Книга Гибель титанов ч.1 - Дмитрий Чайка

тогда она стояла еще долго и не сводила глаз с речной глади, которая унесла ее суженого в неведомую даль.

Следующее утро в Будапеште не задалось. Десяток всадников на черных конях ворвался в острог и поскакал к терему местного жупана, топча без зазрения совести обывательских кур и поросят. Черные кафтаны с серебряными пуговицами и каракулевые папахи с волчьей головой на лбу говорили яснее ясного, что княжеские каратели службу несут явную, и кого-то ищут. До того страшно стало горожанам, что побежала какая-то баба и заголосила, словно полоумная:

— Кромешники! Рятуйте, люди добрые!

Люди добрые глупостей делать не стали и забились по углам, молясь каждый своим богам в надежде, что пронесет. А вот люди недобрые сиганули в камыши и замерли там, дыша в воде через трубочку. Это же словене, тут такой ерунде с малых лет учат. Но воинам в черных кафтанах с серебряными пуговицами на местных нечистых на руку торговцев, браконьеров и беглых с соляных копей сегодня было плевать. Они пинком открыли дверь в терем почтенного Мешко, чем привели его семейство в состояние парализующего ужаса. И сам Мешко, и жена его, и дочь застыли, не смея пошевелиться.

— Ты Мешко-лодочник будешь? — прорычал старший из егерей.

— Я б-буду, — ответил, слегка запинаясь тот.

— Воин Иржи из Сиротской сотни тут? — продолжил допрос егерь.

— Был, уплыл вчера, — ответил Мешко.

— Куда уплыл? — впился в него недобрым взглядом каратель.

— Так в Белград уплыл, — развел руками купец и выставил вперед голень с повязкой на ней. — На войну. Я не смог отвезти. Нога вот болит. Он мне ногу попользовал и уплыл. Вчера, значится…

— В Белград, вчера… — задумался егерь. — Уходим, парни! По коням!

— А зачем это вам, почтенные, мой зять понадобился? — бросил вдруг расхрабрившийся Мешко в спину выходящего в дверь егеря. — Он же княжий муж! Да еще и лекарь! Чего он натворить-то мог?

— Он… твой… кто? — егерь застыл, словно пораженный громом, и медленно повернулся в сторону купца. — Ты сам-то понял, что сейчас сказал, убогий? Или мне послышалось?

— Зять мой, — непонимающе посмотрел на воинов Мешко. — Сговорил мою дочь за себя, и вено заплатил, все честь по чести. Как с войны придет, свадьбу сыграем. Хороший парень, и ногу мне вылечил. Если бы не он, я бы помер уже. Огневица…

— Заткнись! — резко сказал егерь, который стоял бледнее полотна. — Я Рудый, капитан егерей Тайного Приказа. Ни слова больше!

Он повернулся к своим воинам и коротко скомандовал.

— Выйти всем! На десять шагов отойти. Никого не впускать, никого не выпускать. Слово и дело государево!

Те ударили кулаком в грудь и вышли на улицу, а Рудый посмотрел так, что Мешко и Ванда, перебивая друг друга, рассказали во всех подробностях, что случилось с ними за эти дни. Когда они вывалили на него все, капитан егерей, который чувствовал себя как лягушка, попавшая под конское копыто, начал медленно приходить в разум.

— Вено заплатил, значит? — спросил Рудый. — Показывай!

Купец неохотно достал кошель и вывалил на стол горсть новеньких рублей. А потом, повинуясь короткому жесту, убрал их назад. Радости его не было предела. Мешко уже и попрощаться с ними успел.

— Значит так, — сказал егерь, который во все глаза разглядывал жену княжича и дивился, до чего она на одну известную ему особу похожа. — Никому ни слова! Ни брату, ни свату! Никому!

— Угу! — понятливо ответил Мешко, хотя не понимал ничего.

— А вам, госпожа, — егерь в пояс поклонился насмерть перепуганной Ванде, — вам придется поехать в Братиславу. Кое-кто захочет с вами познакомиться.

* * *

Ванда смотрела на прекрасную женщину, одетую в переливающееся всеми цветами платье до земли. Девчонка и не знала, как эта ткань называется, да только понимала, что стоит она безумно дорого. А еще на голове незнакомки тусклым блеском сверкал золотой обруч, украшенный, словно зубцами, разноцветными камешками. На шее ее висело драгоценное ожерелье шириной в ладонь, а пальцы были унизаны сверкающими в свете лампы перстнями. Неужели сама княгиня! — подумала Ванда. В голове ее мутилось от переживаний, но она, сбиваясь с пятого на десятое, рассказала все — от начала и до конца. Ну… почти все… Кое о чем она предпочла умолчать.

— Вот, значит, как? — Людмила, которая даже сейчас сохраняла ледяное спокойствие, с любопытством разглядывала девчушку, стоявшую перед ней. Та, увидев живую Богиню, с перепугу рухнула на колени и смотрела на нее, не смея моргнуть. — Ты уже спала с ним?

— Да, госпожа, — Ванда покрылась пунцовым румянцем и горячо заговорила, не смея утереть льющиеся ручьем слезы. — Простите, госпожа. Он сказал, что любит. И я тоже сказала… Он же такой…! Я таких и не встречала никогда! Он же лучше всех! Я Богиню молила, чтобы она мне дала его…

— Встань! — приказала Людмила. — Подойди!

Она взяла Ванду за ледяные пальцы и подвела ее к зеркалу, сделанному из облитого оловом стекла. Оно стало первым из всех и обошлось казне в огромные деньги. Впрочем, эта мануфактура принадлежала самой Людмиле, и она собиралась неплохо с этого зарабатывать. Великий князь не посчитал эту затею достойной своего внимания и отдал жене. Зря!

— Однако! — удивленно произнесла княгиня, когда тщательно рассмотрела себя и будущую невестку. Впрочем, на губах ее появилась недобрая улыбка, которая тут же исчезла. Она уже приняла решение.

— Я помогу тебе, девочка, — сказала она, наконец. — Я хочу, чтобы мой сын был счастлив.

— С-сын? — еле смогла выговорить Ванда. — Он ваш сын? Но мой Иржи сирота! У него что, родители есть? Ой! — видимо, до девушки только что дошло, кто же у нее свекор. И она вознамерилась было потерять сознание.

— Да, твой муж, девочка, княжич Берислав, второй наследник великого князя, — задумчиво произнесла княгиня. — И у него есть не только мать с отцом, но и законная жена. Да-да, не делай такие глаза. А знаешь, что во всем этом самое плохое? То, что с тобой он уже спал, а с ней еще нет. И спаси всех нас боги, если ты понесла. Ты ведь даже не представляешь, что вы оба натворили.

— Но что же мне теперь делать? — глотая слезы, спросила