Книга По следу тигра - Николай Мороз

— За руль сядешь, — Максим рванул охранника за ворот бушлата, «проводил» до кабины, захлопнул дверцу. Сам уселся рядом, и, прежде, чем закрыть дверь, грохнул кулаком по задней стенке кабины и крикнул:

— Молчать всем, не орать, не дышать, не сморкаться, не кашлять! Если жить хотите. Всем понятно? Не слышу!

— Да, — дружно выдохнули из-за спины. Максим захлопнул дверцу, вытащил из кармана куртки ключ зажигания, вставил его в замок. И негромко, очень отчетливо, так, словно говорил с неразумным ребенком или душевнобольным, произнес:

— Рули, мразь. Через ворота, как положено. Если что — сам понимаешь, я тебя живым не отпущу. Двигай, — и развалился на сиденье, руку с «тотошкой» убрал под полу куртки. Но так, чтобы водитель чувствовал на ребрах, примерно так, где находится его правое легкое, легкий нажим ствола. «Газель» дернулась, двигатель заглох, но тут же завелся снова. Максим молчал, смотрел прямо перед собой, чуть прикрыв глаза. Там, над крышами построек, видны приближающиеся фонари, становится светлее и светлее. Вот забор, здесь он сплошь из металлических листов, к нему прижимается двухэтажное здание из сэндвич-панелей — то ли офис, то ли что-то подобное. А вот и пост охраны с прожектором на крыше, вот сами ворота, вроде, автоматические, вот дверь проходной. Она открывается, из помещения выходит человек в форме охранника и направляется к машине. Водитель вцепился пальцами с обгрызенными ногтями в баранку, вжал голову в плечи.

— Не дергайся, делай, что он скажет, — проговорил Максим, а сам все прислушивался — что происходит там, за спиной. Тишина гробовая, словно в кузове не люди, а двадцать три покойника. Если у того, чахоточного, сейчас начнется приступ, то покойников станет на два больше. Водитель опустил стекло в дверце, уставился на подошедшего.

— Здорово, Леха. Поздно ты чегой-то, все уже вернулись, — высказался тот.

— Грузили долго, я вчера целый день по городу катался, — отлично, голос водилы почти не дрожит, соврал убедительно. Но «постовой» не отставал.

— А кто это с тобой? — он даже привстал на цыпочки, чтобы заглянуть в глубину кабины. Водитель сглотнул нервно и застучал пальцами по рулю. Максим вдавил ствол «тэтэхи» в ребра Лехи, перегнулся через него, давая хорошенько рассмотреть себя, и произнес лениво, врастяжку:

— Я только вчера на работу устроился. И сразу пришлось дерьмо это на свалку вывозить. Знал бы — отказался.

Ответ показался исчерпывающим. Дежурный ушел, хлопнул дверью КПП. Створка ворот отъехала вбок, «Газель» прыгнула с места в образовавшийся просвет и покатила по лесной дороге. Максим не двигался, смотрел то на идеально ровную, летящую из темноты под колеса машины дорогу, то в боковое зеркало на дверце. Проходная с прожекторами исчезла из виду, впереди только заснеженные деревья и сугробы на обочине. И все та же гробовая тишина в кузове. Скомандовал сквозь зубы:

— Направо, теперь стоять.

«Газель» остановилась Максим чуть качнулся вперед, к лобовому стеклу, убрал пистолет в карман, шевельнул затекшими пальцами, сжал их в кулак. И с силой двинул охраннику в нос левым локтем. Раздался глухой стук — это охранник врезался затылком в стекло и поднял руки, чтобы закрыть лицо, но не успел. Второй удар, уже кулаком, пришелся ему в челюсть, третий — снова в нос. Максим открыл водительскую дверцу и вышвырнул охранника на снег. Сам выпрыгнул из кабины, обошел неторопливо «газель», посмотрел, как охранник пытается подняться на ноги. Но ему снова, пришлось падать, на этот раз врезавшись макушкой в колесный диск. И еще раз, и еще — Максиму, наконец, удалось остановиться. Эта скотина, к большому его сожалению, должна остаться в живых. Разбитой головы и сломанного носа будет достаточно, чтобы обездвижить крупного, но оказавшегося «нерезким» противника. Максим связал почти потерявшему сознание охраннику руки вырезанным ремнем безопасности и крикнул:

— Все, дышите! Только через раз!

Задышали все дружно — с криками, радостными воплями, кто-то орал «Ура!», кто-то поздравлял всех. А кто-то выпрыгнул из кузова на дорогу, и тащил на себе заходящегося в кашле человека. Тот бился, как в судорогах, извивался, стонал, плевался, а снег рядом с ним покрывался темными пятнами.

«Плохо дело, не довезем», — Максим наблюдал за человеком со стороны, проследил, как того снова поднимают в кузов, как туда же затаскивают избитого охранника. Максим подпрыгнул, подтянулся на руках и заглянул под тент кузова. Ничего, слава тебе господи, только мешки со строительной смесью, пара канистр с соляркой и связка пластиковой вагонки на полу.

— Едем, — Максим спрыгнул на снег и еле удержался на ногах.

Голова закружилась, перед глазами проплыла вереница желтых клякс, но быстро пропала. Это еще что, откуда? Прошло всего несколько часов, этого не может быть! «Да что ты говоришь?» — ехидно съязвило подсознание, и вело оно себя так крайне редко. Максим зашвырнул «ТТ» в сугроб у елок подальше от дороги и, придерживаясь рукой за стенку кузова, побрел к кабине, забрался в нее, завел двигатель. Нет уж, отсюда надо выбираться по-любому, нужно доехать хотя бы до федеральной трассы, не говоря уж о городе. Машина поползла по дороге, сначала ровно, потом завиляла, как слаломист на склоне, потом снова выровнялась. Максим смотрел в одну точку, на освещенный участок заметенного снегом асфальта, повороты и перекрестки замечал в последний момент. Какое счастье, что сейчас ночь и нет встречных машин, какое счастье… Благополучно проехали мимо ведущий к станции «63-й километр» тропинки, миновали темный дачный поселок с одноименным названием. Максим на дорожные знаки почти не смотрел, следил только за тем, чтобы не выпустить из рук руль и держать машину по центру полосы. Откуда эта слабость, эта липкая испарина и озноб? Нечто подобное уже было, но когда? Неделю, месяц или год назад? Только не сейчас, не сейчас, потом, завтра…

Почему-то вилявшей по дороге «газелью» не заинтересовался ни один дэпээсник, и автомобиль благополучно миновал большой отрезок трассы с интенсивным движением. Максим слышал гудки и представлял себе слова и эпитеты, которыми его награждали водители других машин. И даже умудрился не проскочить поворот, и не просто не проскочить, а вписаться и доехать до знакомого шлагбаума. «Газель» ткнулась в него передним бампером и остановилась.

— Выходите, — но крика не получилось, голос сорвался на бессильный шепот. Максим вывалился из кабины и побрел к дверям приемного отделения городской больницы. Вошел в пустой гулкий коридор. Обе двери по его сторонам традиционно закрыты, зато третья распахнулась сама. Дежурный врач — мужчина лет под пятьдесят в стерильно-белом халате, джинсах и домашних тапках отпрянул назад и пропустил Максима в кабинет. Тот плюхнулся на знакомую кушетку, привалился к стене и вытер ладонями мокрое лицо. Из коридора послышались голоса, торопливые шаги, их отразило больничное эхо. Приемное отделение ожило, прибежала откуда-то заспанная медсестра, заметалась из коридора в кабинет.

— Нашатырь есть? — Максиму показалось, что эти слова произнес вместо него кто-то другой. Но почти сразу в нос ударил резкий едкий запах аммиака, и Максим отдернул голову, после чего смог почти внятно ответить на вопрос врача: