Книга Бесславные дни - Гарри Тертлдав

же американец, мать вашу, - ругался Кензо. - Пусть даже хоули этого не понимают.

   - Ага, я в курсе. Я, кстати, тоже, - ответил ему брат. - Но, знаешь, что? Нас обзывают не только хоули. А все - китайцы, корейцы, филиппинцы.

   Он вымученно улыбнулся.

   Кензо лишь выругался. А чего ещё ожидать? Япония воевала с Китаем, захватила Корею, вторглась на Филиппины. Но ему всё равно было не по себе. Хоть хоули и смотрели на всех сверху вниз (за исключением коренных гавайцев), японцы чувствовали себя здесь гораздо лучше, чем филиппинцы, корейцы и даже китайцы.

   - Знаешь, как нынче обстоят дела? - спросил Хироси. Кензо помотал головой. Брат продолжал: - Сегодня даже пуэрториканцы орут нам вслед "Сраный япошка!".

   - О, господи! - воскликнул Кензо, невольно повторяя отца. Пуэрториканцев на Гавайях было совсем немного. Те, кто жил, заслужили среди местных репутацию воров, жуликов и мошенников. Рассказывали, будто губернатор Пуэрто-Рико обеспечил гавайских фермеров рабочими руками из пуэрториканских тюрем и борделей. Кензо не знал, так это или нет, но слышал эту историю много раз.

   Выход в море на "Осима-мару" стал для него некоей отдушиной. Раньше Кензо и представить себе не мог, что будет так думать. Его отец, какими бы странными и глупыми ни были его убеждения, не испытывал к нему ненависти. Возможность выйти в море означала не быть в городе во время бомбежек. Впрочем, это не сильно помогало от тревожных мыслей, ведь Кензо переживал за мать.

   Когда они вышли в залив Кевало, Хироси спросил:

   - Отец, почему бы нам не брать маму с собой? Так было бы безопаснее.

   - Я ей говорил, - ответил Хиро. - Она сказала, что не хочет идти. Мне её силком тащить, что ли?

   Хироси ничего ему не сказал. Кензо тоже не нашелся с ответом. Они просто стояли и слушали рокот двигателя. Топлива хватало, чтобы доплыть до Кауаи и Мауи, но что с того? Что это меняло? Даже если бы мать была с ними, они были бы обычными беженцами. К тому же, насколько Кензо знал, японцы уже заняли остальные острова. Даже если не заняли, то скоро займут. Американских военных там не было. Защищать эти острова было некому.

   На Оаху же вовсю шли бои. "В этом тоже ничего хорошего", - горько подумал Кензо. Впрочем, долго бои не продлятся. Двигатель под ногами задрожал. Сколько ещё отец сможет его заправлять? Надолго ли хватит еды? Что люди станут делать, когда она закончится?

   "Голодать", - ударила в голову Кензо внезапная мысль. Поэтому с Оаху нужно уходить. На других островах было меньше народу и, возможно, больше припасов. А может, наоборот, чем меньше людей, тем меньше еды. Видимо, так и есть. В нынешней ситуации, рассчитывать следовало на худшее.

VI

Садовника, который переводил для майора Хирабаяси в Вахиаве, звали Цуёси Накаяма. Некоторые звали его Ёс. До того, как начался весь этот бардак, Джейн Армитидж никак его не звала. Она просто не имела с ним никаких дел. Но с недавнего времени, она и ещё несколько хоули звали его не иначе как квислинг. Им приходилось проявлять крайнюю осторожность, старательно выбирать, где, когда и в какой компании употреблять это прозвище. Если это услышит не тот, кто надо... Джейн боялась даже подумать, что будет потом. Выяснять она не собиралась.

   Стоило отдать должное Накаяме, он явно не желал выступать рупором оккупационной администрации. Но и не избегал этой должности. Он делал всё и говорил всё, что приказывали японцы. Еду и оружие они изъяли, как только заняли город. Если бы у Джейн был хоть какой-нибудь самый крошечный пистолетик, она бы попыталась его спрятать. Укрыть большое оружие у неё не было никаких шансов. Когда японский солдат забирал у неё пистолет, она чувствовала, будто у неё украли целый мир.

   Она очень быстро поняла, как ей повезло, что она не пыталась жульничать. У мистера Мёрфи, директора начальной школы, было два радио. Одно он добросовестно сдал японцам, а второе спрятал. Тайна раскрылась быстро - на него кто-то настучал.

   Майор Хирабаяси через Ёса Накаяму собрал людей на улице. Перед майором со связанными за спиной руками стоял мистер Мёрфи. Офицер говорил по-японски. Накаяма переводил:

   - Этот человек нарушил приказ Японской Императорской Армии. Наказание за неподчинение - смерть. И он будет наказан. Смотрите и помните - то же самое могло случиться с вами.

   Два солдата поставили мистера Мёрфи на колени. Директор выглядел растерянным, словно не до конца верил, что всё происходило именно с ним. Напуганным он тоже не выглядел. Разумеется, японцы это тоже замечали.

   Майор Хирабаяси вытащил меч. Внезапным резким движением, не говоря ни слова, он вскинул меч и опустил его прямо на шею мистера Мёрфи. Голова директора слетела с плеч. Во все стороны брызнула необычайно ярко-красная кровь. Несколько капель попали на державших мужчину солдат. Тело мистера Мёрфи задергалось. Судорога продолжалась несколько минут. Голова покатилась по дороге. Прежде чем замереть в предсмертной гримасе, она моргнула.

   Именно это, а не лужи крови испугало Джейн сильнее всего. Понимал ли он, что с ним произошло в течение этих нескольких секунд?

   Несколько мужчин и женщин в толпе закричали. Кого-то вырвало. Кто-то крестился. Здоровяк, державший магазин инструментов, грохнулся в обморок. Его жена, доходившая ему до подбородка, едва сумела удержать его от удара головой об асфальт.

   Хирабаяси вытер лезвие меча о брюки мистера Мёрфи и убрал его в ножны. Затем он прокричал по-японски что-то гневное.

   - Вы будете подчиняться, - переводил Ёс Накаяма. - Не будете подчиняться, пожалеете. Вам понятно? - Ему никто не ответил. Хирабаяси снова что-то выкрикнул, на этот раз, громче. Накаяма перевел: - Он хочет знать, что вы всё поняли.

   По толпе пронеслась волна озлобленного согласия. Несколько человек снова перекрестились. Майор Хирабаяси что-то пробормотал и развернулся. Накаяма махнул рукой, мол, всё закончилось.

   Люди в одиночку и небольшими группами начали расходиться по домам. Джейн шла одна и такого одиночества она прежде никогда не испытывала. Мистера Мёрфи она видела каждый день с тех самых пор, как устроилась работать в местную школу. Он не был