Книга Матёрый - Сергей Донской

– Достаточно, батыр, – донёсся до Бека отрезвляющий голос мужчины в джинсах. – На сегодня подвигов хватит.

Неужели? По-волчьи озирнувшись через плечо, Бек примерился взглядом к фигуре, возвышавшейся в нескольких шагах за его спиной. Рядом торчал маленький щенок, но его можно было в расчёт не брать.

Таких давят голыми руками. Легко.

Словно отвечая на размышления Бека, мужчина в джинсах убрал пистолет и стал небрежно запихивать его за пояс сзади. Это ему никак не удавалось

– слишком узкие он выбрал себе штаны, пижон. Кроме того, за пояс уже был заткнут револьвер.

Бек повернулся к противнику всем корпусом, приготовившись выстрелить навскидку. Прикончить мужчину, потом бородатого мальчонку, освободить багажник от трупа и погнать «Мазду» подальше отсюда.

Главное, с толком использовать последний патрон.

Бек коротко провёл языком по пересохшим губам.

Ствол карабина взметнулся вверх. Прогремел выстрел. Один-единственный.

* * *

Перед смертью Бек решил, что у него заело спусковой крючок, хотя на самом деле подвёл его уже неживой указательный палец.

Пуля, выпущенная из автоматического пистолета конструкции Макарова образца 1951 года, вонзилась ему в глазницу и, буравя мозг, создала давление, проломившее в затылочной части черепа Бека дыру величиной с ладонь.

Над головой разрядившего пистолет Громова струился пороховой дым, напоминая голубоватый ореол или нимб. «И он никак не должен был успеть выстрелить первым, – добавил мысленно Саня. – Подобный трюк попросту невозможен».

Не обращая на него внимания, Громов старательно уничтожил на пистолете прежние отпечатки, а новые создал, вложив оружие в руку одного из покойников. Покончив с этим занятием, он окинул придирчивым взглядом поле боя и удовлетворённо хмыкнул:

– Типичная бандитская разборка. Никто даже расследовать не возьмётся всерьёз. Пофотографируют эту публику на память – и дело с концом.

Саня перевёл взгляд с Громова на скрючившегося у его ног парня. Он лежал с карабином в обнимку, как будто это была его любимая игрушка. У Сани неожиданно защипало в носу.

– Вы же ему обеща… ща… чхи!

– Не понял.

– Вы ему обещали! – упрямо повторил Саня.

– Что именно? – осведомился Громов. – Не убивать его в затылок? Или что я успею выстрелить раньше? Мне кажется, я сдержал слово.

Когда до Сани дошёл смысл сказанного, он невольно захихикал, но смех тут же перешёл в рвотные спазмы, опрокинувшие его на колени.

Громов, понаблюдав за ним немного, двинулся прочь. Лишь отмерив пару десятков шагов по залитой лунным сиянием дороге, он бросил через плечо:

– Вставай и догоняй. У нас ещё много дел до рассвета, ты не забыл?

Саня поднял голову. Никто не собирался участливо похлопывать его по плечу, говорить нужные, проникновенные слова, помогать подняться на ноги.

Пошатываясь, он встал самостоятельно, сплюнул, вытер рукавом слезы и поплёлся следом за человеком, с которым связал свою судьбу.

Глава 15ВСЯКУЮ ЛИ ТРОИЦУ БОГ ЛЮБИТ?

Ночь со вторника на среду была отмечена в истории посёлка Западный загадочным пожаром.

К утру языки пламени, слизавшие добрую половину зелени на островке, оставили о себе смутные воспоминания в виде дымной пелены, зависшей над гладью ставка. Издали это выглядело, как предрассветный туман, но от него тревожно веяло гарью, а кое-где ещё оживали огненные вихри, с хрустом пожирающие остатки угощения.

Обгоревший остров не имел возможности погрузиться в воду глубже, чем позволяло засушливое лето, и уныло чадил до тех пор, пока его бока не обдул милосердный ветерок. К тому времени, когда начали пробуждаться обитатели посёлка, почерневший клочок суши успел остыть и даже пытался притворяться, что он всегда был таким.

Напрасный труд! Каждому известно, что следы бурной ночи невозможно скрыть от окружающих – и людям, и островам.

Тяжёлое беспамятство, в котором пребывали поутру Суля и Комиссар, мало напоминало здоровый богатырский сон. Зато они отлично бы вписались в известную картину В. М. Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами». А ещё с парней можно было бы писать, например, молодых бурлаков, не дотянувших свою лямку и рухнувших замертво под тяжестью крепостного права.

Такая вот невесёлая картина обрисовалась утром в мамотинском доме, оставленном на попечение двух охранников.

А начиналось все так славно! Вчера поздним вечером, преисполненные выпитым и съеденным, они вышли подышать свежим воздухом и натолкнулись на белобрысую девчушку, которая, переступая с каблука на каблук, заглядывала через кусты на их территорию. Увидев приближающихся парней, она смутилась, сделалась пунцовой, но осталась на месте. Со своей сумочкой через плечо она напоминала школьницу, завидевшую уличных хулиганов.

– Че ты дёргаешься, дурочка? – галантно сказал Комиссар. – Солдат ребёнка не обидит. – В армии он не служил, и поговорка вовсе не являлась его жизненным кредо, но звучала мужественно и потому входила в обиходный лексикон Комиссара.

– Я ищу папу, – быстро сказала девчушка. – Он у вас на стройке работает. Иван Сергеевич Богословский. Знаете такого?

– А, Ванька! – догадался Комиссар. – Отирается тут такое чучело. Так оно тебе, значит, папашей приходится?

Это казалось невероятным, но девчушка покраснела ещё сильнее.

– Позовите его, пожалуйста, – попросила она, запинаясь.

– Да он, наверное, нажрался давно и… – Суля хотел махнуть рукой, показав тем самым, что презираемый им мужик удалился в неведомом направлении, но перехватил предостерегающий взгляд приятеля и закончил фразу иначе:

– В доме дрыхнет твой папанька. Разбудить?

– Я сама! – быстро сказала девчушка.

– Сама с огурцом упражняйся, – посоветовал Суля, у которого все мысли были сосредоточены на удовлетворении сексуальной нужды – большой и малой.

– С каким ещё огурцом? – искренне удивилась белобрысая.

Комиссар восхищённо цокнул языком. Давно ему не приходилось сталкиваться с такой наивностью.

– Тебя как звать, золотце? – спросил он, задумчиво разглядывая пупок соседки и облегающую её маечку-топик.

– Варя, – отозвалась она после некоторого колебания.

– Идём к нам в гости, Варюха. Сдадим тебе папашку с рук на руки – Но сначала посидим все вместе, песни попоём, – вмешался Суля. – Хором. – Получив от приятеля тычок локтем под ребра, он растянул губы в улыбке. – Шучу. Ванька уже отпелся.

– Как?!

– Лежит на полу, за сердце хватается, – подхватил Комиссар, горестно кивая щетинистой головой. – Как бы не окочурился.