Книга Анклав - Энн Агирре

Темнота мягко накрыла и обняла меня. Целебный, прохладный ветер с запахом дождя нежно тронул кожу. Хотелось бы надеяться, что дождь пойдет не сразу… Мне не очень понравилась наша первая ночь на Поверхности: вода хлестала, струи впивались в кожу тысячью крохотных иголок. Тело до сих пор горело, лицо болело, и не только из-за того, что Теган врезала мне по скуле. Кстати, синяк появится, как пить дать. Хороший у нее удар, точный.

Ловчий догнал меня на ступенях. В тени он казался не таким страшным на лицо, темнота скрывала шрамы и жутковатую раскраску. Я заметила, что цвет не смылся, несмотря на умывание и все такое. Интересно, что это за краска такая…

– Я сделаю это, если она это сделает, – хмуро сообщил он.

– Что?

– Начну все сначала. Когда я был с Волками, я делал то, что должен был делать. Теперь все поменялось. И я понимаю это. Я понимаю, что я – больше не вожак.

Я подумала над его словами. В чем-то мы с ним похожи. Он может подстраиваться под обстоятельства ради того, чтобы выжить. Это не то же самое, что грубая сила, но тоже сила.

– На самом деле никто из нас не вожак. Мы должны держаться друг друга.

Он задал следующий вопрос – похоже, предыдущую тему он посчитал исчерпанной.

– А что значат твои шрамы?

Сначала я удивилась: откуда он про них знает? Потом поняла: ну да, он же смотрел, как я рану обрабатываю.

– Они означают, что раньше я была Охотницей.

Он недоуменно воззрился на меня, и я пояснила:

– Помнишь, я сказала, что если вырасту сильной и храброй, то буду сражаться с Уродами, защищая анклав?

Он кивнул.

– Вот это я и имела в виду.

– То есть это знак того, что ты защищаешь людей, – медленно проговорил он. – У Невидимки точно такие же.

– Ну, у него теперь шрамов прибавилось…

Я это произнесла безо всякого намека на обвинение. В конце концов, я же первая потребовала, чтобы он оставил прошлое позади и начал все сначала.

– Это точно…

И тут я неожиданно для себя спросила:

– А что значат твои шрамы? И краска?

– Это не краска, – ответил он. – Это чернила.

– Прям как в книгах? – Я нахмурилась, пытаясь понять, что к чему.

– Ну типа да. Мы наносим их иглами по краю шрама. Это означает, кто старше, кто младше.

Значит, я правильно догадалась.

– Больно делать такое?

– Да. А твои было делать больно?

Я не собиралась ему рассказывать, как орала, когда их прижигали раскаленным добела ножом. И потому ограничилась кратким:

– Очень.

Он не успел ответить – подошли остальные.

Невидимка посмотрел сначала на меня, потом на него, словно недоумевая, что мы можем обсуждать. Но тут же перешел к делу:

– Нам нужно снова выйти к реке. И идти вдоль нее на север, как можно дальше. Потому что только так у нас будет вода. Будем кипятить речную и пить. Ну и рыбу ловить. Еще охотиться можно – это когда консервы кончатся.

Ну что, по мне, так хороший план. Поднялся сильный ветер, и я снова натянула ткань на голову. С ветром прилетела морось, забрызгала лицо. Холод усиливался. Днем-то тепло, а вот ночью…

– Нужно запастись теплой одеждой до того, как выйдем из развалин, – заметила Теган.

Я согласилась:

– Да, наверняка еще магазины по дороге попадутся.

Со вчерашнего вечера мы с Невидимкой и полсловом не обменялись. Он очень переживал из-за того, что Перл погибла. Сильнее даже, чем когда умерла Флажок. И это меня здорово злило. Он что, забыл правило? «Мертвых не спасти». Жалко, конечно, людей, но какой смысл растравлять душевные раны и беспрерывно думать о погибших? Эх, если б я умела, как Производитель, утешать словами. Или нежно, как они, прикоснуться. Но я не умела. У меня не было ничего, кроме кинжалов и решимости выжить во что бы то ни стало.

Так что придется обходиться тем, что есть.

Дорога

Мы шли на север берегом реки. Развалины все тянулись и тянулись – я и представить не могла, что город такой огромный. Ничего себе территория… неужели когда-то здесь повсюду жили люди? Даже не верится… Если поблизости и шныряли Уроды, они нас не догнали. Я высматривала знаки их присутствия, принюхивалась к воздуху, но чем дальше мы уходили на север, тем менее обжитой казалась местность. Да и зверья как-то убавилось.

Сначала мы шли быстро – у нас еще были припасы из магазинов. А потом они кончились, и мы стали двигаться медленнее: приходилось отыскивать пищу, кипятить по вечерам воду – чтобы на следующий день было что пить. Но вот мы вышли из руин, и артефакты и предметы из прошлого стали попадаться все реже и реже. И ничто пока не указывало на то, что кто-то, кроме подземных племен и бандитов, пережил поветрие.

Прошло восемь дней, и Ловчий с Теган разом пожаловались – мол, так идти они больше не могут. Надо же, в первый раз хоть в чем-то согласились. Они оставались во враждебных отношениях, но тщательно это скрывали – держали злобу в себе. И не поминали прошлое – во всяком случае, при нас и вслух.

Первым эту тему поднял Ловчий:

– А почему мы продолжаем двигаться по ночам? Ночью холодно, да и от кого нам теперь прятаться?

Ну, разве что от крупных хищников… Но в целом он прав.

Теган его поддержала:

– Да, я тоже хочу снова увидеть солнышко!

Невидимка задумался:

– Тогда нужно остаться здесь еще на день. Не спать. Собирать припасы. Тогда мы сможем перейти на ночной сон.

– Ну а что? Мы ж никуда не опаздываем! – засмеялась Теган.

– Давай, – согласилась я.

Ну что ж, каждому приходится иногда чем-то жертвовать. Сейчас подошла моя очередь. Но внутри плескался страх: чем-то оно все обернется? А вдруг солнце сожжет меня? Останутся от Двойки одни головешки…

– Твоя кожа постепенно привыкнет, – мягко проговорил Невидимка. – Просто ходи в одежде в первое время, не оставляй тело открытым. А потом все наладится.

– Ну да. Все равно холодно, особо не разденешься…

Мы собрали достаточно теплой одежды в заброшенных магазинах – это, кстати, было нелегким делом. Ткань попортили жучки, сырость и плесень. Гладкая материя моего первого костюма оказалась самой стойкой, так что мы искали теплую одежду из такого же материала. Плюс, конечно, пришлось напяливать на себя несколько слоев – и мы шли, отворачиваясь от сильного ветра, как четыре тюка на ножках.

Близилось утро, и рассвет робкими пальчиками трогал край неба. Мы принялись искать место для привала. Невидимка не хотел отходить далеко от берега реки, и я внимательно приглядывалась к окрестностям. У меня было хорошее ночное зрение – ну хоть какая-то польза от такой, как я. Потому что днем глаза у меня болели – даже в очках, которые мне когда-то выдал Невидимка. А Ловчий видел лучше всех днем, так что, когда мы будем идти при свете, он пойдет впереди и станет высматривать опасности. Не знаю только, хорошо это или плохо.