Книга Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов

командующий! – искренне ответил я. – Об этом и вспоминать смысла нет.

Все же Федюнинский принес мне извинения, расстались мы с чувством взаимного удовлетворения – понимали, что вместе работать сможем. Мне очень понравилось, что у Ивана Ивановича напрочь отсутствовали спесь и высокомерие, человеком он был очень деликатным.

Для встречи с Федюнинским мы теперь совершали почти двухсоткилометровый марш – нелегкое это испытание люди и техника выдержали успешно. Переправившись через Вислу в районе города Холмино (Кульм), мы очутились в так называемом Польском коридоре, откуда должны были наступать строго на север, к Балтике.

А противник усиливал сопротивление. На всех участках танки встречали организованный огневой отпор врага. Фашисты минировали дороги, устраивали десятки завалов из бревен и камней, этакие своеобразные баррикады. Их пехота была вооружена большим количеством фаустпатронов.

Все же и в тех боях, всего за два дня, гвардейцы, овладев несколькими населенными пунктами, продвигались вперед. По ночам наши неутомимые саперы ликвидировали противотанковые заграждения, снимали минные поля, чтобы с рассветом можно было двигаться без задержек дальше.

60-я бригада, обойдя ряд опорных пунктов, с запада ворвалась в населенный пункт Ноенбург, расположенный на левом берегу Вислы. Утром 19 февраля он был полностью очищен. В тот же день отличились 59-я бригада и 62-й полк. Овладев важным перекрестком дорог, гвардейцы создали угрозу для удара по противнику с тыла и заставили его поспешно отступить.

Теперь корпус получил новую задачу: развивать наступление на город Старгард (Прейсиш-Старгард). С его взятием мы должны были выйти на ближние подступы к Данцигу. Отсюда до побережья оставалось всего 40 километров. Впрочем, по военным меркам это немало. Приказ наступать был отдан 20 февраля.

– Соберите политотдельцев, – сказал я подполковнику Владимирову. – Нам нужно согласовать свои действия.

Товарищи Давыдов, Савельев, Капустин, новый секретарь партийной комиссии Воловик и представитель редакции Буторин вскоре были у меня. Разговор наш не затянулся.

– В наступлении каждому из нас следует находиться в одной из передовых частей, – сказал я. – Какие есть предложения?

В течение пяти минут офицеры определили свои места.

В тот же день корпус приступил к выполнению боевого приказа.

Сопротивление противника возрастало. Гитлеровцы бросали в контратаки САУ «Пантера» и «Фердинанд», даже танки «Тигр», которых у них оставалось не так уж много. Впервые за всю зимнюю кампанию на этом участке фронта появилась у немцев авиация. В ночь на 21 февраля я выехал во второй эшелон проверить работу тыловых органов и попал под жесточайшую бомбежку. Это было даже неожиданно: мы как-то позабыли про немецкие люфтваффе. Впрочем, навыки у некогда хваленых гитлеровских асов были уже не те – все обошлось довольно благополучно.

Семь суток, день за днем, танки атаковали позиции врага на подступах к Прейсиш-Старгарду. Противник подтягивал сюда все возможные резервы. Как сообщали разведчики, он снял с других направлений до восьми десятков танков, которые тоже бросил против нас.

23 февраля страна отмечала 27-ю годовщину Красной армии. Корпус встречал этот праздник в боях. В короткие передышки читали праздничный приказ Верховного: «Полная победа над немцами теперь уже близка. Но победа никогда не приходит сама, она достигается в тяжелых боях и в упорном труде. Обреченный враг бросает в бой последние силы, отчаянно сопротивляется, чтобы избежать сурового возмездия. Он хватается и будет хвататься за самые крайние и подлые средства борьбы. Поэтому надо помнить, что чем ближе наша победа, тем выше должна быть наша бдительность, тем сильнее должны быть наши удары по врагу».

Там, где позволяла обстановка, были проведены митинги, приказ зачитывался перед строем, его переписывали в боевые листки, передавали по радио и телефонной связи. Наша типография отпечатала листовки с его текстом.

Тогда я в полной мере оценил целесообразность направления политотдельцев в передовые части. Они развернули там активную работу, оперативно сообщали о высоком подъеме, царившем в войсках.

– Товарищ полковник! – докладывал мне гвардии майор Давыдов. – Я был в хозяйстве Тептина – он мобилизовал всех политработников на доведение приказа до каждого воина. Товарищи действуют инициативно, с полной отдачей сил.

Я знал: Иван Иванович Тептин, начальник политотдела 49-й бригады, – человек смелый и инициативный, на него можно полностью положиться во всем. Да и Григорий Васильевич, конечно, оказал ему необходимую помощь.

Подобные сообщения поступали из других частей. Везде проходили короткие совещания агитаторов, парторгов, комсоргов, на которых обсуждалось, как лучше наладить изучение приказа. На партийных и комсомольских собраниях обсуждались задачи воинов, вытекающие из требований приказа Сталина. Все делалось очень оперативно, но без спешки и суеты. Как мне помнится, мы даже провели семинар для штатных пропагандистов бригад и полков. На этом семинаре очень пригодилась информация политотдельцев о положениях в частях – разговор получился предметный, на конкретном материале.

На призывы Коммунистической партии и советского правительства гвардейцы отвечали своими ратными делами.

Противник занял оборону, стремясь плотным артиллерийским огнем остановить наше наступление. Две линии траншей змеились перед фронтом наступающих подразделений. Кинжальный огонь прижал мотострелков к земле. В этот момент поднялся командир взвода гвардии младший лейтенант Блохин.

– За Родину! За Сталина! – крикнул он. – Вперед!

Бойцы поднялись навстречу свинцу, атаковали и опрокинули немцев. Ворвавшись в первую линию траншей, гвардейцы схватились с гитлеровцами врукопашную. Исход боя решили смелость, напористость, презрение наших воинов к смерти. Враг был разгромлен. В окопах осталось свыше 120 трупов солдат и офицеров врага. Блохин лично уничтожил 16 гитлеровцев, автоматчики Дейменко – 12, Спиридонов – 10.

Так отвечали воины на призыв Родины, так приближали они окончательный разгром гитлеровских орд.

Тем временем войска фронта осуществляли новую операцию – по окружению группировки врага в Померании. Один за другим падали опорные пункты на территории Западной и Северо-Западной Польши. 4 марта войска маршала Рокоссовского вышли на побережье Балтики и овладели городом Кезлин – важным опорным пунктом на пути из Данцига в Штеттин. Померанская группировка была отрезана от основных сил гитлеровцев. Образовался Померанский котел.

А бои на подступах к Прейсиш-Старгарду разгорались с каждым днем. Только за пять суток гвардейцы подбили и уничтожили 25 танков, 160 орудий, более 200 пулеметов, истребили свыше 4200 гитлеровцев.

Прорыв немецких позиций мы осуществили непосредственно у самого города. За три дня последующих боев танкисты, наступая вместе с пехотой, значительно продвинулись вперед. Отражая частые контратаки, мы заняли до пятидесяти населенных пунктов, в их числе – Гранденбург, Варлюбин, станцию Шментау. Километр за километром наши танковые подразделения буквально прогрызали оборону противника. Ночью 5 марта танкисты 58-й и мотострелки 28-й бригад овладели деревней Домбровкен, что в четырех километрах от Старгарда. Не задерживаясь здесь, воины продолжали ночной бой и к утру были на южной