Книга Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР - Адам Хлебов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты вот что, сержант зайди с утра ко мне в штаб. Я тебе помощника выделю. Младшего сержанта Цибулю. Вместе проследите, чтобы у этих молодов к концу дня завтра пятки горели, как от углей.
— Есть, зайди с утра в штаб, товарищ майор!
Няня заметил небольшие складки на одеяле одного из матросов.
— Чья койка?
Матрос сделал шаг вперед из строя. Не хотел бы оказаться на его месте. Мои сослуживцы во главе с сержантом Турсуновым тоже напряглись.
Няня вглядывался в их лица и улыбался.
Я приготовился к большой головомойке, но к моему удивлению майор остался доволен произведенным эффектом и миролюбиво продолжил:
— Смотрите и учитесь, как надо, товарищ матрос!
Он быстро сдернул одеяло несколькими быстрыми движениями поправить простынь, подушку, а потом ловко застелил одеяло. У него действительно получилось идеально и быстро.
— Тот-то же… — произнес Няня назидательным тоном. Он снова оглядел помещение кубрика и, не найдя ничего, к чему можно было бы докопаться отправился к выходу.
— Согласитесь, товарищи матросы, что лучше маршировать завтра целый день на плацу, чем до утра выслушивать лекцию о недопустимости нарушения Устава? Я прав?
— Так точно, товарищ сержант! — ответила толпа матросов.
— Товарищи матросы, а теперь все дружно забыли про наш разговор и договоренность про поединок чести. Не подведите меня. Если вы где-нибудь проболтаетесь, то мне хана. Но в этом случае я спрошу с вас по полной, так, что вы никогда не забудете сержанта Турсунова. Это понятно?
— Так точно, товарищ сержант! — вторило наше отделение.
— Тогда всем отбой. Только матрос Бодров идет за мной.
Меня это несколько удивило, но я без разговора последовал за Джоном.
Мы направились в сторону каптерки, которая располагалась недалеко от поста дневального. Каптерка — это и склад личных вещей, хотя эти личные вещи долго не хранились, они разворовывались, и закрома учебного взвода.
Здесь хранилось всё. От обмундирования до спальных принадлежностей, было аккуратно разложено по полкам. Именно там висела парадно-выходная форма и аккуратно заправленные шинели.
В каптерке оказались еще три сержанта и Серега. Его лицо было разбито, а глаз заплыл, он лежал укрытый на шинелях и посапывал. Видно, уснул.
— Вот суки! Кто это сделал? — вырвалось у меня.
— Тише, разбудишь парня. Ты присаживайся, матрос.
Меня усадили на тяжелую деревянную табуретку и налив в кружку спирта, передали ее мне.
— Пей.
Я посмотрел на сержанта Турсунова, который молча кивнул головой.
После того, как я залпом выпил мне протянули закуску. Кусочек черного хлеба с салом. Я сначала его с шумом занюхал, а потом закусил.
— Значит так, мы тебя в это дело не хотели посвящать, но Серёга Шевченко поручился за тебя. Мы сейчас идем на «губу». Там в карауле в наряде наши, — обратился ко мне один из сержантов, которого я раньше не встречал.
— Те, кто это сделал, — он показал на Сергея, — сейчас тоже там сидят. Ты с нами?
— Я с вами, конечно, а как же поединок чести?
— Поединок чести это совсем другая песня.
Я проснулся утром со всеми вместе по команде «подъем». голос дежурного вывел меня из сонного состояния. Солнечный свет заливал помещение казармы.
Парни уже успели повскакивать с коек. Я посмотрел на свои костяшки кулаков.
И тут же вспомнил о событиях прошедшей ночи, успевших выветриться из памяти.
А точнее перекрыться сном о доме и нашей набережной. Я быстро пришел в чувство.
События приятными не назовешь, мы устроили каждому из наших неприятелей темную и хорошенько навешали. Видимо сама судьба решила наказать их тем способом что выбрали сержанты.
После того, как мы покинули здание столовой, друзья именинника все же ворвались в моечную и попытались отыграться за «испорченный» день рождения.
Силы были неравны, и больше всех досталось моему другу, Сергею. Его пытались научить «повиновению», но он стоял, как железный и не уступал.
Вернувшийся с сержантами Турсунов, вызвал караул и поместил всех зачинщиков на гауптвахту.
Нападавшие вели себя борзо, смеялись в лицо, говорили, что они на губе отоспаться и продолжат спокойно праздновать, после того как «проучили матросню из нашего отделения».
Вот и накликали этим свои поведением на себя беду.
На «губе» каждому напавшему на Серегу Шевченко надевали на голову мешок и от души метелили словно боксерскую грушу.
Меня смущал только один момент. Это — Зокоев. Очень не хотелось чтобы он оказался в числе тех, кто напал на Серегу во второй раз.
Насколько я понял в первый раз он пытался заступиться за Шевченко и отговаривал земляков от грубого обращения с ним, но Зокоева никто не послушал.
Тогда он попытался разнять дерущихся в хлеборезном помещении.
Уж не знаю, как так произошло, но Зокоева, парня с которым мы вместе сначала подрались, а потом сдружились, среди арестованных на «губе» не оказалось.
Я от души поблагодарил провидение за это. Как потом выяснилось он отказался идти бить Серегу и его земляки «изгнали» его из своей компании.
Но Зокоев был истинным кавказцем со своими понятиями о чести, благородстве, дружбе, землячестве.
Говорят, что он уже ранним утром хлопотал о том, чтобы у арестантов были сигареты и какая-то еда с «воли». Естественно, что все это было запрещено к передаче.
Но не смотря на то, что в караулах стояли сплошь «наши», а прапора и офицеры даже за упоминание о подобной передачке могли очень серьезно наказать «просителя», эти ребята умудрялись каким-то невероятным образом передавать своим на «губу» курево и еду.
У них имелась какая-то магическая способность договариваться о том, что нельзя, просачиваться сквозь любые преграды и устраиваться на самые теплые и блатные места на службе.
Этим же гадам мы наваляли так, чтобы их не покалечить окончательно и не убить, но я пребывал в уверенности, что больше ни один из них не будет пробовать драться, а уж тем более требовать, чтобы их обслуживали, как «господ».
Когда Турсунов «боксировал» на имениннике, то он через каждую серию из трех ударов, наносимых по груше, спрашивал:
— Товарищ матрос, где господа?
— Господа все в Париже! — орал как потерпевший именинник.
— Товарищ матрос, а где все господа абреки?
— Господа абреки все в Караганде, — именинник продолжал выкрикивать
