Книга Кровавые сны владык - Эльдар Сафин

Строй не держался даже нескольких мгновений после того, как десятники его выравнивали. Вообще все, что творилось здесь, было похоже на балаган, хозяин которого внезапно решил, что его карлики и бородатые женщины способны показать великолепную актерскую игру, и занялся постановкой трагедии.

Мрачные и серьезные лица бездарных актеров показывали, что они настроены решительно, и крови в последнем акте будет достаточно.

Родрис понимал, что все правильно, что все идет так, как и задумано, и если эти люди не выйдут против живущей войной Орды, все может разрушиться, как домик, выстроенный ребенком из щепок на песке.

Но ему было жалко их.

Не каждого по отдельности — в любом из них наверняка имелось достаточно мерзкого и неприятного. Родрис жалел их как скопище наиболее деятельных и сильных горожан, как тех, кто мог бы возродить Жако к жизни, стать скелетом, на который наросло бы мясо новых поколений.

Но все они были обречены, роль каждого расписана по мгновениям, а если кто и останется в живых после этой самоубийственной вылазки, то и тогда есть шанс, что вся затея провалится, и Хаос поглотит мир, уничтожив все — от великанов до половинчиков, от гор до песчинок.

Родрис глубоко вздохнул и решил для себя, что он не будет переживать ни за что. Он просто сделает свое дело так, как должен — а дальше будь что будет.

— Живот втянуть! Грудь вперед! — рыкнул подошедший к нему седой десятник в нагруднике с вмятиной.

Родрис так на него посмотрел, что старый вояка, служивший, скорее всего, даже не у последнего императора, а у его отца, отвел взгляд и пошел искать жертву полегче.

Дайрут

Дайрут выпил зелье, приготовленное Лиеррой, и почувствовал себя совершенно здоровым. Усталость и ушибы после схватки с минотаврами исчезли, как утренняя дымка.

Он всерьез считал, что с нею им повезло — и как командир, и как простой воин он чувствовал себя гораздо спокойнее, когда его прикрывал не какой-то незнакомый маг, непонятно что умеющий, а она.

Он поправил куртку, придирчиво осмотрел кольчугу.

Два меча из старой имперской стали можно было не проверять — они не теряли заточку годами, а чтобы поставить на них выщерблину, надо было приложить очень большие усилия.

Дайрут был готов.

Его ждал бой, возможно, последний в жизни, и сердце, которое обычно в ожидании схватки начинало учащенно биться, сейчас будто даже немного замедлилось, точно смакуя последние удары.

Он усмехнулся.

Что-то происходило с этим миром, нечто носилось в воздухе, с вдохами проникая внутрь любого разумного существа, — нечто такое, что гораздо раньше людей почувствовали те твари, что полезли изо всех щелей. Нечто впитанное в себя и осознанное вампиром, убитым неподалеку от рынка, нечто такое, что теперь было очевидно даже для человека, во всяком случае, для Дайрута.

Мир подходил к своему завершению.

Некоторые вещи, почитавшиеся незыблемыми, вечными, само собой разумеющимися, исчезали. Это было похоже на гигантское, страшное по размерам и опустошительности похмелье, после которого должна наступить даже не смерть, а забвенье.

И сразу стало понятно, почему люди и нелюди сходили с ума, отчего происходили странные, необъяснимые вещи.

Все взаимосвязано, нельзя осознать подобное, прочувствовать его всем телом и душой и остаться прежним. Кого-то это ломало, кого-то заставляло изменить всю свою жизнь, но Дайрута, как ни странно, даже обрадовало. Он понял, что его вечный бой с самим собой, его ежедневные маленькие смерти от уколов памяти скоро прекратятся, просто потому, что все изменится, а то и вовсе исчезнет вместе со всем миром.

— Кольчуга, пара мечей и сильные руки, — сказал он негромко, словно перекатывая эти слова во рту. — Это все, что мне нужно.

Он был готов, и ему нравилось то, от чего даже сильные мужчины превращались в трусов, а слабые по ночам убивали в спину или насиловали женщин, которые днем на них даже и не взглянули бы.

Дайруту нечего было терять. Не достигнув двадцати, он успел потерять все, что только можно, — и честь, и память, и друзей, и родных, и руки, и жизнь, и даже смерть, оказавшуюся столь же непостоянной.

Он вышел из своих комнат и спустился вниз, во двор Цитадели, где ждали бойцы.

Здесь все оказалось готово — десятникам объяснили, что и как нужно делать, те втолковали это простым воинам, заодно проверили в последний раз, как подогнаны доспехи.

И на этот раз рядом с Дайрутом шли Лиерра и Мартус.

Преодолеть подземелье без потерь не удалось — несколько человек погибли в ловушках, еще одиннадцать просто исчезли, последний десяток и замыкающий воин из предпоследнего. Никто не заметил, что с ними произошло, не увидел и не услышал ничего подозрительного или странного, людей просто не оказалось, точно они свернули не туда и сгинули.

Наружу для начала вылезли вдвоем — Дайрут как предводитель и самый опытный воин, и Лиерра, пообещавшая, что сможет вывести людей без шума и укрыть их от глаз кочевников.

Выбравшись из подземелья, Дайрут оказался в глухой тьме, а сделав шаг, едва ли не по пояс ушел в холодный и неожиданно глубокий ручей.

Этих мест он, если честно, почти и не знал — его, как отпрыска императорской семьи, нечасто выпускали даже из Цитадели, не говоря уже о том, чтобы разрешить прогуляться за городскую стену.

Дайрут замер, вглядываясь и вслушиваясь, с удивлением отмечая, что чувства его словно умерли — в первый момент не смог понять, есть ли кто рядом или вокруг пусто, нашумел он или остался незамеченным.

Лиерра выбралась из подземного хода с грацией хищной кошки — доспеха на ней не было, но даже одетая в простую серую одежду ведьма распространяла вокруг себя ауру уверенности и силы.

Она приложила палец к губам, показывая, что спутник должен молчать, а в следующий момент, сжав что-то в ладони, тонко и протяжно завыла. Звук, порожденный ею, был не особенно недолгим, но отчетливым, и в тишине, что висела над миром, показался громогласным.

Дайрут замер, думая, не сошла ли ведьма с ума?

Но ничего не случилось — никто не кричал, не поднимал тревогу, не бряцали оружием нукеры.

В зените мерцали звезды, громада, закрывавшая их, наполовину пряталась за горизонтом. Ночь была тиха и спокойна, в такую, наверное, будет неплохо умереть даже не в бою, а в собственной постели.

Из подземного хода начали выбираться воины из Жако.

Двигались медленно и аккуратно, по одному спускались в ледяную воду, и ни один не проронил ни звука. Оставаясь в ручье, они отходили в сторону, освобождая место для соратников, и волны негромко плескали о берега.

Их было много, но не настолько, чтобы их заметили сразу.

— Почему все спокойно? — тихо спросил Дайрут.