Книга Шидонай-Сирота. Часть 2. Вечный Фантом - Влада Ольховская

к другу. Отдалить от ворот «Демиурга» – но не от себя. Напротив, себя Матео сделал центром притяжения, собрав машины совсем близко.

Компьютер, управлявший роботами, отреагировал на это не сразу лишь по одной причине: такое поведение мешало выживанию Матео. Стандартный протокол предполагал, что солдат хочет выжить любой ценой, и программа анализировала происходящее чудь медленней, чем обычно. Матео воспользовался этой паузой, и, когда машины попытались на него напасть, подготовка уже была завершена.

Как и многие пирокинетики, он не умел призывать пламя из пустоты. Для таких случаев он носил с собой небольшие зажигательные устройства, однако сейчас не понадобились и они. Матео просто воспользовался огнем одной из машин, взорвавшейся чуть раньше, а теперь догорающей в стороне.

Он создал на безжизненной земле пустыни пелену пламени. Она появилась строго под тем пространством, которое занимали он и его противники, и рванулась вверх, к пестрящему движением небу. Со стороны стена пламени казалась сплошной – да она почти такой и была. Матео не пытался устроить демонстрацию, его все равно никто сейчас не видел. Просто только так можно было действительно уничтожить полноценных боевых роботов, превратить их в оплавленные комки металла, очистить доставшийся ему сектор.

За такое пришлось заплатить ровно столько, сколько ожидал Матео. Жар как таковой не вредил ему, хотя форма едва выдерживала, порой даже прогорала. Куда большую боль доставляло внутреннее напряжение, огонь, разгоравшийся у электрокинетика внутри. Матео знал, что в какой-то момент повышение температуры снова станет вредоносным, и не ошибся. Он не мог сказать наверняка, какие органы пострадали, насколько сильно прогрелись кости… Он за этим и не следил.

Сейчас ему требовалось идти до конца так или иначе, поэтому Матео и самому стало любопытно: выживет он или нет? Он не чувствовал ни страха, ни волнения. Он будто отстранился от своей собственной судьбы, сейчас даже машины, пытавшиеся вырваться из огня, были человечнее, чем он.

Выжил… Все-таки справился. Убедившись, что ни один робот больше не двигается, Матео прекратил питать пламя. Намеренно гасить не стал, это потребовало бы дополнительной энергии. Зачем, если в пустыне оно все равно погаснет само?

Он с изумлением обнаружил, что его травмы не смертельны. Да, пострадала часть внутренних органов, а кости и мышцы пульсируют такой болью, что выть хочется. Но выть Матео не собирался, он просто позволил себе устало опуститься на колени, замереть… заживать.

Иное от него пока не требовалось, его отчаянный прием сработал, он уничтожил всех роботов, которые находились рядом с ним. Из-за догорающего пламени и ядовитого черного дыма он не видел, как обстоят дела у остальных. Но это его не заботило: ответственность он нес только за себя.

Матео готов был присоединиться к бою, когда получится. Пока же он и подняться-то не мог, но и сознание не терял… Раньше он не был способен на такую нагрузку, опыт, полученный на Шидонае, оказался ценнее, чем он ожидал. Матео не гордился этим – такой опыт отдалял его от желанного покоя, зато делал более полезным для космического флота.

Вдалеке, за пеленой дыма, снова мелькнуло движение. Электрокинетик насторожился, но ненадолго. Даже его помутневший от жара и усталости взгляд сумел различить за языками пламени черную легионерскую форму. Похоже, его союзники тоже завершили работу и теперь проверяли периметр.

Кажется, это была женщина… Шарлотта, среди высших легионеров только одна женщина и осталась. Бывшая Шестая, а теперь непонятно, какой там у нее номер. Неприятные мысли снова вернулись, царапали изнутри: Шарлотта была слабее Эстрид, а все равно выжила. Почему? Где вообще справедливость? Матео не имел ничего против Шестой, она ему даже нравилась. Он просто хотел, чтобы Шарлотта осталась не единственной выжившей…

Она продолжала двигаться к нему, осторожно обходя полыхающие каркасы роботов. Это лишь питало раздражение. Матео было больно двигаться, больно говорить и даже дышать, покой и неподвижность чуть облегчали его участь, а Шарлотта своей нелепой поддержкой все портила.

Матео заставил себя напрячься, крикнул:

– Мне не нужна помощь! Сектор зачищен, можно двигаться дальше.

Как он и ожидал, боль тут же бритвой полоснула по горлу – изнутри. Матео закашлялся, прикрывая рот рукой, увидел на ладони кровавые капли. Не испугался, просто отметил как данность: очередная травма. Но прозвучало достаточно громко, обостренный слух легионера наверняка все уловил. Наградой станет одиночество, а раны заживут сами собой.

Вот только Шарлотта не спешила упрощать ему жизнь, она по-прежнему приближалась. Ясно с ней все: сообразила, что он ранен, и решила поиграть в спасительницу. Отговаривать ее было бесполезно, и Матео попытался подняться, чтобы не встречать ее на коленях, раз уж она явилась.

Не получилось… Он, похоже, серьезно недооценил травму мышц и суставов. Его тело не умирало и даже работало над исцелением, но очень медленно, и оно точно не собиралось позволять ему резкие движения.

Значит, придется принять происходящее. Судьба как будто брала с него плату за то, что пощадила – послала ему Шарлотту, а не того же Одхана, который спокойно прошел бы мимо и не стал с ним возиться. Живой? Ну и ладно, удачи тебе!

Матео прикрыл глаза, попытался сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от раздражения. Идея оказалась предсказуемо отвратительная: он поперхнулся дымом, закашлялся, с трудом удержался даже на коленях – был шанс, что Шарлотту он и вовсе встретит, валяясь на опаленной земле!

Но нет, справился, остался хотя бы в прежнем положении. Когда Матео окончательно пришел в себя после приступа удушающего кашля, легионер уже стояла прямо перед ним.

Вот только это была не Шарлотта.

Он замер, разглядывая ее – хотя глаза слезились после приступа, а дым обжигал их, добавляя новый оттенок боли к и без того богатой палитре. Смотрел, надеясь понять для себя что-то, хотя и сам не знал, что именно. Это ведь не могла быть Эстрид, правда? Никак… Потому что Эстрид умерла – он научился думать об этом.

Так может, и он умер? Все-таки погиб в пожаре, который сам и начал, или пропустил роковой выстрел от полуразрушенного робота. А может, надышался дыма, и все это – галлюцинация о желанном будущем, которое никогда не случится.

Поэтому Матео просто смотрел на нее, не говорил с ней и не верил. Он ждал, когда призрак Эстрид исчезнет, снова оставив его в мучительном одиночестве с тем самым простейшим выбором: погибнуть сегодня или потерпеть до завтра?

Но Эстрид никуда не исчезла. Она сделала еще шаг вперед, преодолела последний обрывок пустоты, разделявшей их, и Матео не выдержал, обнял ее, прижимая к себе. Его лицо пока