Книга Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук

не захлопнули до конца. В любом случае, хотелось без лишних ушей обсудить кое-что с Панасычем.

— От ёк-макарёк…Покоя, значит, не видать сегодня…ну, хорошо. Идем.

Шипко кивнул мне в сторону соседней дорожки, которая вела к спортивной площадке, и сразу же сам туда направился.

В итоге, мы отошли не особо далеко от барака, почти на несколько десятков метров. Я с этого расстояния даже мог рассмотреть, как в окне мелькают силуэты моих товарищей. Но не тащить же Панасыча в лес? Это будет выглядеть несколько странно. Да и на долгую беседу, если честно, особо не рассчитываю. Шипко далеко не балабол. Глупо рассчитывать, что он кинется откровенничать. А мне и не надо. Мне главное свою схему провернуть. Ту, которая поможет спокойно закончить эту чертову школу, а потом свалить ха границу. Готов любит Родину. Готов ее спасать, раз уж так вышло, что это неизбежно. Но желательно на приличном расстоянии. В принципе, есть в этом даже что-то романтически-героическое. Стану вторым Зорге. Хотя, нет. Тьфу-тьфу-тьфу. Там тоже не слава Богу все у мужика вышло. Лучше первым и единственным Реутовым.

— Ну? Что случилось? Опять делов натворил? — Шипко замер напротив меня, сложив руки на груди.

Взгляд у него был привычно суровый, но непривычно тоскливый. Он, наверное, предчувствовал очередную хрень, с которой ему придется разбираться. Особенно огорчал воспитателя тот факт, что завтрашнее мероприятие состоится уже завтра, и это вполне логично. А я тут приватных разговоров захотел. Опыт подсказывал сержанту госбезопасности, приватные разговоры с одним из детдомовцев, особенно с тем, кто уже успел неоднократно отличиться, — хреновый признак. Этак можно вместо торжественного мероприятия торжественно огрести от начальства. Честно говоря, мне в данной ситуации даже стало Панасыча искренне жаль. Подсуропили ему вышестоящие руководители, конечно. Вручили особую группу из особо ненадёжных товарищей.

— Почему случилось? Почему натворил? — Я искренне вытаращил глаза на воспитателя, но потом всё-таки сразу признался. — Случилось, да. Но не творил ничего. Вернее, не я натворил. Просто…Вы сказали, мы буквально через несколько дней переберёмся в большой дом. И я решил, надо предупредить.

— Что⁈ Опять⁈ — Шипко аж в лице изменился. Мне кажется, в этот момент перед его глазами промелькнула череда картин, в которых я творю страшное зло.

— В общем…насчет этого Цыганкова…у нас тут вчера вышло некоторое недоразумение. — Я тяжело вздохнул и сделал соответствующие ситуации лицо. Типа, мне очень жаль, но обстоятельства оказались сильнее.

— Да в рот те ноги! Говори уже, Реутов! Мне тебя пытать, что ли⁈ — Панасыч явно начал терять терпение.

На самом деле, я специально сейчас перед ним разыгрывал невинную овцу. Задумка была проста и весьма понятна. Мне, конечно, понятна.

Судя по тому, как Витюша после нашего с ним расставания гипнотизировал мою спину, буквально прожигая ее взглядом, он не успокоится. А теперь мы еще, к тому же, будем тереться бок о бок. От этой гниды можно ожидать, чего угодно, но в первую очередь — дерьма.

Ясное дело, в глазах чекистов наши с Цыганковым весовые категории совсем не равны. Он — действующий сотрудник, зять какого-то там крутого чувака, чекист и правильный, порядочный пацан. То, что из этого списка верны лишь несколько пунктов, про зятя и сотрудника, это неважно. В любом случае, Шипко при нашей прошлой стычке с Цыганковым не зря меня потом отчитывал. Ибо в спорной ситуации быстрее поверят Витюше.

Да, есть благодетель Бекетов, но как мы уже выяснили опытным путем, товарищ старший майор преследует свои, сугубо личные цели. Не факт, что он будет бодаться ради меня с другим таким же высоким чином. При желании, если Бекетову от меня реально что-то нужно, а я в данном факте уже не сомневаюсь, можно получить необходимую информацию без вот этих танцев с бубнами и рассказов о любви к невинно убиенным друзьям детства. Тем более, что греха таить, я совсем неуверен в своей моральной стойкости. Жить захочешь, все расскажешь. Даже то, что отродясь он знал. И это, кстати, тоже проблема. Я ведь реально ни черта не знаю. Психанёт вот так Игорь Иванович, надумает личные вопросики силой порешать, и загнусь не за грош. Не потому, что буду героически молчать. А потому что мне сказать нечего.

Это Бекетов для затравки добренького дядю из себя разыгрывает. Если врубится, что толку от меня ноль… Будущее может стать крайне туманным и непредсказуемым.

Поэтому, пока мы ужинали и топали к бараку, я решил сделать ход конем, сыграть на опережение.

Кстати…интересно, а как Бернес вообще понял, что нас вот-вот переведут из старого жилища в дом? Или он просто об этом знал… Черт… Будет очень обидно, если крысой окажется Марк. Я сильно расстроюсь. Мне он по духу ближе, чем остальные.

— Реутов…Я сейчас тебя стукну. Честное слово. Прямо в лоб. Чтоб ускорить мыслительный процесс.

— В общем…Я вчера случайно стал свидетелем одной неприятной сцены. Некрасивой. Цыганков приставал к Ольге Константиновне…

— Слушатель Цыганков…– Исправил меня Шипко. Правда, сделал он это на автомате. Взгляд же его вдруг стал задумчивым. Будто Панасыч моим словам совершенно не удивился и даже наоборот. Сразу начал осмыслять ситуацию.

— Хорошо. Слушатель Цыганков приставал к Ольге Константиновне. — Я повторил ту же самую фразу в измененном варианте. — Мы со слушателем Цыганковым немного из-за этого повздорили.

— Драка? — Вскинулся Панасыч, но тут же сам ответил на свой вопрос. — Нет. Вряд ли…Иначе уже сегодня была бы суматоха…Виктор, он…Так, ладно. Может, ты чего не понял? Может у них полюбовно все было?

Шипко с надеждой посмотрел мне в глаза.

— Да как не понять, если женщину против воли склоняют к связи. И поверьте, я в состоянии отличить обоюдное согласие от давления. Ольга Константиновна очень сопротивлялась. Сразу скажу, на флирт это тоже не походило.

Я пожал плечами и вдобавок еще покачал головой. Мол, ну, вы даете, товарищ воспитатель.

— Ясно…Думаешь, ваша с ним ссора превратилась в войну? — Панасыч не стал ходить вокруг да около и сразу перешёл к делу.

— Подозреваю, да. Поэтому и решил с Вами обговорить. Есть серьёзное предчувствие, он будет мне гадить. А я, знаете ли, не имею ни малейшего желания быть все время виноватым. Тем более, когда-нибудь мне это очень хорошо обойдётся.

— Предчувствие? — Шипко усмехнулся. — Непременно будет! Я ведь тебе говорил, не связывайся. Не лезь ты к Виктору. Он отсюда выйдет и где-нибудь в теплом местечке