Книга Бесконечное Лето. Первая смена - Антон Аркатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ох. Как-нибудь…
– Ну ок, тогда пошли.
. .
К вечеру наконец-то похолодало. Даже слишком. Я сидел на пеньке и кутался в лёгкую кофточку, пока остальные расставляли камеры и освещение.
– И почему я этим должна заниматься? Меня ведь даже в этой сцене нет! – Маша натягивала между деревьями светоотражающее полотно.
– А кому ещё? У нас и так нехватка кадров! – удивилась Ольга Дмитриевна.
– Вот и взяли бы больше народу! В съёмках такого шедевра любой бы согласился поучаствовать.
– Ты чем-то недовольна? – Ольга Дмитриевна грозно посмотрела на неё.
– Н… нет, всё в порядке.
Пожалуй, режиссёр была единственным человеком, с которым Маша спорить не решалась. Интересно, почему?
. .
Ко мне подсел Шурик.
– Как думаешь, сделаем за два-три дубля?
– Не знаю. Не от меня зависит, – я кивнул в сторону Саши, которая усердно прыгала на берегу озера, входя в роль.
– Понятно… – Шурик обречённо вздохнул и направился к камере.
– Ладно! Пора начинать, – скомандовала Ольга Дмитриевна.
Я спрятался за деревом.
– Камера! Мотор!
Мимо меня, пританцовывая, прошла Саша. Я не мог не отметить, что при дополнительном освещении, смешанным со светом луны, она выглядела глупо. Но это дело оператора. Наверное, так будет в итоге лучше. Я медленно вышел из-за дерева и направился за ней. Саша не спеша шла вдоль берега, словно порхала, скидывая по дороге пионерский галстук и расстёгивая рубашку. Получалось у неё действительно здорово. Уверен, что она бы стала прекрасной актрисой немого кино. Вскоре Саша скрылась в лесу, а я некоторое время постоял на берегу и направился за ней.
– Стоп! Снято! – радостно прокричала режиссёр.
– Ну? Ну? Как? – Саша выбежала из-за деревьев.
– Отлично! Превосходно! Вот всегда бы так – с первого дубля! И закончили бы тогда всё вовремя!
– Вы так говорите, как будто мы не закончим всё вовремя, – скептически заметил я.
– Закончим, не сомневайся!
– И что, это всё? – рядом со мной непонятно откуда возникла Маша.
– А что ты ещё хотела? – непонимающе посмотрела на неё Ольга Дмитриевна.
– Почти три часа подготовки ради минуты съёмки?
– Это кино! Кино! Искусство! Тут можно годами ловить нужный кадр! Десятилетиями снимать картину на пять минут! – она смешно размахивала руками.
– Ладно… – устало сказала Маша. – Это всё?
– На сегодня – да.
– Тогда всем спокойной ночи! – она кинула кусок ткани на землю и быстрым шагом направилась в сторону лагеря.
Я попрощался со всеми, схватил распечатанный сценарий и бросился за ней.
. .
– Эй! – я догнал её только на площади.
– Ну что тебе ещё? – на лице Маши читалась крайняя усталость.
– Может… хочешь пройтись перед сном?
– С чего это вдруг? – удивилась она так, как будто я предложил ей заплыв на скорость до ближайшего острова.
– Ну просто… рано ведь ещё! В городе в такое время всё равно бы никогда спать не легла.
– В городе. Тут не город, как видишь. Тут сутки за трое.
– Брось ты! Время детское!
– Ладно уж, – она посмотрела на меня и улыбнулась. – Только недолго!
– Так точно!
– И зачем ты его везде с собой таскаешь? – Маша показала на пачку бумаги, которую я держал в руках.
– Ну мало ли…
. .
Вскоре мы вышли на пляж.
– Какая луна красивая! – Маша начала раздеваться и побежала к реке.
Не знаю, чего я ожидал, потому что под пионерской формой на ней оказался купальник. Я заворожённо наблюдал, как она ногами била по воде, отчего вокруг разлетались брызги.
– Значит, и ты умеешь веселиться! – крикнул я.
Она обиженно посмотрела на меня, подошла и села рядом.
– Вы тут прямо последнее время все считаете, что я карга старая.
– Нет конечно… Но брюзжишь ты здорово.
– Наверное, не просто так!
– Не знаю… Я особых причин не вижу.
Маша встала и отошла от меня на метр.
– Да ладно тебе!
– Ничего не ладно! Просто нельзя быть таким… таким.
– Каким?
– Вечно ты ничего не видишь! – она опустила голову на колени и тихо добавила: – И не понимаешь.
– Вот такой вот я – чёрствый, глупый и недогадливый.
Маша еле слышно рассмеялась.
– Да, именно такой! Пойдём купаться?
– Холодно же!
– А мы недолго.
– Ну… ладно.
. .
Вода оказалась на удивление тёплой, поэтому мы даже не успели замёрзнуть. Я сел на кем-то забытое полотенце и глубоко вдохнул нежный вечерний воздух. Маша легла рядом и положила голову мне на колени.
– Не мешаю?
– Н… нет.
– Просто устала, – она посмотрела мне прямо в глаза, но я отвёл взгляд.
– А почему всё не может быть так, как раньше?
– Как?
– Ладно тебе!
– Это было совместное решение, ты же понимаешь.
– Но всё равно… – она обняла меня за талию, и мне стало ещё больше не по себе.
– Зачем мы вообще сюда приехали?
– Кино снимать! – попытался отшутиться я.
– И ведь если бы не ты, я бы никогда не пошла в этот институт. Могли бы уже… – она вздохнула. – А теперь.
– Думаю, что вспоминать о прошлом в таком контексте – не самая лучшая идея.
– Для тебя – может быть. А я всё же считаю, что мы зря…
– Ты сама этого хотела!
– Никогда я этого и не хотела! – обиженно сказала Маша.
– Конечно! Значит, я хотел?!
– Значит, ты хотел! – она отвернулась, но не встала с меня.
– Вот ты вечно так. Это тебе не нравится. То тебе не нравится. Почему не относиться к жизни проще? Смотри, какое прекрасное лето! Какая прекрасная ночь! Мы снимаем прекрасный фильм! И вообще, всё у нас хорошо.
– Сам-то в это веришь?
Её вопрос имел право на жизнь.
– Верю… отчасти. Всё идеально, конечно, не бывает. Но а что плохого?
– Всё плохо! – мне показалось, что она готова заплакать. – Лагерь этот дурацкий. Сценарий твой. Всё! Всё плохо! Ведь уже не ребёнок! Мог бы завести семью, найти работу…
– Эй! Мы тысячу раз уже это обсуждали!
– Да… И расстались поэтому.
– По твоей инициативе. Потому что тебе, видите ли, всё плохо.
– Зато тебе всегда всё хорошо! Только дураки радуются всему подряд.
– Я не радуюсь… Точнее, радуюсь тем вещам, которым стоит радоваться! Занимаюсь любимым делом, получаю от него удовольствие.
Получаю ли?
– От меня ты, значит, удовольствия не получаешь? – она привстала и прижалась к моей груди.
– Может, не надо?
– А что такого? Как будто не хочешь?
Я не знал, что ответить. С одной стороны, теребить старые раны не хотелось, но с другой – я чётко понимал, что отказаться в данный конкретный момент не смогу. И было уже всё равно, что,
