Книга Черный дембель. Часть 4 - Андрей Анатольевич Федин

понял, что с покрасневшим лицом он и пил водку (как Игорь Матвеевич пил спиртное, я впервые наблюдал уже в этой, в новой жизни). Второй секретарь горкома партии сощурил глаза, брезгливо скривил блестевшие от рыбьего жира толстые, будто накачанные филлером, губы.

— Тебе чего надо, парень? — спросил он. — Кто тебя сюда привёл?

Сельчик указал на меня вилкой.

— Игорь Матвеевич, — сказал я. — Вы меня не узнали? Мы виделись с вами в этом ресторане в августе. Я тогда был здесь с подругой: с Настей Бурцевой из Москвы. Помните такую? Вы тогда ещё поклон её дедушке передали.

— Дедушке?

— Не вспомнили?

Я сунул руку во внутренний карман пиджака, извлёк оттуда пухлый чёрный конверт с фотографиями. Вынул из него цветное фото, которое мне в Москве вручил лейтенант КГБ Елизаров. Показал его Сельчику.

Игорь Матвеевич и его спутница вытянули шеи, взглянули на фотографию.

— Как же, как же! — сказал Сельчик. — Прекрасно помню! Анастасия Евгеньевна!

Губы второго секретаря горкома партии будто придавленное желе расплылись в улыбке.

— Прекрасно её помню, — повторил Игорь Матвеевич. — Чудесная молодая женщина. А вы, молодой человек…

— Сергей, — напомнил я.

— Точно, Сергей.

Сельчик опустил вилку и снова взглянул на фото, которое я держал в руке.

— Как здоровье Настиного дедушки? — поинтересовался он.

Я указал фотографией на стул.

— Игорь Матвеевич, — сказал я, — вы не возражаете, если я присяду?

— Присаживайтесь, конечно. С удовольствием послушаю, как обстоят дела в нашей столице.

Он кивнул на фотографию.

— Вы, Сергей, как я понял, недавно там побывали? Кто это на снимке радом с Анастасией Евгеньевной?

Я уселся рядом с женщиной, вдохнул запах её явно недешёвого парфюма.

— Это Настин папа Евгений Богданович Бурцев. Он пока ещё полковник КГБ. Но Настя говорила, что уже в следующем году её отец наденет генеральские погоны.

Сельчик одобрительно кивнул головой.

— Серьёзное звание, — сказал он.

Я добавил:

— У Настиного дедушки всё хорошо. Работы только много. В сентябре я наведался к Бурцевым, как вы заметили. Покатался по городу на «Чайке»… Игорь Матвеевич, вы ездили в «Чайке»?

Второй секретарь Новосоветского горкома КПСС покачал головой.

— Пока не довелось.

— Обязательно прокатитесь! — сказал я. — Это незабываемые ощущения, точно вам говорю. Машина едет плавно и уверенно. А на заднем сидении в ней просторно: чувствуешь себя…

Щёлкнул пальцем и выдержал паузу, словно подбирал в уме правильные слова.

— … Чувствуешь себя в этой машине очень значимым человеком, — сообщил я. — Рука так и тянется подписать какой-нибудь важный указ, наградить кого-нибудь орденом или назначить послом в Норвегию.

Я улыбнулся — Сельчик «понимающе» кивнул.

— И непременно загляните в московский театр, — посоветовал я. — Мы с Анастасией Евгеньевной были в Театре сатиры. Посмотрели «Безумный день, или Женитьба Фигаро» с Андреем Мироновым в главной роли.

Я скосил взгляд на спутницу Сельчика и заявил:

— Великолепный спектакль! Очень советую. После представления мы с Настей ещё и за кулисы заглянули. Вы знали, что у Андрея Миронова и у Александра Ширвиндта примерно одинаковый рост? Впрочем, сейчас это не важно.

Я дёрнул плечом и сообщил:

— А вот Настиного дедушку я в этот раз не видел. К сожалению. Хотя Настя и предлагала его проведать. Но я не решился отвлечь такого важного человека от работы. Пусть он и прислал за мной на вокзал свой автомобиль.

Я развёл руками и сказал:

— Неправильно это: по пустякам отвлекать от государственных дел члена Политбюро ЦК КПСС. Вы так не считаете, Игорь Матвеевич?

Сельчик кивнул.

— Разумеется, — ответил он.

Чья-то нога под столом прикоснулась к моей левой голени.

Я прикинул, что Сельчик бы до меня не дотянулся. Бросил взгляд на его подругу, потягивавшую из бокала красное вино. И тут же снова посмотрел на Вениного отца.

— Отчасти, именно поэтому я к вам сейчас и подошёл, Игорь Матвеевич, — сказал я. — Чтобы Настя не отвлекала дедушку. А то ведь она, чуть что, так сразу бежит к деду с жалобами.

Покачал головой и сказал:

— Уверен, что мы с вами обойдёмся без такой крайности. Не побеспокоим Настиного деда. Ведь так, Игорь Матвеевич?

Сельчик заглянул в свою рюмку, но тут же вновь сосредоточил своё внимание на моём лице.

— Эээ… разумеется, — сказал он, кашлянул.

«…Где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди…» — пели у меня за спиной. Женская нога под столом наглаживала мои брюки. Собравшиеся за соседними столами гости ресторана увлёчённо беседовали, смеялись.

Я приветливо улыбнулся и сказал:

— Игорь Матвеевич, я отниму ещё пару минут вашего внимания, если не возражаете. У меня есть для вас важное сообщение. Раз уж мы с вами решили, что не побеспокоим московских партийных начальников. Вот только…

Я склонился над столешницей, посмотрел Сельчику в глаза.

— … Я бы побеседовал с вами наедине. Так будет лучше: лучше для вас, Игорь Матвеевич, и для вашего сына.

Сельчик едва заметно дёрнулся.

— Причём здесь Веня? — сказал он. — Вы что-то знаете…

— Знаю, — сказал я. — Но скажу только вам.

Я приподнял брови.

Сельчик всё же опрокинул себе в глотку содержимое рюмки, закусил его рыбой, костяшкой указательного пальца смахнул с правого глаза слезу. Он поставил рюмку на столешницу. Взглянул на меня.

— Говори, — скомандовал Игорь Матвеевич. — Раиса моя секретарша. У меня от неё секретов нет.

Я пожал плечами.

— Ладно, как скажете.

Вынул из чёрного конверта ещё одну фотографию (на этот раз чёрно-белую) бросил её на скатерть перед вторым секретарём Новосоветского горкома КПСС. Тот опустил взгляд. И тут же ладонью припечатал фотографию к столешнице.

Сельчик обжёг меня гневным взглядом.

— Что это? — спросил он. — Откуда у тебя эта мерзость?

Я глазами показал на сидевшую слева от меня женщину.

Игорь Матвеевич понял мой намёк — он перевёл взгляд на свою молодую спутницу.

— Рая, иди потанцуй, — сказал Сельчик.

Рая посмотрела на выглядывавшие из-под мужской ладони края фотографии.

— Что-то не хочется, — ответила она. — Нет настроения.

Оставила мою ногу в покое, присосалась к бокалу с вином.

— Потанцуй, я сказал! — повысил голос Сельчик.

Он хлопнул по столу прилипшей к его ладони фотографией. Подпрыгнула расставленная на столешнице посуда. Раиса обиженно поморщила нос.

— Зайка, но ведь сейчас медленный танец, — сказала она. — Разве ты не видишь?

Женщина ткнула пальцем с ярко-красным ногтем в сторону танцплощадки.

— Значит, танцуй медленно! — велел Сельчик. — Иди!

Рая вздохнула, демонстративно неохотно встала со стула. Помахала густо намазанными тушью ресницами.

— Хорошо, хорошо, — сказала она. — Я около стойки постою. Не буду вам мешать, мужчины.

Она задела меня кокетливым взглядом и зашагала между столов — ни я, ни Сельчик не посмотрели ей вслед.

Игорь Матвеевич приподнял руку — на этот