Книга Нагадали мне суженого - Наталья Андреева

– Я у вас посижу тихонечко, Терентий Ильич, пока мой не заснет.

– Конечно, конечно, какие вопросы! Хотите, я вам стихи почитаю?

– Само собой, хочу. От моего-то слова культурного не дождешься, один только мат.

– Тогда я вам, Серафима Афанасьевна, о любви…

Вскоре эти громкие чтения перестали удивлять бывшего боксера. Он вроде даже рад, что его жена приобщается к культуре. А уж как рад Терентий, когда к нему приходит молодая красивая соседка!

Они там занимаются в основном литературой, но сдается мне, что они занимаются и более интересными вещами.

По счастью, оба мужчины находятся в одной весовой категории, и оба – яркие блондины. Поэтому никого не удивляет, что дети все как один крупные и светловолосые. Терентия Ильича не так-то просто сдвинуть с места. Кулак у него размером с небольшой арбуз. Жена соседа по даче привыкла прятаться за его широкую спину, и ее никто не осуждает.

Вы спросите, почему она не разведется с мужем и не узаконит отношения с тем мужчиной, который фактически, а не де-юре является ее надеждой и опорой? А все потому же. Едва жена заговаривает о разводе, у бывшего боксера глаза наливаются кровью, и он ревет:

– Убью!!!

И с горя бежит за бутылкой. А потом начинает крушить остатки несчастной мебели. Он категорически не может слышать о разводе. Серафима Афанасьевна всерьез опасается за свою жизнь, потому и терпит. Муж, конечно, сядет лет этак на пятнадцать, но кому от этого будет легче? Человек он абсолютно неуправляемый. И потом как делить детей? Какие из них его, а какие – Лебёдушкина? На вид их совершенно нельзя отличить. Из осторожности Терентий Ильич никогда не посвящает стихи своей музе, а посвящает их заведующей отделом культуры. Так они и живут.

Это длится вот уже лет пятнадцать. И все к этому привыкли. Старший сын бывшего боксера – редактор школьной стенгазеты, которая недавно оторвала крупный приз на областном смотре. А стихи талантливого подростка регулярно печатают в местной газете в рубрике «Молодые дарования». Стоит ли говорить о том, что он тоже член литкружка?

Но оставим в покое детей. Чтобы достучаться до сердца поэта, я пошла и купила книжку его стихов. Продавщица посмотрела на меня как на сумасшедшую, но на меня все так смотрят, поэтому я привыкла. Я прекрасно знала: дверь, которую невозможно открыть повесткой в Следственный комитет, легко откроется, если в замок вставить рифму.

Терентий был дома не один. Прелестная светловолосая девчушка с любопытством смотрела на меня, высунувшись из-за огромного бедра поэта.

– Муза, детка, не отрывайся от занятий, – наставительно сказал Терентий Ильич. – Я сейчас приду и проверю твою домашнюю работу. Старайся.

Кроха уже обучена грамоте. Я не сомневалась, что это дочь Терентия и жены боксера.

– Что вы хотели, девушка? – строго спросил меня Лебёдушкин, явно не собираясь посторониться.

– Я из библиотеки. Наши читатели живо интересуются творчеством великого русского поэта Лебёдушкина. У меня есть список вопросов, которые они хотели бы вам задать. А что касается лично меня, я хочу взять у вас автограф. – И я, как щит, подняла книжицу терентьевских стихов.

Поэт расплылся в улыбке:

– Проходите, прошу вас. Вот видишь, Муза, детка, как меня ценят и уважают. Если ты будешь так же хорошо учиться и слушаться маму, станешь знаменитой писательницей, и у тебя тоже будут брать автограф.

Как подсказывает мой опыт – я ведь много читаю, – хорошие писатели получаются как раз таки из неслухов. Терентий Ильич напомнил мне медовый пряник, он сам просился в рот, сверкая белоснежной глазурью – своей улыбкой. Меня даже замутило, я поняла, что разговор у нас будет непростой. Он уверен, что его фамилия происходит от слова «лебедь», хотя я полагаю, что это производная совсем от другого слова – «лебеда». В отличие от меня Терентий Ильич не постеснялся подчистить паспорт, он дорисовал те самые проклятые точки над «е», от которых я мечтаю избавиться! Поистине поэт – человек предприимчивый!

– Пожалуйста! – Он размашисто расписался и протянул мне книгу. – Ну-с, присаживайтесь, я буду вам отвечать, – важно сказал Терентий Ильич. Господи, как же он был хорош! Настоящий поэт! Но надо сказать, редкостный ханжа и зануда.

– Я бы с удовольствием пригласила вас к нам в библиотеку, Терентий Ильич, на встречу с читателями, но мне сказали, что вы больны. – Я села.

– Да, приболел немного.

– Корь, свинка? Стригущий лишай?

– Простите?

– На вид вы совершенно здоровы.

– Давление, знаете ли, подскочило. – Поэт покраснел как рак. Я тут же добавила кипяточку:

– А не связано ли это с убийством московского художника?

– Ка-ка-какого художника? – Лебёдушкин вскочил.

– Вы сядьте, Терентий Ильич. Сядьте. Наши читатели интересуются, когда выйдет ваша новая книга и кто будет иллюстратором? Часом, не Зима? Или вы не успели договориться?

– Почему иллюстратором? – вытаращил на меня глаза Лебёдушкин. – Кто вам это сказал?!

– Ваш друг Игнат Колено.

– Вот сволочь! – выругался поэт. Наконец-то в нем появилось что-то человеческое. – Муза, детка, закрой ушки, этого тебе слышать не надо, – тут же спохватился он.

– Муза, детка, не вздумай этого делать. Пропустишь самое интересное.

– Вы кто? – Лебёдушкин сел и уставился на меня.

– Ваша читательница. Занимаюсь изучением вашей жизни и творчества. Меня интересуют подробности. – Я достала из сумочки блокнот и открыла его. – Как, когда, при каких обстоятельствах вы стали поэтом?

– Я им родился! – гордо сказал Терентий Ильич.

– Отлично! А убийцей? Тоже родились или это навыки приобретенные?

– Да какое вы имеете право?! – Лебёдушкин снова вскочил. И указал мне на дверь: – Вон!

– Раз уж я вошла, то не уйду, пока не узнаю правду.

Лебёдушкин затравленно посмотрел на часы. Я поняла, что он ждет Музину маму, которая подтвердит его отсутствие на даче в воскресенье вечером, когда был убит Зима. Поистине, мне повезло!

– Давайте не будем упрямиться, Терентий Ильич, – сказала я. – Вы поступили не лучшим образом. Вам надо было вызвать полицию, а вы дали деру, как трусливый заяц.

– О-о-откуда вы знаете? – Поэт вытер пот, струившийся со лба, и сел.

– Я ведь ясновидящая, – усмехнулась я.

– Вы обманом проникли в мой дом, – с пафосом сказал Лебёдушкин.

– Напишите по этому поводу поэму. Я купила книгу ваших стихов и имею право задать парочку интересующих меня вопросов. За каким чертом вы потащились к Зиме? Муза, детка, закрой ушки, – опередила я Терентия Ильича.

– Э-э-э…

– Я вам помогу. Вы хотели договориться об откате. Сколько он возьмет за то, что его бывшая жена пропихнет вашу книгу в издательство? Так?