Книга Герой! - Дейв Дункан

Клинок вздохнул.

— Сэр, мне приказано привести вас.

— А хороший спейсер выполняет приказ, даже если это грозит ему смертью?

— Да, сэр, — печально сказал Клинок. Он наверняка говорил искренне. Этот парень загарпунил трех стрилеров и вернулся без единого синяка.

Ваун начинал чувствовать себя невыразимо глупо.

— Даже если бы у меня не было пистолета, ты бы все равно не заставил меня.

Еще сама Большая Свинья смогла бы, а ты — нет.

— Да, сэр. Но я должен попытаться.

— Ты человек?

— Сэр?

Клинок сделал еще шаг. Комната была слишком захламлена для драки. Два стула, куча картин и табурет между ними.

Ваун снял рычажок с предохранителя.

— Ты рэндом или тоже машина, как я? Может быть, новая, улучшенная формула?

В сумеречном свете розовато-лиловые глаза казались темными и очень честными.

— Я вполне человек, сэр. Мне не превзойти вас ни в чем. Я понимаю, потому что видел ваше доггоцевское досье. — Он был выше, но не намного крупнее. Его молодость будет серьезным недостатком против опытного драчуна Вауна. — Мы все его изучали, сэр.

Ваун хмыкнул и обратился к кому:

— Служба, запросите Центральную Базу Данных. Устное донесение: доггоцевское досье на лейтенанта Клинка.

— Клинок Сила Эстетизм, родился в 29385-м, единственный сын…

— Надо будет сказать Мэви, что у тебя не было выбора.

— Сэр? — Клинок приблизился еще на шаг.

— Имечко у тебя… Ком продолжал:

— …с исключительной безупречностью. Первый в девяносто третьем упражнении. Первый в занятиях по физической подготовке. Первый по электронике, Первый в галактическом, Первый в гравитационных, Эксперт в стрельбе, Первый по навигации, Первый по артиллерии, Первый по физике, Первый по легкой ат…

Для рэндома это был жуткий перечень достижений. Клинок фигурировал как лучший во всем со времен адмирала Вауна студент сорок восемь лет спустя.

Каталог его почестей тянулся и тянулся, но Клинок, похоже, принял интерес Вауна за какое-то издевательство, ибо лицо его помрачнело, а губы побелели. Он продолжал приближаться.

В конце концов Ваун остановил ком.

— Ты хоть в чем-нибудь был не Первым? — поинтересовался он.

Клинок был уже в пределах досягаемости и слишком близко, чтобы одновременно следить и за пистолетом, и за глазами Вауна. Его взгляд неуверенно прыгал то вверх, то вниз. Следующее движение было бы откровенным насилием, и если в гимнастическом зале он частенько встречался с подобного рода ситуациями — это была реальность. Ваун не выказывал ни малейших признаков беспокойства, что его не успокаивало.

— Политическая история, сэр. Боевые искусства.

— Почему боевые искусства?

— Сломал руку, сэр.

Ему повезло, что его одноклассники только руку ему и сломали. Ваун бросил пистолет через плечо на кровать.

— Я бы не стал сражаться с Первым без необходимости. Знаешь что? Ты все же слишком ценен, чтобы тебя пристрелить! Братья бы немало заплатили за образец твоего генотипа: они постоянно стараются усовершенствовать свою схему.

Глаза парня блеснули, как случалось всякий раз, когда он подавлял гнев или то, что считалось бы гневом среди обычных представителей дикой расы. Однако в том, что он — человек, сомнений быть не может. Доггоцевские гномы уж проверили его клеточные ядра с предельной аккуратностью.

Ваун улыбнулся.

— Ну давай, бери меня силой. Я редко уступаю лейтенантам.

Насмешка наконец прозвучала вслух.

— Вам это легко, — грустно сказал Клинок. — Вы лучше от природы.

— А тебе это было сложнее? Ты был явно намного лучше других в школе.

— Нет, это не было легко, — по-прежнему спокойно сказал Клинок. — Я из кожи вон лез, черт, старался, каждую минуту. Еще когда мне было семь лет, я хотел стать похожим на адмирала Вауна настолько, насколько смогу.

Его мать была квартирмейстером в Хайпорте; он не хлебнул участи слизняка, подобно Вауну. Но никто, будучи столь успешным, как Клинок, не мог бы быть популярен и любим, даже будь он одарен чувством юмора и несколькими чисто человеческими слабостями. А в данный момент он явно собирался прыгнуть на Вауна.

— Ты столь совершенен, что тебе это во вред, — задумчиво проговорил Ваун.

— Мозги у тебя усохли от юношеских мечтаний о славе и героизме. И ты никогда не страдал от унижений, надо думать. А унижения так полезны для формирования характера. Уйди сейчас, потому что, если начну я, я, несомненно, окажу тебе услугу и выбью из тебя все это дерьмо.

Клинок широко улыбнулся.

— Я бы предпочел, чтобы вы ударили первым, сэр.

— Полагаешь, у тебя есть шанс?

— Никакого, сэр. Но я все же попытаюсь. Ваун должен бы быть сейчас взбешен не на шутку. Где его адреналин? У Клинка белые губы, но он не трепещет, и этого должно быть достаточно для того, чтобы разбудить в Вауне кровожадность.

— Я из тебя кашу сделаю.

— Я согласен, сэр. Сумасшедший, тупой самоубийца!

— Зачем? Ты знаешь, что замыслил Рокер? Клинок замешкался.

— Фейрн знает Куилда. Она говорит, что он авторитет в области пиподов, сэр.

Боги и планеты! Пиподы? У Вауна сердце замерло, застучало снова, но теперь не за счет бренди.

— Ой, вот что! — сказал он, передернувшись. — Понятно. Разумеется.

Какой мерзостный способ убийства!

— Сэр?

— Я объясню тебе, что замыслил адмирал. Он собирается скормить меня пиподам.

— Не похоже на правду, сэр. — Клинок чувствовал, что желание драки улетучивается из Вауна; он расслабился настолько, что смог облизать губы.

— Даже если ты поверишь мне, — вздохнул Ваун, — ты все равно попробуешь доставить меня ему, так?

— Да, сэр. Это мой долг, сэр. И ваш. Он именно это и хотел сказать. И он был хорошим стрелком. Слишком хорошим, неохотно согласился Ваун, для того даже, чтобы пострадать настолько, насколько пострадал от рук Вауна тот хамоватый лейтенант прошлой ночью. А если повторить это упражнение, то у Рокера появятся все нужные ему оправдания.

— Ладно, — сказал он устало. — Пойдем! Веди меня.

Представители дикой расы сражаются за территорию чуть ли не так же одержимо, как и за секс. Рокер посчитал, что завоевать обратно Вэлхэл, украденный у него давным-давно Вауном и Мэви, — чистое веселье.

***

В своей новехонькой форме лейтенант Ваун стоит по стойке «смирно» настолько прямо, что, кажется, вот-вот зазвенит, как струна. Каменным взором он смотрит перед собой в большие хрустальные окна, на бескрайний океан за ними, бегущий навстречу небу. Вокруг него огромная зала блещет мебелью и утварью, а также медалями и нашивками захватчиков. Наваленные как попало по креслам и диванчикам, тут собрались набобы и сегуны планеты, адмиралы ультийского главнокомандования. Они в бешенстве пялятся на совершенную копию коммодора Приора, которого знали так давно.