Книга Золотое пепелище - Валерий Георгиевич Шарапов

хорошая: Фаиночка Раневская, Богословский Никитушка, да и Пал Палыч… ну вы знаете?

«Ах, ведь точно, – вспомнил Чередников. – Волков же говорил, что они познакомились с Ириной в ателье, а ателье – тут же, на Котельнической».

Но вслух благоразумно сказал:

– Я просто так сижу.

– Просто так, – повторил адвокат, – любуясь на высотку и на Большой Устьинский мост. – И, помедлив, завершил свою мысль: – С которого, по официальной версии, прыгнул, покончив с собой, Роман Акимович Козырев.

– Что хотите? – прямо спросил Саша.

– Порадоваться за вас, – серьезно ответил Беленький. – Вижу, что вы не ошиблись в выборе пути и что я вас недооценил. Всегда готов признать свои ошибки, особенно если человек оказывается лучше, чем я о нем думал. Оказывается, вы великолепно умеете пользоваться мозгами, и интуиция у вас имеется…

– Интуиция, – повторил Чередников, – проповедь мистицизма?

– Вижу я, друг мой, что философию-то вы прогуливали?

– «Отл.» у меня!

– В таком случае вы просто обязаны понимать, что интуиция может быть интеллектуальной, то есть прямым постижением умом истины, – напомнил Беленький. – Истины, которая не логически выведена из других истин.

– Такого не бывает.

– Все знают врачебную, педагогическую, профессиональную вообще интуицию…

– Ну как же, – саркастически подхватил Саша, – разумеется, любое раскрытое дело построено на цепи блестящих следственных догадок.

– Теперь я вижу, что вам еще работать и работать над своим мыслительным процессом, – заметил Моисеич.

– В каком это аспекте?

– А я, представьте, вам помогать не собираюсь. Вижу, что вы вполне способны осилить эту задачу самостоятельно.

– Это почему ж?

– Потому что пришли к правильному выводу о том, что была имитация самоубийства. И даже, насколько я могу судить, знаете, кто его сымитировал.

Сначала до Саши не дошло, но потом, когда первые крупицы информации внедрились и освоились в мозгу, он встрепенулся:

– Погодите, Леонид Моисеевич. Вы хотите сказать, что знаете, кто тот самый наводчик, который указал этим двум на дачку Каяшевых?

– Полагаю, что да, – самым светским образом отозвался старый адвокат. – Более того, скажу, что и вы его знаете.

– Так, может, по старой памяти и мне скажете? – снова съязвил Чередников.

Беленький, улыбнувшись, откинулся на спинку скамейки, постучал драгоценным кольцом о совиную голову – набалдашник своей трости – и решительно заявил:

– Что вы, дорогой мой, такое преступление я не совершу. Я вижу свою задачу в данном, в вашем то есть, случае как педагогическую. Я желаю, чтобы вы сами родили правильный ответ.

Подумав, Шурик заметил:

– В таком случае следует предположить, что у вас имеются некие родовспомогательные инструменты.

– С этим трудно, – признался адвокат. – Нет никакого желания подменять собой следственные органы. Задавать глупые вопросы – это оскорблять ваши неплохие мозги, задавать прямые – уничтожить всю интригу.

– Так попробуйте задать сложные, – невинно предложил Саша.

– А сложных вопросов тут и нет. Все ведь просто, как яйцо, – заверил Беленький, – для меня, конечно.

Чередников покосился: разумеется, старик не хвастался. Ему вот уже лет двадцать не надо доказывать свою исключительность. Адвокат снова улыбнулся, произнес негромко, ободряюще:

– В данном случае, дорогой Саша, вам нужно задействовать свою прекрасную интуицию, подвести под ее основание известные вам факты – и сложить два плюс два. Ответьте себе на один вопрос: кому выгодно? А можете сначала подумать: почему, по каким причинам вы здесь.

Саша послушно подумал, прокручивая в голове все события, детали, моменты, которые отпечатались в мозгу каленым железом, с того самого мгновения, когда только зародилось в голове подозрение о том, что это был не простой пожар. Снова, как в первый раз, вглядывался в лица людей, с которыми пришлось иметь дело в этой связи. Сами по себе всплывали в памяти сотни, тысячи сказанных, написанных, задуманных, но не произнесенных слов.

Кому выгодно? Кому же?

Адвокат откровенно наблюдал за ним. И на лице проступало обидное разочарование, как будто исследователь-кладоискатель влез в некий тайник, шарит в нем дрожащими руками, а натыкается лишь на пыль и мышиный помет. Впрочем, это выражение быстро сменилось своеобычной, фирменной гримасой – чуть насмешливой, доброжелательной и снисходительной.

Он поднялся, чуть поклонился:

– Смелее, товарищ следователь. Ваш труд – творческий, исследовательский; вам, как художнику, придется-таки задействовать интуицию, чтобы на накиданный вами тон правильно, в единой композиции разместить недостающие, пока не найденные, но очевидные звенья.

– Очевидные для кого? – хмуро спросил Саша.

– Для мыслящего человека. Что ж, буду рад увидеться снова. Поклон матушке передавайте, я скоро наведаюсь, – он поморщился, потер щеку, – застудился на ледяном ветру разочарований…

Уже пожав руку, приподняв панаму и даже сделав несколько шагов прочь, адвокат, как спохватившись, спросил:

– Да! Не будете смотреть последнюю серию «Я, следователь»?

– Не собирался.

– А вы соберитесь. Сегодня, в восемь сорок пять, как раз после «Спокойной ночи, малыши!». Рекомендую. Пал Палыч как раз хитроумную комбинацию там раскрывает.

…И поспел Саша, и телевизор успел включить, и даже посмотрел эту серию, чем немало удивил маму. Подняв глаза от «Нового мира», Вера Владимировна поинтересовалась:

– Сынок, что-то ты в детство впал. И не жаль времени. Жуть какая. Неужели в самом деле такое бывает?

– Бывает, отчего ж нет? Когда вылавливают утопленника без кирпичей на шее и прочего, как определить: сам человек нырнул или помогли ему?

– Тебе что, на работе этого всего недостаточно? – поинтересовалась Вера Владимировна. – Пошел бы, проветрился.

– Я уж так надышался морским воздухом, запахами олеандров да магнолий, что и выдыхать неохота. Кстати, мам, – точно спохватившись, начал он, хотя поджилки, надо признать, тряслись, – кое-что сейчас скажу. Только сразу не переживай.

Мама немедленно схватилась за сердце. Однако отступать-то уже было поздно и тянуть смысла никакого не было.

* * *

Полковник Филатов обычно в полвосьмого уже был на месте, скинув китель и повязав фартук секретарши, сам себе варил кофе. Без двадцати восемь в предбанник-приемную заявился Чередников.

– А, Шурик, что-то ты рановато. Заходи, – неформально приветствовал полковник Филатов. – Кофейку? Тут на двоих хватит.

– Я – нет, – невнятно, но решительно отозвался