Книга Тертон - Александр Цзи

возвышается крутой глинистый склон с торчащими из него редкими круглыми кустиками. За головой Стаса фургон Майи. Самой Майи не видать.

Стас встал и вошел в реку по колено — это было самое глубокое место. Вода была ледяная. Наверное, и ночью он переходил вброд речки с холодной водой, но из-за состояния сна Изгоя вода представлялась теплой. Он лег в воду животом вниз, потом перевернулся. Течение подхватило его и поволокло ногами вперед вниз по течению, но Стас зацепился за каменистое дно руками.

Несколько минут он позволял течению омывать его, затем встал и выбрался на береговую гальку. Купание в холодной воде здорово взбодрило, к тому же на воздухе стало еще холоднее. Стас вовремя приметил свои шмотки, аккуратно сложенные на камнях у колеса машины и не спеша нацепил все это прямо на мокрое тело. Штанины было сыроваты — последствие ночных похождений.

Одевшись, он вышел из-за фургона и увидел вдали у склона дымок костра и фигуру Майи. Дары не было нигде видно. И паранормальное чутье нигде не обнаруживало блондинку, хотя ночью он ее «унюхал» еще во время бега.

Стас приблизился к Майе. Она устанавливала чайник над огнем.

— Ты хорошо поработал ночью, — заявила она, не дожидаясь его реплики. — Поэтому решила на этот раз сама развести костер. Отдыхай.

Она усмехнулась, не глядя на него, и Стас сморщил лоб. Поработал? Это в каком смысле? Получается, та последняя сцена, что привиделась ему прошедшей ночью, происходила в реальности? Он-то пришел к выводу, что это его фантазия постаралась.

— Так… — протянул он. — Кто бы мне объяснил, что мне приснилось, а что нет.

— Ты на самом деле бежал, — сказала Майя. — Это бег Изгоя.

Она уселась на корягу и показала Стасу на такой же «стул» напротив. Он послушно сел, ероша мокрые волосы. Заворчал:

— Сон Изгоя, бег Изгоя… Что еще есть Изгоя?

«Любовь Изгоя», — подсказал ехидный голосок.

Но Майя проигнорировала вопрос:

— Это тебе поможет выжить в любых условиях. Сделать так, чтобы ты не зависел от условий среды. Чтобы стал свободным.

Стас повертел головой, напрягая чутье в поисках Дары. Нет, «малышки» нет нигде в радиусе многих километров. Значит, ночные события частично все-таки пригрезились. Не прилетела ведь она на вертолете?

— Здесь была Дара? — напрямик спросил Стас.

— Ее нет, — ответила Майя. — Прямо сейчас.

— А ночью была?

Майя улыбнулась и пошевелила палкой горячие сучья. Легкий ветерок бросил на нее клуб белого дыма и тут же изменил направление.

— Станислав, я не просто твой куратор, но и женщина, — она похлопала ресницами: мол, я это говорю шутливо, но в каждой шутке… — Пусть некоторые вещи останутся загадкой.

— Твою ж… мышь! — выкрикнул Стас.

Больше к этой теме не возвращались. Позавтракали концентратом Изгоев — он был спрятал под валуном у склона.

— Значит, я теперь умею бегать ночью в темноте, не уставать и не ранится? — заговорил Стас.

— Сомнамбулы тоже редко ранятся. Их ведет чутье.

Да, это Стас знал не понаслышке. Бегал в детстве во сне ночью зимой и босиком, в одной пижамке.

— И далеко мы отъехали? — поинтересовался он, — километра на два-три?

— На двенадцать километров, если верить спидометру, — сказала Майя.

Стас подскочил на коряге.

— На сколько? Двенадцать?

— Поверь: Изгой способен и не на такое…

Он схватился за голову.

— Но как это я ухитрился?.. Я же как пушинка был!..

— Если верить, что мир — иллюзия, сотворенная твоим умом, то возможно и не такое.

— Так мы под Завесой и тогда, когда… не под Завесой?

— Серый мир может быть Завесой более глубокого порядка. Но это не точно. Не напрягайся и не думай об этом много, Станислав.

Он поозирался. Тихо и мерно журчащая речка, темно-зеленая шуба елей на склоне вдали, прозрачно-голубое небо, глинистый обрыв, потрескивающие ветки в костре — все такое умиротворяющее, яркое, настоящее… Неужели и это — иллюзия Завесы? А что под ней? Марсианский ландшафт? А сам он и Майя — шестилапые разумные насекомые, генерирующие симуляцию под симуляцией?

Его голос упал, когда он спросил:

— Тогда за что мы боремся?

— За настоящий мир. Говорю тебе: не ломай головушку, рано тебе. Успокойся, выдохни. Сейчас у тебя другая задача: учиться выживать. И приподнимать Завесу по желанию. Придет пора — все узнаешь, все поймешь.

Стас подумал и перевел разговор:

— Ночью, когда я бежал… или летел… видел руины. Огромные! Таких человечество не строило никогда! По крайней мере в наших краях.

Майя подалась к нему, темные глаза вспыхнули неподдельным интересом.

— Да? Где?

Стас неопределенно махнул рукой за спину. Он не мог показать точнее. Но при желании мог туда вернуться, ориентируясь с помощью чутья.

— Там где-то.

— А конкретней?

— Как я тебе объясню? — удивился Стас. — Я вообще считал, что пробежал метров пятьсот с копейками, а не двенадцать, блин, кэмэ!

Куратор почесала тонким пальцем подбородок.

— Наверное, руины скрыты под Завесой, а ты увидел их в состоянии бега Изгоя… Хмм…

И глубоко задумалась.

Она заинтригована, понял Стас. Наша всезнающая куратор не в курсе каких-то необычных колоссальных руин в горах. Любопытненько…

Он подняла голову и решительно заявила:

— Сегодня мы поедем туда.

Задуманное осуществили по второй половине дня. А до этого немного порыбачили. Майя достала из продолговатого свертка в фургоне (Стас его приметил еще в городе) пару удочек с набором крючков, блесен и прочих рыболовецких причиндал.

Майя уселась с удочкой выше по течению, на травяном пригорке. Вода под ним была относительно спокойной и глубокой. Стас занял позицию на пологом берегу, усеянном крупной галькой. Под седалище подстелил свернутый войлочный коврик — неизвестно, где Майя его раздобыла, но тепло он сохранял лучше всех карематов, вместе взятых.

Стас накопал отцовской лопатой червей, но, казалось, рыба клюет на блесну с такой же охотой, как и на живую приманку.

Наловили килограмма два мелкой, с ладонь, рыбешки. Майя почистила ее своим устрашающим ножом, выпотрошила, посолила, обмазала глиной и запекла в угольях. Соль хранилась в пластиковом контейнере в том же тайнике, где хранился концентрат.

На Стаса напал дикий жор — видно, после ночной пробежки, последствий которой он никак иначе не ощущал. Он слопал бо́льшую часть улова и готов был сожрать еще столько же. Вместо хлеба они ели комочки из концентрата. Все