Книга Преступник: Избранники Камигавы - Скотт Макгоу

с юга, востока и запада. Один из этих слухов должен быть правдой, но посреди хора лжи, невозможно понять, какой именно. Можно держать свои цели открытыми, если при этом выпустить достаточно ложных, чтобы истинные намерения затерялись в спорящих голосах.

Мичико глубоко задумалась. – Это так Леди Шелковые-Глаза управляет деревней?

Острое-Ухо рассмеялся. – Вероятно. Кто знает? Она старейшая и хитрейшая из всех нас. Никто кроме нее не знает то, что она знает, и она предпочитает, чтобы все так и оставалось.

- Например, она знает, что Ваш отец редко покидает свою башню. Знает ли она, почему?

Мичико не ответила, поэтому Острое-Ухо продолжил.

- Вероятно, нет. О, она может знать несколько фактов, которые могли бы привести к ответу. Она может знать, что Даймё держит в башне что-то такое, что он не может оставить. Она не знает, что это, знает лишь, что оно существует, и что Даймё дорожит им.

- Острое-Ухо, - тихо сказала Жемчужное-Ухо. – Не говори с принцессой о тайнах ее отца. О них может рассказать лишь он сам.

Ее брат продолжал, словно ничего не слышал. – Так вот, эта ценность может быть золотом, или волшебным свитком, или алтарем его предков. Это может быть даже его собака.

- Или его дочь. – Мичико остановилась. – Я тайна Даймё? То, чем он дорожит больше всего?

Голос Жемчужного-Уха стал строже. – Острое-Ухо.

- Я не говорил, что у Даймё вообще есть тайна. Я лишь рассуждал. Но, конечно же, он ценит Вас больше всего, - сказал Острое-Ухо. – Вы его дочь. Он выслал за Вами целый отряд йабусаме, когда узнал, что Вы пропали.

Успокоившись, Мичико кивнула и продолжила разговор.

- Но сам он из башни не вышел, - сказал Острое-Ухо. – Уверен, у него сотни дел, удерживающих его от поездок. Но я могу лишь догадываться … что могло удержать его в башне, если Вы из нее ушли?

- Довольно, Острое-Ухо. Она не знает. Никто не знает. Зачем ты ее изводишь?

- Теперь ты манипулируешь правдой, сестра. Ты знаешь, что там, в башне. Я даже готов поспорить, что ты видела это своими глазами. Ты знаешь, что именно ты видела? Можешь разрешить эту загадку?

Мичико замедлила шаг, отстав на несколько ярдов от Острого-Уха. Она повернулась и взглянула на Жемчужное-Ухо влажными от слез глазами. Лицо самой Жемчужного-Уха было разгоряченным, и она боролась с желанием зарычать на брата.

- Не могу, - сказала она, наконец. – Но в следующий раз, когда мы сделаем привал, я расскажу Мичико то, что знаю.

- О, прекрасно. Потому что завтра мы уже можем столкнуться с орочи-бито. Мы должны собрать воедино всю информацию, что у нас есть, чтобы мы могли задать им соответствующие вопросы.

Жемчужное-Ухо поймала себя на том, что пристально смотрит в затылок Острого-Уха, представляя себе его шкирку, зажатую в ее кулаке. – Ты достаточно наговорил, братец, - сказала она. – Прибереги дыхание для ходьбы.

Они продолжили идти. Остаток пути Мичико шла с поникшей головой.

*   *   *   *   *

Солнце опустилось за горизонт, но небо над кронами леса все еще было ярко розовым. Пока самураи кицунэ разведывали местность, чтобы убедиться, что здесь было безопасно разбить лагерь на ночь, Рико и Острое-Ухо отдыхали в тени древнего кедра.

Мичико проследовала за Леди Жемчужное-Ухо в сторону от остальной группы. Принцесса не проронила ни слова после провокационного урока о лжи от Острого-Уха.

Когда они удалились на достаточное расстояние, Жемчужное-Ухо села на кипу сухих листьев. Она попросила Мичико сесть рядом, и принцесса грациозно сложила свои длинные ноги и опустилась на листья, повернувшись лицом к наставнице.

- Вы знаете, что находится в башне моего отца? Потому что это не я. Я не то, чем он дорожит.

- Мичико. Я не знаю. – Жемчужное-Ухо протянула руку, и к ее великому облегчению, Мичико приняла ее.

- В ночь твоего рождения, - сказала Леди Жемчужное-Ухо, - твой отец совершил ритуал на самой вершине башни. С ним были маги из Минамо и лунный советник. Когда я пришла рассказать ему, что ты родилась, он это уже знал.

Лицо Мичико было бледным, как воск. – Для чего был этот ритуал?

- Я не знаю. Он утверждал, что обрел нечто важное, настолько же важное, как и то, что свершила твоя мать, родив тебя на свет. – Она сжала руку Мичико. – Такое же важное. Не более важное. Тогда я впервые увидела его глаза такими, какие они сейчас.

Мичико кивнула. – Для меня, его глаза всегда были такими. Мой отец так видит.

- Так было не всегда. Это еще одна вещь, о которой никто не говорит в Эйгандзё.

- Что еще изменилось той ночью?

Жемчужное-Ухо вдохнула, набираясь храбрости. Она боялась этого разговора двадцать лет, и она не забудет, что благодарить за него ей следовало Острое-Ухо.

- Появилась статуя, - сказала она. – Зародыш рептилии или дракона, свернутый кольцом. Она стояла на месте, которое обычно было отведено алтарю Справедливости. Но на следующий день ее уже не было, и я больше ее не видела.

- Что это значит?

Жемчужное-Ухо размышляла над подходящим ответом, когда ее мысли прервали шаги. Они были тяжелыми, но их поступь не была неуклюжей. Она быстро просчитала рост идущего и решила, что их беседа с принцессой продолжится в другой раз.

- Мичико, - сказала она. – Возвращайся в лагерь.

Принцесса быстро встала и повернулась, но прежде чем она смогла уйти, мягкий, но очевидно раздраженный голос выкрикнул, - Меня подожди, буйвол ты беременный.

Глубокий, гортанный голос ответил. – Прости, брат по клятве. Я думал, ты был у меня за спиной.

Жемчужное-Ухо немного расслабилась, но все же жестом указала Мичико спрятаться за толстое дерево. Эти скитальцы, конечно, не выслеживали их, но невозможно было сказать, были ли они враждебны, или нет.

Жемчужное-Ухо сложила руки в складки мантии. Шаги подходили все ближе. Она взглянула через плечо и к своему облегчению увидела, что Острое-Ухо и двое из братьев быстро пробирались к месту, где стояли они с Мичико.

Когда она вновь повернула голову в сторону приближающихся шагов, громадный лысый человек вырвался сквозь густые заросли. Он был одет на манер монахов будока, а на его плечах громоздился огромный узел поклажи.

- Приветствую тебя, путешественник, - сказала Жемчужное-Ухо. – Ты сбился с пути?

Гигант взглянул вниз, на Леди Жемчужное-Ухо. Его измятое лицо говорило о