Книга Шаг в темноту… - oR1gon

желанию… Я уже успел привыкнуть к прямому наполнению ауры и предварительному преобразованию»

Слой мрака истончился на незаметную толщину, образовав Демонический Доспех. Недостаток восполнился в то же мгновение.

Воспарив над полом, чернокнижник быстро пролетел отрезок коридора и остановился у развился. После небольшого раздумья, он повернул и продолжил путь, пока не уперся в тупик.

«Итак» — Мелькнула мысль. — «Темницы моих кошмаров и страхов. Судя по самому первому, их убить возможно»

Встав между первой парой комнат, демонолог расправил руки в стороны, выставив ладони вперед. Толстые потоки черного огня ударили по дверям, не навредив преградам. Языки проникали внутрь сквозь многочисленные щели.

Леденящие душу стоны и визги утихли столь же стремительно, как и начались. Прогремевшие изнутри взрывы, вызванные концентрацией огня, разметали хлипкие деревяшки и узников на ошметки.

Телекинезом подняв на свой уровень кусок уродливой лапы, покрытой следами разложения, чаротворец взглянул на открытую рану. Из нее истекала темная дымка. Капли крови, падая вниз, превращались в крошечные сгустки тьмы, быстро растворяющиеся в общей массе Силы.

«Выходит, в первый раз мне не показалось, что они напрямую питаются окружающей тьмой. Интересно, чем могло обернуться излишние затягивание? Явлением новых „призраков“ в реальность?»

Пролетев еще три метра, Тирисфаль снова остановился, однако не успел он поднять руки, как почувствовал неясные изменения в окружении. Резко высвободив вокруг себя черную волну, дополненную кинетическим элементом из школы Тайной Магии, он обернулся назад. Никого не было. Попытавшись пролететь в ту сторону, дух быстро наткнулся на конец пути. От прошлых комнат не осталось и намека.

…

Спустившись по лестнице, Лиала робко ступила на третий уровень и мышкой замерла, прислушиваясь. Стояла полная тишина. Повторно набравшись сил и смелости, она начала осторожно ступать вперед, делая небольшие шаги.

Проходя мимо комнаты, где ей прошлым днем было велено учиться более полно чувствовать ауру, девушка краем глаза заметила движение и повернулась, остановившись. Там, внутри круга, в воздухе танцевала пара светло-голубых, змееподобных существ.

Заметив ее, они остановились и грозно зашипели. Их хвосты изгибались, идя волнами, как кусок ткани в воде.

Сглотнув, дева сделала шажок в сторону. Расширившиеся от страха глаза внимательно следили за малейшим движением. И когда, в ответ на ее поползновения, незнамо откуда взявшиеся звери начали приближаться, она побежала. Но не назад.

Вбежав в зал, где все это время оставался наставник, дочь Этира проверяла его несколько раз за ночь и один с самого утра, она на мгновение остановилась. У Лиалы не хватало сил самой вытащить взрослого мужчину на второй уровень, к покоям. Потому она никак не ожидала застать его в сознании, во время проведения еще одного ритуала.

Не растерявшись, она шмыгнула прямо к нему и села по правую руку, подальше от входа. Прижаться прямо к боку, помешала опаска. Под Тирисфалем был черный магический круг. А учитель не уставал ей повторять — на линии наступать нельзя. Садиться, очевидно, тоже.

…

За спиной духа сомкнулась стена, отрезая ответвление от главного коридора.

Со смертью всех узников, концентрация тьмы упала на целую треть. Мрак перестал быть столь плотным и непроглядным. Пропал шум и шепот на грани слышимости, пропадавший всякий раз, стоило попытаться к нему прислушаться. Утихли завывания чудовищ, порожденных еще в детстве и юности, после просмотра фильмов ужасов. Либо просто воображенных богатой фантазией.

— Пол дела сделано. — Взор Тирисфаля устремился вправо. — Осталось последнее.

Пролетев не больше двадцати метров, он уперся в каменные высокие врата. На левой створке была изображена маленькая девочка. Она лежала на земле, в луже. А по ней шли безликие человеческие фигурки. На правой же, нищий старик в оборванных лохмотьях, свесив голову к груди, протягивал вперед тонкую, как тростинка, руку с чашей. Он просил подаяний. На верху же, сразу на обеих половинах, словно занимая главенствующее положение, стояла женщина, попирая ногами нижнюю пару. Одной ладонью она закрывала рот, вторую держала на животе.

От одного вида трех барельефов колдуну стало дурно.

Прикоснувшись к поверхности камня, он застыл, поглощенный чувствами. Разом взыграли горечь, душевная боль и внутренний холод. Вдруг стало казаться, что добытого в последней стычке золота — до слез мало. Все драгоценные камни в бездонной сумке — пыль. Скопленные редкости — ничто. Следом в сознание начали проскальзывать мысли об убийстве за один косой взгляд. Вспыхнуло желание показывать свою силу, знания и умения всем подряд. Недавние размышления о помощи людям, ради взращивания Человечности, породили настоящий ужас. Вспыхнул страх быть непонятым, показаться… слабым.

Отпрянув, чернокнижник взглянул на преграду иначе, с пониманием.

«Просто не будет, да? Там сокрыты мои настоящие страхи. Не мелочевка…»

Подобравшись поближе ко вратам, несколько секунд поколебавшись, демонолог возложил на них свои дымчатые длани, обернутые в черные латные перчатки. Снова пришли нахлынули страхи. Но в этот раз он не поддался, волевым усилием задавив первые ростки и толкнув каменные створки вперед.

Ментальное ослабление, в наказание за столь глубокое влияние, «больно» укусило в ответ. На несколько секунд все в голове чаротворца спуталось в единый комок. Однако путь был открыт.

Пролетев внутрь, он быстро осмотрелся, улучшившаяся видимость позволяла. Имелось три дороги, соответствующие сторонам изображений на вратах.

Особо не думая, Тирисфаль направился налево. Всего два метра, и он оказался у порога одинокой комнатки без двери.

Наружу, прихрамывая, ступила малышка, не старше двенадцати лет. Светлые волосы растрепаны, некоторые локоны слиплись от грязи. Некогда белое платьице почернело, на нем видны следы засохшей крови. Лицо разбито, все в синяках. Глаза плотно закрыты, веки впалые.

Она подняла вверх, тянясь, маленькие ручки с переломанными пальцами.

Одновременно с этим, дух испытал страх. Настоящий, незамутненный. Но боялся он не девочки, а всего того, что за ней крылось. Она олицетворяла боязнь оказаться на обочине жизни в суровых условиях трущоб титанических мегаполисов. Воплощение слабости.

— Помо… — Она сбилась, прервавшись на надрывный кашель. — Помоги мне…

Давление усилилось. Колдун вспомнил, как его второе Я избивали в узких улочках мальчишки. Ребята постарше. Не редко доставалось и от взрослых, наркоманов или просто пьяных. Тогда, за свою слабость, он расплачивался здоровьем. Пока сам не стал один из инициаторов нападок, прибившись к своре агрессивных одногодок. Те дни, как и все последующие года, научили его просто правилу — бей слабого или будешь бит сам. А также одному золотому принципу — не помогать неудачникам, они тянут вниз. Даже, если это друг. В противном случае, станешь одним из них.

— П-пожалуйста… прошу… — Из левого уголка искусанных губ вытекла струйка крови. — Я не ела… уже давно. — Малышка говорила тяжело, дышала хрипло. Слова давались ей с трудом.

Чернокнижник не шевелился. Внутри него шла борьба. Жизнеутверждающий принцип боролся с холодной действительностью.

— Дя…дя?

Дрогнув, демонолог опустился на землю.

— Я достаточно сильный, чтобы тебе помочь. — Произнес он, смотря на девочку. — Могу действовать, как мне заблагорассудится. Больше не нужно притворяться еще одним псом из своры, чтобы не оказаться сожранными остальными.

— Ты самый… сильный? — Кроха застенчиво улыбнулась.

— Нет. Но я буду поступать, как велит сердце, а не руководствоваться позывами своего страха. — Тирисфаль опустился на одно колено и раскинул руки.

Девочка шагнула вперед, навстречу, и дух заключил ее в объятья, остро ощутив на себе холодное прикосновение. Страх развеялся.

— А думал, что не изменился. — Тихо пробормотал он, воспаряя и разворачиваясь. — Возможно, эти переживания всегда находились со мной? Раз уж мы с ним одно целое. Над этим стоит подумать…

Погруженный в размышления, колдун не сразу заметил, что уже добрался до нужного места.

Из кромешной тьмы вышел сухой старик. Обтянутый кожей скелет. Сквозь прорехи в старом рубище проглядывались торчащие ребра. Живот, казалось, прилип к позвоночнику. Глубоко посаженные глаза смотрели исподлобья. Кожа на лице одрябшая, свисающая. Волос не осталось, за то пигментных пятен — полно. Губы скромно сомкнуты. Однако, зубов за ними нет. В тонких руках он держал, протянув перед собой, деревянную миску.

Бедность.

— Подадите монету?

— С собой нет.

Чернокнижник похлопал по своему духовному облику, как бы подтверждая отсутствие карманов. Меж