Книга Штурмовик из будущего 2 - Дмитрий Валерьевич Политов

посматривал на комэска, преспокойно покуривая. В глазах сержанта легко читался вызов. Дескать, плевал я на твои приказы. Интересно, это он такой глупый или задумал что-то?

— Можно мне? — по ученически поднял руку Ким.

— Валяй, — усмехнулся Григорий.

Кореец отвечал бойко и уверенно. Чувствовалось, что материал он проработал на совесть.

— Молодец, — остановил его экспат. — Скажи, а что такое боевой самолет?

— Самолет есть машина, предназначенная для доставки комплекта оружия к месту боя и обеспечения применения этого оружия по назначению! — Ким торжествующе улыбнулся.

— И снова молодец, — похвалил его Дивин. — А теперь вы, товарищ сержант.

Болдырев скривился и нехотя выдавил:

— Не могу, живот вдруг прихватило. Можно, я в санчасть схожу?

— О, как! — удивился Григорий. — Никак переел за ужином, бедняжка? Я смотрю, ты за стол-то с ложкой в первых рядах, а к самолету вразвалочку последним. И теория тебя ну совсем не привлекает.

Сержант прищурился и смерил комэска нехорошим взглядом. «Попадешься ты мне!» — читалось в водянистых, слегка навыкате мутно-серых глазах.

— Так я пойду?

— Проваливай, «обтекатель»!

Болдырев вздрогнул. Еще бы, «обтекателями» в авиации с иронией называли обслуживающий персонал, людей нелетающих. И услышать подобное пилоту было весьма обидно.

— Ладно, будет и на нашей улице праздник! — с угрозой в голосе произнес сержант, поднялся со своего места и направился к выходу из палатки, едва не подметая пол планшетом, что болтался на длинных, по последней моде, ремешках.

— Ты смотри, какой франт! — удивился Григорий, заметив, что на ремне у Болдырева подвешена финка с наборной, из плексигласа, ручкой. Да и пистолет новичок носит не в кобуре, а в «босоножке» — ременной плетенке, которая считалась среди летчиков особым шиком. — А ты чего ж зеваешь? — Ким сконфузился. — Хочешь, я тебя сведу с умельцем из БАО и он тебе такую же обновку спроворит?

— Спасибо, товарищ командир, но не надо. Я пока так похожу.

— Вот и правильно, — подмигнул ему экспат. — Незачем время на всякую ерунду тратить, лучше делом заняться. Продолжим!

* * *

С высоты в восемьсот метров земля представала в виде огромной карты, на которую нанесли синие жилы рек и ручьев, паутинки дорог, маленькие, словно игрушечные, жучки машин и танков. Кое-где поблескивали на солнце ажурные нитки железных дорог.

Но для Григория, ведущего шестерку «илов» на боевое задание, вся эта красота выглядела иначе: река — водный рубеж, холм — возможный опорный пункт гитлеровцев, роща — укрытие для немецкой колонны, пасторальный лужок — замаскированный полевой аэродром. Что поделать, война учила видеть все весьма специфически.

— Перестроение! — отрывисто скомандовал экспат и штурмовики красиво перестроились в правый пеленг, готовясь к атаке. Четверка «яков» стремительно унеслась вверх.

Дивин напряженно вглядывался в землю, пытаясь отыскать разложенные полотнища условных сигналов, которыми пехота должна была обозначить направление удара. Сегодня предстояло обработать участок, где засели отступающие фрицы. Они умело вкопали в землю несколько танков и теперь намертво удерживали этот рубеж, не давая возможности советским войскам развить наступление.

— Черт, да где же они? — Комэск выругался с досады. Понять что либо внизу не удавалось даже ему. Не помогал ни богатый опыт, ни сверхострое зрение. Сплошная мешанина разрывов и стелющийся по перепаханной снарядами земле плотный дым затрудняли обнаружение вражеских позиций. Да и, чего греха таить, мастерами маскировки фрицы были весьма изрядными.

— Кощей, как бы по своим не ударить, — прорезался сквозь треск в наушниках озабоченный голос Куприянова.

— Да понимаю я! С командным пунктом никак связаться не получается. — В эфире на самом деле творилось черт знает что. Как обычно, в разгар боевого дня назойливо пищат морзянки, слышны чьи-то позывные, приказы и команды, хриплый мат боли и радостные возгласы. Пойди, разбери, где здесь эта проклятая «Резеда»?! А Николай прав — без четкого понимания, где свои, а где — чужие, можно влипнуть в неприятную историю.

Слева по курсу вспухли несколько серо-черных облаков. Но эта стрельба вдогонку фашистских зениток «илам» не опасна. Эффективность ее чрезвычайно низкая и поэтому Григорий даже не стал отдавать команду о выполнении противозенитного маневра, сосредоточившись на «чтении» обстановки на земле.

— Есть! — радостно воскликнул вдруг Дивин. Близкий взрыв отбросил в сторону маскировочные сети, раскрыв искусно спрятанные позиции противотанковой артиллерии немцев. — Ребятки, курс сто десять!

Штурмовка была ожесточенной. Обрабатывая зарывшихся в землю немцев, эскадрилья делала уже четвертый заход, когда ведущий истребителей прикрытия, что носились над «ильюшинами», связался с экспатом и встревожено предупредил:

— Кощей, на подходе «мессера» с «лапотниками», уходим!

Дивин повернул голову. С запада быстро приближалась черная туча мошкары. Она стремительно вырастала в размерах и вскоре уже можно было ясно различить три девятки Ю-87 и двадцать «мессершмитов». Судя по всему, нещадно избиваемые наземные войска фашистов запросили помощи и их командование решило парировать нашу атаку.

Десять против тридцати семи. Что делать? Конечно атаковать, как иначе?! Стоит им сейчас развернуться и начать уходить и «худые» мгновенно набросятся, задавят численностью. А «юнкерсы» тем временем преспокойно нанесут мощный удар по пехотинцам и танкистам, идущим в атаку на гитлеровские оборонительные позиции, сорвут ее, дадут возможность своим войскам еще глубже зарыться в землю и тогда выковырнуть их оттуда станет во стократ труднее.

— Приготовиться к атаке! Бьем «лаптежников» в лоб, лезем прямо в их кучу.

Замысел был прост. Настырно атаковать подошедшие к месту боя гитлеровские пикировщики, смешать их строй, напугав возможным тараном, заставить сбросить бомбы на свои позиции. Ну и заодно укрыться от «мессов» в гуще Ю-87.

— «Горбатые», вы что задумали, валим домой! — забеспокоился ведущий «яков». — Гансов до жопы, они нас в два счета срубят!

— Глохни, падаль! — презрительно выплюнул экспат. — Хлопцы, сначала обстреляем ведущих «лапотников». Прорва — бей по второй девятке, Катункин — на тебе третья.

Шестерка Ил-2 синхронно развернулась навстречу гитлеровцам и смело ударила им прямо в лоб. «Мессеры» потеряли всего несколько секунд, не сразу сообразив, что русские решатся на столь отчаянный шаг и этого вполне хватило штурмовикам, чтобы нанести мощный удар по их подопечным.

Строй фашистских пикировщиков сломался. Один загорелся и начал падать, другой как-то неуклюже развернулся, задел крылом товарища и в воздухе вспух огненно-черный клубок. А избавившиеся от своих бомб и потому вполне маневренные «ильюшины» вломились в их строй, как стая волков в овечью отару.

— Стрелки, не зевайте,