Книга Жорж - Александр Дюма

Услышав приказ, предвещавший его судьбу, Антонио сделал столь неимоверное усилие, что одна из повязок, прикреплявших его к дереву, порвалась. Однако он не смог высвободиться от самой крепкой из пут — руки Лайзы, который понял, что, если он будет и дальше сжимать горло врага, никакой веревки не потребуется; Антонио уже корчился в конвульсиях, когда Лайза освободил шею пленника.

— Я обещал тебе дать время, чтобы ты смог предстать перед Великим Духом. Остается десять минут, готовься.

Антонио хотел что-то сказать, но голос изменил ему. Лай собаки с каждым мгновением становился все более звучным.

— Где веревка?

— Вот она, — ответил негр, подавая ее Лайзе.

— Хорошо, — отвечал тот. — Судья вынес приговор, палач должен привести его в исполнение.

Лайза взял одну из толстых ветвей тамариндового дерева, притянул ее к себе, накрепко привязал к ней конец веревки, из другого конца сделал петлю, которую надел на шею Антонио, приказав двум помощникам придерживать ветвь, и, убедившись, что Антонио прочно прикреплен к дереву, он вновь предложил тому готовиться к смерти.

Осужденный решился заговорить, но, вместо того чтобы взывать к богу о милосердии, он стал просить людей сжалиться над ним.

— Да, братья мои, друзья мои, — льстивым голосом заговорил он, — я признаю себя виновным! — И, желая любой ценой спасти жизнь, чего не мог добиться ранее, отвергнув обвинение, произнес:

— Я виновен! Решайте, как поступить со мной. Надеюсь, что вы проявите милосердие к своему старому другу. Вспомните, как вы веселились на наших посиделках! Кто распевал для вас песни, рассказывал увлекательные истории? Как же вы останетесь без меня? Кто вас потешит? Кто отвлечет от мук, от тяжелого труда? Сжальтесь, друзья мои, помилуйте бедного Антонио! Даруйте мне жизнь. Нижайше прошу вас!

— Предстань пред Великим Духом, тебе остается жить пять минут, — произнес Лайза.

— Нет, дорогой Лайза, позволь продлить мою жизнь на пять лет, — продолжал малаец. — Я буду твоим рабом. Буду тебе верно служить, исполнять твои приказы, а если что не так, ты будешь бить меня кнутом, розгами, веревкой, я все стерплю и буду всегда говорить, что ты великодушный человек, спас мне жизнь. Молю тебя о жизни!

— Антонио, ты слышишь вой собаки?

— Ты думаешь, это я посоветовал ее взять? Нет, не я!

Клянусь, не я!

— Антонио, — сказал Лайза, — белому не пришло бы в голову направить собаку по следам ее хозяина, ты научил его так поступить! Ты виновен в этом!

Малаец тяжело вздохнул; он надеялся убедить сурового судью и готов был стерпеть любое унижение.

— Да, — сказал он, — это я. Великий Дух покинул меня, жажда мести превратила в безумца. Сжалься над безумцем, Лайза, во имя твоего брата Назима, прости меня!

— А кто предал Назима, когда он собрался бежать? Напрасно ты взываешь к имени Назима. Малаец, ты сейчас умрешь!

— Нет, нет, Лайза, друзья мои, будьте милосердны!

Не слушая жалоб, увещеваний и мольбы осужденного, Лайза одним взмахом ножа перерезал крепления, его помощники отпустили ветвь, к которой был привязан Антонио, и она поднялась, увлекая за собой гнусного предателя.

Ужасный крик, последний крик, в котором, казалось, соединились отчаяние, страх, одиночество, разнесся по лесу; все было кончено, и тело Антонио превратилось в труп, качавшийся на веревке над пропастью.

Лайза некоторое время молча наблюдал, как колеблется веревка, которая постепенно становилась неподвижной Затем он вновь прислушался к лаю собаки, находившейся уже подле пещеры, подобрал лежавшее на земле ружье и обратился к неграм:

— Идемте, друзья! Месть совершена, теперь мы можем спокойно умереть.

Сопровождаемый сподвижниками, он направился к пещере.

Глава XXVI. ОХОТА ЗА НЕГРАМИ

Лайза не ошибся: собака шла по следам хозяина и привела англичан прямо к входу в пещеру; прибежав туда, она бросилась в густой кустарник и принялась скрести и лизать камни. Англичане поняли, что они пришли к цели.

По приказу начальника солдаты с кирками начали пробивать проход. Вскоре проем, через который мог пройти человек, был готов. Один солдат просунулся в него до пояса, но последовал выстрел, и солдат упал с простреленной грудью; второго постигла та же участь; попытался проникнуть третий, но также был убит.

Повстанцы первыми начали стрельбу, полные решимости сопротивляться до конца. Нападавшие же приняли меры предосторожности; тщательно прикрываясь, они расширяли проем, чтобы одновременно могли пройти несколько солдат; забили барабаны, и гренадеры ринулись со штыками вперед.

Однако преимущество осажденных было столь велико, что вскоре брешь заполнилась убитыми, и, прежде чем начать новый приступ, следовало убрать трупы.

На этот раз ценою больших жертв англичане прорвались к центру пещеры; используя укрытие, которое было сооружено по указанию Жоржа и под командой Лайзы и Пьера Мюнье, негры стреляли метко.

Все это время Жорж, находясь в шалаше, мысленно проклинал себя; рана не позволяла ему принять участие в сражении. Запах пороха, ружейная стрельба, беспрерывные атаки англичан — все это вызывало в нем неистовое желание драться, которое заставляет человека рисковать жизнью без оглядки. Ведь сражение велось не за какие-то мелкие интересы, не за прихоть короля, даже не за попранную честь нации, за которую следовало отомстить; нет, это было кровное дело защищавших себя негров; и он, Жорж, мужественный, умный человек, ничем не мог помочь, ни делом, ни даже советом. Он мог лишь плакать от бессильной ярости.

При второй атаке, проникнув в пещеру, англичане начали обстрел укреплений, и, поскольку шалаш, где лежал Жорж, находился за укреплениями, несколько пуль со свистом пролетели сквозь листья веток, из которых он был сплетен Свист пуль мог бы напугать кого угодно, но Жоржа он успокоил и возбудил в нем чувство гордости: он тоже подвергался опасности и если не отомстит за своих друзей, то по крайней мере сможет умереть.

Англичане на короткое время прекратили атаку; по глухим ударам кирки можно было понять, что они готовятся к новому приступу; и действительно, вскоре часть внешней стены пещеры рухнула, и проход расширился вдвое. Вновь забил барабан, и при свете луны в третий раз засверкали штыки у входа в пещеру.

Пьер Мюнье и Лайза переглянулись; стало очевидно, что борьба будет жестокой.

— Что вы можете еще предпринять? — спросил Лайза.

— Пещера заминирована, — ответил старик.

— В таком случае у нас есть возможность спастись, только в решающий момент делайте все, что я скажу, или мы погибнем: невозможно отступать с беспомощным раненым.

— Ну что ж! Пусть меня убьют подле него.

— Зачем же? Лучше спасти вас обоих.

— Меня и сына?