Книга Игра теней - Глен Кук

Во всеобщей тишине заплакал ребенок. Я вздрогнул и от души понадеялся, что это — не знамение. А когда мы подъезжали к Трого, из толпы выступил старик, вложил что-то в мои пальцы и с поклоном отступил назад.

То была наша отрядная кокарда старых времен. Офицерская кокарда; возможно, трофей какой-то забытой битвы. Я укрепил ее рядом с той, какую уже имел, — огнедышащим черепом Душелова, еще сохранившимся у нас, хотя мы более не служили ни Взятым, ни Империи.

Мы с Госпожой были одеты в самое лучшее: на мне красовались все регалии имперского легата, а Госпожа облачилась в свой имперский наряд. На толпу мы произвели впечатление. Могаба рядом с нами выглядел просто-напросто неряшливо. А уж Одноглазый — вовсе огрызком, выкопанным из самой глубокой ямы на самой грязной свалке. Но счастлив он был — точно улитка в скорлупе.

— Зрелищность, — напомнила мне Госпожа мою же старую максиму, хотя и в несколько ином смысле, — это мощнейшее оружие как в бою, так и в политике.

Она понемногу оживала. Я уж думал, смуглые карлики совсем вышибли из нее волю к жизни.

Она была права. Орудиями нашими будут показуха и ремесло — и не только в традиционном смысле. Если уж идти против опытных солдат Хозяев Теней, то нужно одержать победу над их воображением. Не один век требуется на создание отряда с такой уверенностью в себе, которая позволяет, невзирая ни на что, идти и побеждать.

* * *

Несмотря на наше опоздание, Прабриндрах Драх встретил нас весьма гостеприимно. Угостил обедом, какого я впредь и увидеть-то не надеюсь, а затем перешел к зрелищам. Танцовщицы, глотатели сабель, фокусники, музыканты, чья музыка показалась моему слуху слишком уж непривычной… Он не спешил получать ответ, будучи уже осведомленным. В течение вечера Лебедь представил мне кое-кого из первых персон Таглиоса, включая и Джахамараджа Джаха. Последнему я сказал, что осмотрю его дочь, как только освобожусь. Благодарность на лице его меня здорово сконфузила.

В остальном я не уделил этим людям внимания. Не было у меня никакого желания обстряпывать какие-либо сделки.

И вот время пришло. Нас пригласили в тихий кабинет, подальше от глаз и ушей толпы придворных. Поскольку со мною прибыли два лейтенанта, Прабриндрах тоже пригласил с собой двоих. Одним оказался тот самый чудак, Копченый, его князь представил по титулу. В переводе: Лорд-хранитель общественной безопасности. Что, пожалуй, должно было означать «начальник городской пожарной команды».

Только Одноглазый не сумел удержать серьезное выражение на лице.

Второй лейтенант Прабриндраха оказался его загадочной сестрицей. Когда они оказались сведены вместе, стало очевидным, что она старше и, пожалуй, посильнее. Даже приодетая, она выглядела словно на ней минуту назад воду возили.

Когда Прабриндрах спросил о моих спутниках, я представил Могабу как командующего моей пехотой, а Госпожу — как начальника штаба. Сама идея женщины-солдата изумила его. Интересно, как бы он удивился, узнав ее подлинную историю?

Госпожа искусно скрыла удивление неожиданному назначению. Скорее для нее, чем для Прабриндраха, я сказал:

— В Отряде нет никого более квалифицированного. За исключением Капитана, все должности замещаются наиболее достойными.

Лебедь переводил и при этом скомкал конец ответной реплики Прабриндраха, который по-моему, означал несколько ограниченное согласие. Его собственным мозговым трестом, похоже, являлась сестра.

— Давай к делу, — сказал я Лебедю. — Если мы намерены отражать нападение, времени у нас весьма и весьма мало.

Тот улыбнулся:

— Значит, собираешься принять заказ?

Ты же, шакал, в этом ни минуты не сомневался.

— Ты, парень, с надеждами повремени. Я хочу сделать контрпредложение, и обсуждаться оно не будет.

Улыбка его пропала.

— Не понял.

— Я осмотрел земли. Я говорил со своими людьми. Несмотря на ситуацию, многие хотели продолжать путь. Мы знаем, что делать для достижения Хатовара. И потому решили принять работу, предложенную вашим князем. Но возьмемся мы за нее только на наших условиях. Объясни ему это, а затем я перейду к плохим новостям.

Лебедь перевел. Прабриндраха услышанное вовсе не порадовало. Сестра его выглядела так, словно вот-вот кинется драться. Лебедь обратился ко мне:

— Выкладывай.

— Если уж мне придется набирать армию из всякого мусора и командовать ею, мне нужна власть делать это. Главным должен быть я. Вмешательство кого-либо другого недопустимо. Никаких политических свар. Никакой культовой неприязни. И даже никакой княжьей воли, пока длится война. Не знаю, имеется ли таглиосское слово, описывающее то, что мне нужно, да и на розеанском такого не помню. В Самоцветных Городах нужные мне полномочия называют диктаторскими. Диктатора там выбирают, в случае нужды, примерно на год. Переведи.

Был ли Прабриндрах рад услышанному? Еще бы! Насколько это возможно для князя в таком положении. Он принялся за крючкотворство, стараясь запутать меня разнообразнейшими «если», «также» и «но». Я лишь улыбался в ответ.

— Я уже сказал, что торговаться не намерен, Лебедь. И я действительно не намерен. Единственный шанс добиться победы — сделать то, что должно быть сделано, в надлежащие сроки. То есть не позднее чем через шесть недель перышки должны быть почищены, большие-малые нужды — справлены, тогда птичка куда-то да полетит.

Могаба широчайше улыбался. Услышанное его весьма развлекало. Наверное, он всегда хотел вот так разговаривать с властями Джии-Зле.

— Как мне было сказано, — продолжал я, — через пять недель вода в реках спадет настолько, что Хозяева Теней смогут переправить войска на нашу сторону. Внутренних проблем, могущих помешать им, у них нет. На их стороне — все мыслимые преимущества, кроме Черного Отряда. Итак, если Прабриндрах желает хотя бы надеяться на победу, ему придется обеспечить мне возможность выиграть. Если нет — мне остается только распрощаться и искать другой путь в Хатовар. Я не самоубийца.

Лебедь перевел. Мы, крепкие, неподатливые профессионалы, сидели молча. Госпожа с Могабой были на высоте. Я боялся, что нервы не выдержат и взорвусь, однако не пришлось. Прабриндрах не отважился пробовать мой блеф на прочность. Он спорил, да, но не так уж упрямо, чтоб я мог выйти из себя и затопать ногами. Я не поддался ни на дюйм. И искренне верил, что единственный, да и то призрачный, шанс заключен в абсолютной военной диктатуре. И благодаря Жабомордому был малость в курсе их внутренних бесед.

— Эй, Лебедь! Может, эти ребята влипли куда сильнее, чем показывают?

— Что? — Он нервно покосился на беса.

— Твой хозяин не пытается меня уговорить. Он крючкотворствует, политиканствует и вообще попусту тратит время. Такое чувство, что в глубине души он до смерти перепуган. Он соглашается со мной. Только не желает делать выбор из двух зол. Потому, что после придется жить с этим выбором.