеф вдруг перестал записывать и поднял руку с зажатым в пальцах карандашом.

— Можно вас на минутку, патрон?

Он отвел Виктора в сторонку и прошептал ему на ухо:

— У меня есть доказательство ее вины! Сейчас сбегаю домой и принесу.

Как только он вышел, Нинон бросила многозначительный взгляд на Виктора.

— Мы здесь одни, отпустите меня, — скажете, что я сбежала.

— Зачем мне это делать?

— Взамен вы получите все, что пожелаете, будете сказочно богаты и любимы, мы станем идеальной парой…

— Весьма заманчиво, но все это у меня уже есть. Кроме того, вы ошиблись — мы не одни.

Он кивнул на дверь, за которой спали два самых дорогих ему существа на свете. Виктор был благодарен Нинон: она могла убить их, как остальных, но не сделала этого.

…Казалось, по опрятной квартирке мадам Пиньо пронесся ураган. Створки гардероба были распахнуты, Жозеф копался в груде вываленной на пол одежды. Он выудил куртку, которую надевал в день нападения на папашу Моску, вывернул карманы, но ничего не обнаружил. «Мама! Куда ты ее подевала? В помойку уж точно не выбросила, ты ведь хранишь все, что может пригодиться на случай новой войны».

Юноша подбежал к стенному шкафу, где его мать хранила мотки бечевки, упаковочную бумагу и коробки из-под печенья с булавками, мелкими монетками и пуговицами. Он высыпал пуговицы на стол и перебрал самым тщательным образом, словно это были золотые самородки. Вот она! Жозеф зажал в кулаке драгоценную добычу и кинулся обратно на улицу Сен-Пер.

— Патрон, патрон, вот доказательство! — Он с победным видом протянул Виктору на раскрытой ладони позолоченную пуговицу от формы лицеиста. Виктор взял пуговицу и приложил ее к темному сюртучку Нинон.

— Ну и что! — усмехнулась она. — В лицее Лаканаль полно школяров в такой же форме! Да, я потеряла пуговицу, но как вы убедите господ полицейских, что она оторвалась от моей одежды именно в развалинах Счетной палаты?

— Она это сказала! Она призналась, патрон, она произнесла «Счетная палата»! Это она! — воскликнул Жозеф.

— Конечно, она, остается только это доказать.

— Черт, как с вами трудно! Я предоставил вам перчатку, отдал пуговицу, газеты, а…

— Стоп! — перебил его Виктор. — Вы только что подали мне идею! Теперь у нас есть все шансы изобличить нашу драгоценную мадам. Безмерно вам благодарен.

Щеки Жозефа заалели румянцем. Посмей он — заключил бы своего патрона в объятия.

«Благодарю вас, Нума, — думал между тем Виктор. — “Подчинись зову сердца”. Именно такое послание передали мне через вас мама и дядя Эмиль, если я все верно понял».

— Бегите в комиссариат, Жозеф, — приказал он и добавил с улыбкой: — Пожалуйста.

Глава одиннадцатая

Инспектор Лекашер остановился перед помутневшим зеркалом, выпятил грудь, распрямил плечи, пригладил густые черные усы и снова обошел вокруг стола, за которым сидел Виктор.

— Согласитесь, дорогой Легри, я был с вами более чем терпелив. Что скажете в свою защиту?

— Исчезла моя хорошая знакомая, и я счел правильным…

— …мешать следствию?

— Я никому не помешал! Напротив, преподнес вам преступницу на блюдечке!

— И снова едва не погибли! Что у вас за интерес в этом деле? Хотели продемонстрировать миру свой блестящий ум?

— Именно так, — согласился Виктор. — Но, возможно, все дело в том, что эта женщина хладнокровно лишила жизни четырех человек, и я хочу, чтобы она понесла наказание.

— Перестаньте же наконец воображать себя сыщиком, Легри, и вернитесь в сообщество библиофилов, к коим я имею честь принадлежать. Кстати, нет ли у вас первого издания «Манон Леско»? Минутку, прошу меня извинить.

Инспектор неслышными шагами подошел к двери и резко распахнул ее. Приникший к замочной скважине Жозеф отшатнулся и с понурым видом вернулся на скамью. Лекашер наградил его суровым взглядом и закрыл дверь.