Книга Развод и прочие пакости - Татьяна Рябинина

хотела, но ты меня вынудишь. Боюсь, тебе это очень сильно не понравится.

На самом деле я не собиралась, конечно, но уже не знала, что сделать, чтобы он от меня отцепился.

- Ира, что мы наделали? – спросил он с театральным пафосом, и мне снова захотелось разодрать ему всю рожу.

- Наделал ты, Антон. Я тебе не изменяла.

- Ир, неужели ты не понимаешь, что это было несерьезно?

На этот раз он был трезв, но испанский стыд перелился через край.

Несерьезно? Как мило!

- Если что-то и было несерьезным, то это наш брак. Для тебя. Антон, я больше повторять не буду. Еще раз вот так подкатишься, и я уйду. Есть куда. Реально достал уже.

Это был блеф, конечно, но я очень надеялась, что сработает.

Похоже, прошлое никак не желало оставлять нас с Филом в покое. Его Лика, Антон, Ольга... А чтобы комплект был полным, нарисовался еще и Дарюс, хотя я надеялась, что эта тема закрыта.

Глава 57

Он появился в тот день, который Феликс проводил с дочкой. После нашего разговора прошло довольно много времени, и я успела выдохнуть.

Доперло до мужика, что ловить нечего. Ну и слава богу. Десять лет не виделись, полянка давно вытоптана, хоть в каком смысле это понимай.

Ага, хрен там плавал.

Тут они с Антоном были похожи. Есть мое мнение – и неправильное. Неправильное надо непременно исправить. Любой ценой.

Вообще-то они не только в этом были похожи, но и во многом другом. Видимо, очень крепко во мне тогда Дарюс прописался, если я клюнула на такого же, будучи уверенной, что он совсем другой. Это теперь я видела, что различий на самом деле не так уж и много.

Перед концертами я занималась обычно чуть-чуть, чисто чтобы размять руки. Поиграла, потом занялась всякими хозяйственными делами. Спохватилась, что холодильник пустой, собралась заказать продукты, но все же решила добежать до магазина. Хотелось черешни, а фрукты доставка обычно привозила от балды, чтобы половину выкинуть.

Я выходила из парадной, а он шел к ней по дорожке. Нет бы мне выскочить минут на пять раньше. Позвонил бы в домофон, позвонил – и ушел.

- Послушай, я, кажется, все сказала. С тех пор ничего не изменилось.

Я даже здороваться не стала. И букет проигнорировала.

Интересно, а если бы меня дома не оказалось или я дверь не открыла, что бы он с ним сделал? Положил бы на коврик? Как на могилку неоправдавшего себя ожидания?

В общем, мой дуб четко сбросил старые листья.

- Ира, может, мы все-таки поговорим?

Как вас обоих на разговоры пробило. А раньше, когда нужно было, что, язык сводило?

- Нет, Дарюс, не о чем нам разговаривать. Ушел поезд. Давно ушел. И далеко.

- Ир, ну не надо так сгоряча.

Может, я и не стала бы добивать, но взгляд тоскующей собаки сорвал последние пломбы. Жалости не осталось. Ни капли.

- Сгоряча? Нет. У меня как раз было время подумать. Десять лет. И понять, что ты поступил правильно. И я тоже. Я – потому что не поехала с тобой. А ты – потому что обломал меня через колено. Никаких иллюзий не осталось. Дарюс, у меня есть… мужчина. Я с ним трахаюсь, и не только. Если он предложит выйти за него замуж, я соглашусь. И если предложит уехать в какую-нибудь жопу мира, тоже соглашусь. Вопросы есть?

Он стоял, опустив голову, покачиваясь с каблука на носок.

- Послушай… - я дотронулась до его рукава. – Я тебя очень прошу, Дарюс, не надо. Ты был моим первым мужчиной, и я тебя любила. Может, даже до сих пор люблю, но это любовь в прошлом. В настоящем ей места нет. Не порти мне воспоминания о себе, не заставляй ненавидеть. Все закончилось, пойми. То, что мы встретились… Это не второй шанс, это закрытая тема. Закрытый гештальт.

- Хорошо, Ира, - сказал он убито. – Больше не буду тебя беспокоить. Прости.

Посмотрев на букет в руке, Дарюс положил его на скамейку, повернулся и пошел к арке. Я села, взяла цветы.

Белые розы…

«Белые розы, белые розы, беззащитны шипы»*, - разухабисто запел в голове Юра Шатунов, видимо, чтобы сбить пафос.

Ему удалось. Я усмехнулась, не без горечи, положила букет обратно на скамейку и пошла в магазин.

Если бы вечером мы с Феликсом остались вдвоем, он наверняка что-то почувствовал бы. Но очень кстати с нами оказалась Аня. Знакомство с ней стало для меня неожиданностью, однако вовсе не неприятной. Во-первых, она отвлекла от меня внимание Феликса. Во-вторых, была очень милой. Неожиданно взрослой в свои пятнадцать лет и вместе с тем по-детски непосредственной. И удивительно похожей на отца.

Я побаивалась возможной ревности, но Аня смотрела на меня едва ли не с обожанием, заставив почувствовать себя каким-то Лжедмитрием. О чем я и сказала Филу, когда она убежала в туалет.

- Ты же первая скрипка, - улыбнулся тот. – Ничего странного.

Вечер сгладил неприятные утренние впечатления. Однако тема прошлого никак нас не отпускала и снова нагнала на следующий день.

Ольга…

Я очень смутно ее помнила. Даже, скорее, вообще не помнила, но упоминание о конкурсе всколыхнуло что-то такое. Где-то на каком-то сто двадцать пятом заднем плане остался отпечаток рыдающей девицы, которая заняла второе место. Кто-то еще сказал тогда: «Блин, как будто корову проиграла». Мне вовсе не хотелось ей сочувствовать. С какой стати? Я тоже проигрывала. Ничего, не умерла.

А не много ли бывших? Они вдруг показались мне стайкой рыбок-прилипал. За ногу не кусают, кусок хлеба изо рта не вырывают, но… поднимают муть со дна. Неприятно.

Когда я сказала Феликсу, что ему надо пойти на похороны, на самом деле так не думала. Сказала то, что должна была сказать. Головой-то понимала, что это правильно. И то, что общаться с Ольгой он в любой случае будет из-за Ани, как я общаюсь с Антоном по рабочим вопросам. Но… мне это было неприятно. И не хотелось, чтобы он шел.

Видимо, чему-то я все-таки научилась. Где сказать, а где лучше промолчать. Не до конца, конечно, научилась, но все равно прогресс. Раньше точно ляпнула бы что-то, о чем потом пожалела бы.

О похоронах Феликс рассказал. Так, схематично. И мне показалось, что о чем-то умолчал.

Ну что ж, оставим друг за другом это право – молчать, если надо. И говорить –